Князь Целитель 4 (СИ) - Измайлов Сергей

— Мне кажется, извилин немного прибавилось, — сказал я, сравнивая добытый мной мозг со снимком.

— Всё верно, — кивнул Герасимов. — И борозды стали глубже, но на фото этого не видно, по памяти говорю. Этот мегакабан явно умнее своих сородичей, которых я исследовал раньше. По крайней мере, потенциал у этого куда выше.

— Ну не такой уж он и умный, — усмехнулся я. — Всё равно вышел на нас, а не стал скрываться, хоть и вёл себя поначалу осторожнее обычного.

— Об этом я и говорю, — махнул рукой Анатолий Фёдорович. — А ты чего ждал, что кабан будет тебе интегральные уравнения решать или философов древности цитировать?

Евгения прыснула от смеха, но тут же зажала себе рот рукой. Я тоже улыбнулся, представив себе, как этот гигант выводит на песке сложные формулы копытом, а потом им же почёсывает себя за ухом.

— Смейтесь, смейтесь, — тоже улыбаясь, сказал заведующий, а потом с совершенно серьёзным лицом добавил: — Если так дело и дальше пойдёт, то потом всем станет не смешно. Дело — дрянь. Надо собрать больше доказательств вмешательства человека в Аномалию, потом попробую всё это аргументированно изложить… своему высшему начальству.

Перед тем как сказать последние слова, он бросил короткий взгляд в сторону Евгении. Понятно, чью фамилию он собирался назвать, но в итоге не стал. Интересная у них тут игра. Похоже, он о ней знает неизмеримо больше, чем она о нём, но в то же время он ей доверяет. Но не во всём.

Герасимов принялся нарезать мозг на кусочки и по одному кусочку из каждого отдела передавал нам с Евгенией, а мы уже занимались приготовлением микроскопического препарата. Когда всё было готово, перешли к осмотру и сравнивали с фотографиями, сделанными Герасимовым ранее. Отличия были везде. Где-то больше, а где-то меньше.

— Вы кору лобной доли видели? — заведующий оторвался от микроскопа и смотрел на нас расширенными глазами.

— Ещё нет, — покачал я головой. — А что там?

— Цитоархитектоника коры ближе к человеческой, чем к поросячьей! — довольно громко заявил Герасимов. — Это же уму непостижимо! Что за магию они там использовали, чтобы такое получить? Так ещё немного и гигантские кабаны-мутанты займутся высшей математикой вплотную! Вы посмотрите на размеры пирамидальных нейронов! Да и сама структура коры более развита, чем у приматов. Они хотят получить разумных монстров? Это надо срочно останавливать, я немедленно доложу своему научному руководству, подробности позже добавим. Так, с мозгом всё, погнали дальше, что там у тебя ещё есть?

Дальше пошли по органам и системам. Структурные взаимосвязанные изменения были везде, это явно не было просто мутацией, такого количества отличий, причём планомерных, произвольной мутацией объяснить невозможно, только управляемой. Герасимов смотрел препарат за препаратом и чем дальше, тем больше становился чернее тучи.

— Ой, чуть не забыл! — воскликнул я и вытащил из кармана рюкзака Призрачную белку, которая до сих пор была практически невидимой. — Вот ещё что.

— Призрачная белка, и чего? — спросил Герасимов и поднял взгляд на меня.

— Они не бывают совсем невидимыми, — сказал я. — Их обычно плохо видно, их фигура словно расплывается и неприятно смотреть в их сторону, а эта была совсем невидимой.

— Думаешь, что они уже и до мелких грызунов добрались? — с сомнением спросил Анатолий Фёдорович, взяв белку в руки. — Ну да, у этой маскировка более совершенная. Значит, разбираем на запчасти и смотрим. Только есть одна заковыка — мне её не с чем сравнивать, раньше я белок не смотрел. Ну и ладно, разбирайте эту, а в следующий раз обычную приноси.

— Хорошо, — кивнул я и начал заниматься белкой.

У меня мелькнула мысль Стасу позвонить, чтобы он белку принёс, но тогда могут возникнуть вопросы, откуда она, зачем мы их храним в холодильнике в ошкуренном виде и так далее, а мне этого не надо. Да и вообще, именно белка — не к спеху. В прямом и переносном смысле — мелочь.

Пока мы разобрали все препараты, сфотографировали, законсервировали, разложили по местам, солнце уже уверенно клонилось к закату.

