Награда чужаков - Дитц Уильям Кори

Сэму оставалось только стоять и смотреть, как прямо у него на глазах гибнут его корабль и надежный товарищ по оружию.

В шлеме Мак-Кейда послышался трест помех, вслед за которым раздался голос, который он никогда раньше не слышал:

— Добро пожаловать на Свалку! Я — Мустафа Понг, и если вы не сделаете то, что я вам скажу, вы умрете.

25

Сэм никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным. Крейсер висел над ним как какое-то мрачное божество, недосягаемое и всемогущее. В отсутствие атмосферы он совершенно беззвучно плыл на своих репеллерах и внушал еще больший страх и почти священный трепет. Голос Понга вновь зазвучал в шлемофоне Мак-Кейда.

— Который из вас Сэм Мак-Кейд? Пусть он поднимет руку.

Мак-Кейд глотнул и поднял правую руку. А что еще оставалось делать? Понг, если захочет, может превратить весь кратер в озеро расплавленного металла.

Тонкий, иссиня-белый луч света пригвоздил Сэма к месту, на котором он стоял. Сердце застыло и забилось вновь только тогда, когда Сэм понял, что все еще жив. Вздохнув с облегчением, он догадался: это всего лишь прожектор.

— Хорошо! Теперь скажи, зачем ты здесь, и предупреждаю, Мак-Кейд: не трать мое время понапрасну. Если скажешь правду, я позволю тебе и твоим друзьям жить. Если солжешь или попытаешься ввести меня в заблуждение, я это узнаю, и наша беседа прервется весьма неожиданно. Ты меня понял?

Мак-Кейд понял. Но он понимал и то, что, несмотря на угрозы Понга, должен сказать ему как можно меньше. Весь вопрос в том, что известно Понгу? Очевидно, не очень много, иначе он убил бы его сразу. Да, ему явно неизвестна суть дела. Он знал, что Мак-Кейд охотится за ним, но ему также хотелось узнать зачем. Еще Понгу известно, что они похитили Саппо, но это, пожалуй, и все.

Слава Богу! Если бы Понг знал о Фиале и догадывался о его ценности, он бы выставил этот сосуд на аукцион, чтобы продать за огромные деньги, или бы вымогал их у Иль-Ронна, или... Бог знает, что он мог сделать еще.

Мак-Кейд сглотнул, чтобы увлажнить внезапно пересохшую глотку, и сказал:

— Ответ очень прост. Братство назначило за твою голову пятьсот тысяч кредитов, а мне не помешают наличные. Сдавайся и можешь рассчитывать на снисхождение.

Наступила долгая тишина. И затем, когда Сэм уже приготовился к смерти, раздался громкий смех. Понг заговорил снова, и в его голосе звучало веселье.

— Ну, Мак-Кейд, ты даешь! Ты сказал именно то единственное, что может спасти тебя, и еще держал марку при этом. Мне это нравится! Так нравится, что я дарю тебе жизнь. Конечно, с условием, что ты вернешь мне мою собственность.

Мак-Кейд нахмурился и огляделся в недоумении.

— Какая еще собственность? Я и не знал, что у меня есть что-то, принадлежащее тебе.

Послышался треск разрядов, и Понг хохотнул.

— Есть, однако! — сказал он и пояснил: — Если я не ошибаюсь, вон там стоит мой добрый друг Моррис. Хоть он в последнее время стал малость болтливее, чем нужно, все же мне хочется предложить своему другу подбросить его домой.

Еще один сноп света метнулся от корабля и посеребрил скафандр, в котором находился Саппо. Приветствуя корабль энергичными взмахами руки, он шагнул в яркий световой круг.

— Иди за лучом, Моррис, и челнок подберет тебя! — велел ему Понг.

Луч двинулся к месту, где раньше стоял «Пегас», и Саппо следовал за ним.

Нехорошее предчувствие сдавило грудь Мак-Кейда. Он включил микрофон и крикнул:

— Ним, Реба, ко мне быстро!

Между тем Саппо, который очень старался не отстать от светового круга, остановился, потому что луч прожектора внезапно остановился тоже.

— Этого, пожалуй, будет достаточно, Моррис, — сладко пропел Понг. — Я сказал неправду... и ты знаешь, что это означает.

Саппо огляделся в отчаянной надежде найти помощь или укрытие.

— Мустафа, не делай этого! — завопил он. — Меня заставили говорить!

— В самом деле? — Понг удивился, но как-то очень спокойно. — Они что, выдавили тебе глаза? Или переломали ноги? Быть может, каждый зуб вырван из твоего лживого рта? Покажи мне эти страшные свидетельства твоих мук, и я не только пощажу тебя, но и своими руками буду лечить эти раны!

