— Не были вы никогда рабами, — вскипела я. — Этот бред придумали ханаатские стратеги, надеясь поднять восстание в Негрянской Федеративной Республике.
Дель Фин как-то грустно опустил руки и упал на стул:
— Были… И дель-фины были… Просто ты размышляешь патриотическими стереотипами Клода.
То ли водка во мне всколыхнулась, то ли укор был правдивый. Я горячо ответила, даже быстрее, чем смогла осознать, что именно хочу сказать:
— Пардон. Я благодарна, что подмечаешь во мне чужие мысли. С твоей помощью я становлюсь лучше.
Мы пожали руки. А Двунадесять наложил на наше рукопожатие свои ковши ладоней:
— Вот это правильно! Вот это по-выживански.
Глава 48. Разный мусор
Мы выпили ещё немного и продолжили обсуждать детали дерзкого плана.
Я показала на карту:
— Вуаля, здесь проходит один из торговых маршрутов. Из-за высоты скал дирижабли…
— Аэронефы, — поправил Двунадесять.
— Аэронефы сбрасывают скорость. Теоретически, стоя на вершине, можно забросить штурмовой якорь с лестницей.
— Браво, — сказал Двунадесять. — В чём сомнения?
— Как рассчитать дистанцию между абордажными группами? Используя лесенку нужно высадить на корабль не менее двадцати бойцов, не считая нас. А за раз на лестницу запрыгнут не более трёх-четырёх бойцов.
— Нет ничего проще, проложи маршрут, а я просчитаю точки.
— Но это же сложная математика? Нужно знать формулы, делить скорость и расстояние и чёрт знает что ещё, чего я, то есть Клод, не любил изучать в военной академии.
Двунадесять положил перед собой лист бумаги и наскоро накидал расчётные формулы:
— Осталось подставить значения расстояний на маршруте.
— Ты и воздушной навигацией владеешь?
Дель Фин не утерпел и начал критику:
— Штурмовой якорь весит пятьдесят килограмм. Как вы его будете забрасывать? Из пушки? Или батутом?
Двунадесять напряг мускулы руки:
— Могу забросить вместе с тобой, пушкой и батутом.
— Тогда осталось последнее сомнение, где взять столько скафандров? Оборот такой снаряги в Империи строго контролируется, их не купишь в Военторге.
Двунадесять взял водку и стаканы, поднялся из-за стола:
— Пойдём, покажу.
На автобусе проехали несколько километров в сторону поста экоконтроля на границе Империи и Санитарного Домена.
Двунадесять остановил автобус близ ущелья. Заходящее солнце окрасило степь в красный. На горизонте чернела стена Неудоби, разделяя небо напополам. Верхняя часть её атмосферы размывалась, в стратосфере, переходя в тёмную синеву, где можно было увидеть звёзды даже днём. На границе соприкосновения остатков атмосферы, озона и той мешанины газов, радиации и магнитных взаимодействий, что составляли сущность Неудоби, вспыхивали то грозовые молнии, то россыпь искорок, как разряды в диссоциативном электролите во время моего рождения.
— Эх, красота… — вздохнул Дель Фин.
Наполнил стаканы водкой и раздал нам.
— Словно искры зажгут эту ночь, — пробормотала я, подавленная величием пейзажа.
Двунадесять показал пальцем на дно ущелья:
— Сюда из Империи отвозят разный мусор. На свалке мы найдём материал для изготовления хоть тысячи скафандров. Я смогу.
Я восхищённо пожала палец Двунадесять:
— Сдаюсь. Ты самый эрудированный человек, что я встречала. Мой знакомый профессор, в сравнении с тобой, студент. А то, как ты собираешься сделать сотню герметичных шлемов из мусора, вообще не укладывается в голове…
Двунадесять похлопал себя по загривку, где гноились гражданские чипы:
— У меня всё уложено вот здесь.
Дель Фин долго фыркал, ухмылялся, покручивая ручку громкости, но в итоге и он, под воздействием водки и величия пейзажа, признал:
— Ты, Жизель, молоток. Твой план безумен, а значит — сработает. Пардон, что критиковал. Просто я хочу поскорее отправиться в Ханаат по нашему делу.