— Ого! — воскликнул Герасимов, взглянув на часы. — Да, ребята, подзадержал я вас. Ну ничего, для науки чего только не сделаешь, так ведь?

Мы с Евгенией дружно устало кивнули. У меня уже, если честно, голова шла кругом. Как сказал однажды Матвей: «Чайник засвистел». С утра поход в Аномалию, потом все эти потрошения и гистологические исследования со сравниванием препаратов и протоколированием отличий. Уже не хотелось ничего, только есть и спать. Я начал собираться на выход.

— Ваня, на улице темнеет уже, девушку надо домой проводить, — заговорщицким тоном сказал Герасимов, но так чтобы и она слышала.

— Естественно, Анатолий Фёдорович, о чём разговор⁈ — сказал я, стараясь выдавить из себя улыбку. — Это же само собой.

Я постарался сделать вид, что сам хотел предложить, а он просто прочитал мои мысли. На самом деле такие мысли меня посещать даже не собирались, их в голове просто не было, полная пустота.

— Да ну, что вы, — засмущалась сразу девушка, стараясь скрыть свою реакцию за спокойной небрежностью жеста. — В этом нет необходимости, улица хорошо освещена. Да не так уж и поздно.

— Ну смотри, — сказал Герасимов, глядя то на меня, то на неё, наблюдая за реакцией, как естествоиспытатель за подопытными. — А то наш орёл долетит куда надо, ему только свистни.

Заведующий вышел из лаборатории, я неспешным шагом направился вслед за ним, Евгения вышла последней и закрыла дверь на замок. Анатолий Фёдорович нырнул к тому моменту в ординаторскую, а мы направились на выход. Сойдя с крыльца, я остановился и обернулся к девушке.

— Может, всё-таки проводить? — спросил я на всякий случай, хотя самого уже ноги еле держали.

— Спасибо за предложение, — улыбнулась Евгения, мне показалось, что в её глазах отразилась внутренняя борьба. — Но и, правда, не стоит. Иди лучше домой, отдыхай.

— Ладно, как скажешь, — кивнул я. — Тогда до завтра.

— Спокойной ночи! — сказала девушка и быстро зацокала каблучками в другую сторону, где была её улица и дом. Благо ей, действительно, было недалеко идти.

Тем временем мне на плечо спрыгнул горностай и коротко высоко мурлыкнул, словно приветствуя. Так как домой всё равно идти, я решил сделать это побыстрее и ускорился. Можно было бы вызвать такси, но ожидание может занять больше времени, чем ходьба, тут и в самом деле недалеко.

— Думаешь, надо было всё-таки проводить? — спросил я у горностая, который сидел у меня на плече, прижавшись пушистым боком к щеке. На мой вопрос Федя снова мурлыкнул, но я так и не понял, что это значит — да или нет? — Ладно, значит, в другой раз. А тебе она нравится?

— Мр-р-р! — сказал Федя, пристально глядя мне в глаза.

— Эх, купить бы где-нибудь словарь, чтобы переводить с твоего языка на человеческий, — вздохнул я. — Болтали бы с тобой долгими зимними вечерами у камина в родовом особняке. А может, в одной из резиденций в Сибири на берегу реки или озера. Я бы тебя научил на коньках кататься.

Я практически всю дорогу разговаривал с горностаем и мне было абсолютно плевать, как на меня смотрят случайные прохожие. Но Федя иногда отвечал мне разными странными звуками, так что со стороны могло показаться, что мы, действительно, разговариваем.

— Спасибо тебе, Федя, — сказал я питомцу, когда уже подходил к подъезду. — Вот поговорил с тобой и мне уже легче стало.

Ступени до второго этажа казались мне бесконечными, да ещё и лампочка в подъезде перегорела, еле попал ключом в замочную скважину.

— А постучать не смог? — ехидно спросил Матвей, когда я после сложных манипуляций открыл-таки дверь. — Мы уже так долго тебя ждём, что успели состариться. Кошмар просто!

— Вот чёрт, Стас же без меня есть не будет, — вздохнул я, поняв, в чем главная причина их томительного ожидания.

— Вот он и не ел до сих пор, — грустно усмехнулся Матвей. — Бельчатину всю слюной залил и на твой стейк косился. Я уже несколько раз всё разогревал, думал, что ты скоро придёшь.