Зов (СИ) - Стерх Юрий

А всё началось из-за какой-то там мелочи и банальной его невнимательности. Дело в том что, будучи пенсионером, он не бросал работу и регулярно появлялся в своем Управлении в качестве внештатного консультанта. Из-за боевых действий на Кавказе соответствующая структура ФСБ как раз в этот период времени проявляла к ГРУ самое пристальное внимание.

Шла война в Чечне, неспокойно было в Дагестане и Ингушетии, некоторые группы боевиков каким-то чудом умудрялись выходить из плотного кольца окружения, или вовсе не попадать в заранее расставленный и тщательно подготовленные засады, и интерес ФСБ к некоторым генералам военного ведомства был вполне понятен.

В тот дождливый день он шел на рюмку чая к своему старому сослуживцу, который как раз тогда уже был в серьезной разработке у ФСБ. Не догадываясь о плотной слежке за тем генералом, и что вокруг его дома понатыкано полно камер слежения, отец допустил непростительную оплошность, которая затем повлекла за собой интерес соответствующей службы уже и к нему самому. Дело в том, что на том видео спецы заметили, как древний отставной генерал, согнувшись в три погибели, с шаркающей походкой, опираясь на палочку, зашел за угол здания и перепрыгнул трехметровую лужу одним движением, без разбега и какой-либо подготовки.

Помню, как отец при просмотре этого видео в кабинете у куратора досадно сплюнул на пол.

— Лень было обходить, — пробормотал он тогда, при этом нервно дернув щекой.

Вот как раз в тот момент у конторы и закралось справедливое подозрение, что их водят за нос, и на тех видео никак не может быть настоящий генерал Смирнов. Наблюдение усилили и вскоре с удивлением выяснили, что да, это не кто иной, как сам генерал Смирнов собственной персоной.

Конечно, в определенных кругах отец был и навсегда останется легендой, но вытворять такое в девяносто лет — это уже слишком даже для легенды!

Естественно, мы тогда за собой всё подчистили, дошли до самого верха, побывав даже в кабинете начальника Управления, и после такого прокола стали предельно осторожными. Ходили теперь везде с оглядкой, тренировались в спортзале только после тщательнейшей проверки его на предмет закладок и скрытых камер. Вместе старались появляться на улице как можно реже и только при необходимости.

Так же выяснилось, что меня эти спецслужбы в расчет почему-то совсем не брали. Невероятно, но достоверной информации обо мне почти не было. Да, я часто появлялся и на видео, и в письменных отчетах, но только как заботливый сын, который почти всегда на прогулках держал отца под руку, помогал сесть в машину и так далее…

— Я решу этот вопрос раз и навсегда, — всё время повторял мне отец, — мне надо совсем немного времени, главное, сейчас не подставляться и лишний раз не светиться.

Вот мы и старались. Но сегодня отец был почему-то особенно взволнован. До нашей встречи с отцом оставалось еще почти три часа, делать мне было абсолютно нечего, до нашей конспиративной квартиры отсюда десять минут неспешного хода, так что у меня появилось незапланированное окно, и я решил никуда не идти, скоротать это время здесь в тихом и уютном кафе. Мне нравилось место, хотя я и бывал здесь последнее время довольно редко.

Появилась официантка, быстро расставила на столе заказ и, профессионально улыбнувшись, перешла к другому столику.

Глотнув чая, я отодвинул горячий штрудель немного в сторону — пусть чуть остынет, люблю, когда он не горячий, а слегка теплый, тогда как по мне так он намного вкуснее!

К этому австрийскому пирогу меня когда-то давно приучила сама Марго. Знаете, так бывает, когда какие-нибудь вкусы или запахи напоминают о хороших или плохих моментах в нашей жизни. Это всегда происходит глубоко в подсознании и как-то неосознанно. Когда я вижу венский штрудель, то всегда с теплотой вспоминается та, уже далекая новогоднюю ночь и то утро, когда я проснулся от одуряющего запаха свежей выпечки и только что сваренного кофе.

Вспомнилось, как в ту праздничную ночь, пока мы ехали к ней домой, состоялся открытый и откровенный разговор с Марго.

— Что тебе сказал отец, когда вы прощались? Если это не секрет, конечно!