Я тоже расчувствовалась от водки и монументального заката солнца позади Неудоби:
— Для начала я должна доказать Клоду, что я не просто другая версия его. Я — лучшая версия.
Дель Фин попытался ущипнуть меня за грудь:
— Это можно и не доказывать.
Вместо того, чтоб его избить за распускание рук, я только погрозила пальцем:
— Ещё раз так сделаешь — убью. И не посмотрю, что ты Набамба Роев.
Допив водку, мы, новоявленные компаньоны по будущему преступлению, пошатываясь, вернулись в автобус.
Пока нас подкидывало на ухабах, Двунадесять пытался разделить пудру на дорожки. Она сыпалась на землю, Дель Фин хохотал, а Двунадесять сердито сопел, прикрикивая на водителя:
— Эй, чертила, не мусор же везёшь! Осторожнее.
Закончил приготовления и раздал нам трубочки:
— Знаете, какое сегодня число?
Дель Фин с вызовом отозвался:
— Выживанцы чисел не наблюдают.
— Да, — согласилась я. — Как говорится, «в Санитарном Домене календарь не действителен».
— Если собираемся бомбануть аэронеф, нам придётся вспомнить о календаре, — наставительно сказал Двунадесять. — Сегодня 22 марта.
— Новый Год! — воскликнул Дель Фин.
— Вот именно, — Двунадесять вставил трубочку в ноздрю: — Ну, с вступлением в новый, 1018-й.
На меня напала какая-то тоска. В детстве Новый Год был любимым праздником. Закрыла глаза. Поплыли образы семьи Яхиных: все собрались за праздничным столом. Дедушка у камина, прикрыв ноги пледом… Отец ещё жив и не собирается по-дурацки умереть. Мама…
Я утёрла слёзы.
Это чужие мне люди. Они рисунок в моём сознании, который создала копировальная технология добедовых людей. И вообще, зачем им надо было синтезировать копии самих себя? Что за извращение?
Уснула под смех и шмыганье нюхающих пудру друзей. Вероятно, первых моих друзей, приобретённых самостоятельно, а не полученных из наследства Клода.
Глава 49. Химическое радио
На протяжении двух недель я, Двунадесять и Дель Фин отсматривали проходы торговых аэронефов через небольшой регион Неудоби. Согласно данным наблюдения я корректировала маршрут, а Двунадесять вносил правки в формулы.
— Чтобы учесть отклонения маршрута из-за появления новых вулканов, — сказала я. — Увеличим численность абордажной группы до ста человек.
— Согласен. С таким запасом хотя бы двадцать смогут попасть на борт.
Дель Фин с ревностью наблюдал за нашей слаженной работой. Когда было выбрана последняя точка для размещения группы, Дель Фин радостно вскричал:
— Ха-ха, вы, умники, не учли одного… Всё ваше войско состоит из непослушных анархистов. Для эффективной атаки, нужно собрать численное преимущество, а ваши бойцы будут лезть поодиночке, так их и перебьют.
— Каналья прав, — загрустила я. — Как заставить их дожидаться команды? Меня они слушаются только когда я рядом…
Двунадесять почесал нарывы с гражданскими чипами:
— Верно, рацию они тоже не будут слушать.
Довольный своей проницательностью, Дель Фин воткнул в гнездо провод громкоговорителя и вышел из палатки. Через минуту стало слышно, как он развлекает выживанцев у вечернего костра, играя отрывки выступлений прелата Владислава, который во славу Господа призывал уничтожить выживанцев, этих слуг Сатаны.
Проблему координации боевых групп решил Двунадесять. Утром следующего дня он вошёл в мою палатку, которую делила с Дель Фином, и поставил на стол огромную пудреницу с тёмно-зелёным порошком:
— Химическое радио.
— Как оно работает?
— Обычная пудра, даже чёрная, не вызывает физическое привыкание…
Дель Фин поднялся со своей раскладушки:
— Да ну, — усмехнулся он. — Расскажи это миллионам пудрил, что не могут начать день без дозы.
— Пылевой синдром, которым страдают те, кого вы считаете напудренными наркоманами, — это психическая зависимость. Организм пудрилы может прожить без порошка. Его ум не может.