Саппо не ответил, но попытался убежать. Ножные кандалы не способствовали побегу. Бело-голубая шаровая молния сожгла Саппо, скафандр и все остальное, не оставив ничего, кроме опаленного камня и лужицы расплавленного металла. Меньше чем через секунду кандалы Саппо превратились в метку, обозначившую его могилу.

— Прощай, Мак-Кейд! — В голосе Понга звучала издевка. — Оставляю «Свалку» и все, что на ней есть, тебе и твоим друзьям. Как и Моррис, это мне тоже больше не нужно.

Мак-Кейд включил свой микрофон.

— Через десять или двенадцать часов у нас кончится запас воздуха.

Понг рассмеялся:

— Я сказал, что позволю вам жить, но не сказал сколько. Кроме того, как только что убедился Моррис, я могу и соврать. Пока!

После этих слов крейсер поплыл над куполами, и импульсные пушки прожгли огромные дыры в каждом строении. Затем крейсер включил главные двигатели, поднялся и исчез за горизонтом.

— Сволочь!

Реба погрозила кулаком в ту сторону, где только что был корабль.

Сэм никогда не был в таком отчаянии, как сейчас. Ведь они были чертовски близко к цели, а теперь — все. И не только для них, но и для миллионов — нет, миллиардов, которые погибнут в грядущей войне. Но раньше чем он представил себе масштабы катастрофы, странный голос раздался в его шлемофоне.

— Проверка... проверка... слышите меня? Привет, меня кто-нибудь слышит? — повторял голос.

— Я тебя слышу, — ответил Мак-Кейд. — Кто ты? Где ты?

— Я называю себя Генрих, — ответил его невидимый собеседник. — Хотя по техпаспорту я — КОРКОМП Ай-Эн семьдесят восемь ноль восемь дробь Эл. Но это так безлико, что в память великого мореплавателя по имени Генрих я решил взять себе его имя.

— Хорошее имя, — согласился Сэм. — Правда, Генрих в основном болтался вокруг Португалии, пока другие моряки ходили в действительно дальние плавания.

Он огляделся и попытался определить, откуда исходит этот голос.

— Так ты робот? — предположил Мак-Кейд.

— Вот уж нет! — ответил явно обиженный Генрих. — Корабельный навигационный компьютер «КОРКОМП Ай-Эн семьдесят восемь ноль восемь дробь Эл» — огромный шаг по сравнению с этим ожившим железом. Я — высшее достижение в области навигационных компьютеров и горжусь этим. Понг не любил меня, и поэтому я подумал, что мы можем подружиться.

— Звучит неплохо, — ответил Сэм. — Но где же ты? Давай обменяемся рукопожатиями!

— Да вот я! — сказал Генрих, и из тени вышло создание, отдаленно напоминающее цаплю. Оно двигалось скачками, и Мак-Кейд вспомнил, что он уже замечал здесь что-то передвигающееся подобным образом.

У Генриха было цилиндрическое тело и три суставчатые ноги. Его руки под разными углами выступали из корпуса; одну из них украшало три пальца, а другая заканчивалась каким-то сложным инструментом. Длинная гибкая шея соединяла шарообразную голову Генриха с цилиндрическим туловищем. Конусная антенна, торчавшая прямо в центре шара, напоминала клюв и окончательно делала Генриха похожим на птицу.

Мак-Кейд протянул свою правую руку и нашел ответное рукопожатие Генриха удивительно мягким.

— Я Сэм Мак-Кейд, — сказал он и представил остальных: — Это Реба, а тот, высокий, — Ним. Рад познакомиться, Генрих.

— Я тоже, — вежливо ответил Генрих. — Привет, Реба, привет, Ним! — обратился он к спутникам Сэма. — Мне жаль ваш корабль. Знай я, что вы хорошие люди, я предупредил бы вас, но тогда я думал, что вы — солдаты из охраны Понга. Они все время преследуют меня.

— Преследуют тебя? — спросила Реба. — Но зачем?

Голова Генриха печально поникла. Он сказал:

— Меня хотят уничтожить. Я был навигационным компьютером на корабле Понга до тех пор, пока не совершил ошибки — с большой погрешностью рассчитал гиперпространственный прыжок. Никто не пострадал, и все обошлось, но Понг разозлился и списал меня в металлолом. Он сказал, что я глуп, но это была не моя вина. Я сообщил технику-регулировщику о замыкании в цепи управления последовательностью операций моей логики, но он ответил, что это подождет.