— Да нет, не секрет, — я посмотрел на Марго. — Он сказал, чтобы я был честен перед тобой.

— И… — Марго скосила на меня взгляд, — в чём же эта честность выражается?

Я решил не юлить и ответить прямо как есть.

— Как бы нам всем этого ни хотелось, но, к сожалению, у меня с тобой не может быть совместных детей!

— С чего бы это? — Марго слегка опешила от такой откровенности.

— Мы знаем!

— Ну, это мы еще посмотрим! — с каким-то вызовом произнесла Марго и тут же прыснула в кулак, рассмеявшись.

Затем резко остановила машину прямо посреди дороги и, загадочно улыбаясь, посмотрела на меня.

— Ну ты… ты ведь не против мне в этом помочь?

От такой взаимной откровенности и открытого взгляда Марго кровь мгновенно прилила у меня к лицу. Я постарался взять себя в руки и, хорошо контролируя голос, ответил:

— Буду стараться изо всех сил!

Я заулыбался ей в ответ и взял Маргариту за руку. Она, тоже не переставая улыбаться, притянула меня к себе и поцеловала в губы долгим нежным поцелуем.

Мы честно старались… где-то с полгода!

Марго была в отчаянии, я лишь только пожимал плечами и разводил руками. Что скрывать, для меня эти полгода были просто раем на земле. Мы с Маргаритой и вне постельных утех прекрасно проводили время. Ходили в театр, на выставки, просто гуляли по Москве и ужинали в ресторанах. Я был просто счастлив, хотя и прекрасно понимал, что долго это не продлится, и в лучшем случае мы вскоре станем просто хорошими и добрыми друзьями.

Всё так и случилось!

После очередной бурно проведенной ночи, где Марго была особенно ласкова и отзывчива, мы завтракали на кухне у нее. Она как-то вяло помешивала ложкой в кофейной чашке, с грустью поглядывая на меня.

— Коля, это было в последний раз, — затем она шмыгнула носом и выпалила на одном дыхании: — Видно не судьба, а у меня уже возраст, я так могу совсем без детей остаться, а мне нужна семья! Полноценная семья! Кроме тебя и Иван Сергеевича, у меня ближе никого нет, но это не то, совсем не то! Мне нужна полноценная семья с…

Я обнял ее, не дав ей договорить.

— Марго не надо, не говори больше ничего! Всё и так было понятно заранее, я ведь предупреждал тебя! Мне было сказочно хорошо с тобой, и мне, правда, искренне жаль, что так получается. Ты же это чувствуешь?

Марго снова шмыгнула носом и кивнула.

Я вытащил из кармана ключ от ее квартиры, положил его на стол и поцеловал Маргариту в лоб.

— Спасибо тебе!

Когда вечером отец глянул на мою кислую физиономию, то, сжав мне плечо, коротко кинул:

— Привыкай!

Затем добавил через небольшую паузу:

— Собирайся! Нам в спортзал пора!

Спортзал!

За те неполные восемнадцать лет, что прошли после моего возвращения из армии, я уже не представлял себя без каждодневных и изнуряющих тренировок с отцом.

Достигнув высочайшего, по его мнению, уровня, я прошел все наши родовые испытания так хорошо, как это, вообще, было возможно в то время. Я давно уже не проигрывал отцу ни одной схватки — ни в рукопашную, ни на мечах, ни на ножах. Прекрасно научился метать точно в цель всё, что только есть колющего и режущего в нашем арсенале. С боевым шестом выигрывал у отца семь схваток из десяти. Стрелял из пистолета и автомата без промаха не хуже, чем сам отец или Пётр. Одним словом, я заматерел, и отец мною был очень… очень доволен.

Всё чаще и чаще он заводил разговор про родовой экзамен, и поэтому для меня не стало большой неожиданностью, что после одной из тренировок, потирая ушибленный бок и отхаркивая кровяной сгусток, отец поведал о том, что я теперь полностью готов для сдачи этого священного для нашего рода экзамена, и нам надо в скором времени готовиться к отъезду.

Он сразу предупредил меня — экзамен состоит из трех этапов, и первый из них будет самым сложным и опасным. Еще он сказал мне в тот вечер, что это первое испытание, как никакое другое, поможет мне открыть все скрытые резервы моего, не совсем человеческого организма.