Всадники Одина Цена человечности (СИ) - Морошко Сергей

Волдо протянул ей священный сосуд. Ян бросил совсем непонятный взгляд на Его Сиятельство и еле заметно качнул головой. Руки Таны дрогнули, и она еле удержала чашу. Силы будто бы покинули ее, и Тана, едва пересилив себя, протянула чашу своему суженому. Ян осторожно обмакнул пальцы правой руки и провел ей по лицу. Тана вздрогнула. В нос ударил терпкий медный запах крови. Холодные склизкие пальцы скользнули ото лба к верхней губе. После он принял чашу из ее рук и отпил один единственный глоток. Тана заметила, как он еле заметно поморщился, но более никак он не выразил своего отношения к происходящему.

– А теперь ты, дитя, – продолжил Ветродуй, – прими чашу из рук суженого своего. Омой лицо его и глотни крови жертвенной.

Тане стало немного дурно, хотя она была не робкого десятка. Словно в бреду, она протянула вперед правую руку и обмакнула пальцы в кровь. Провела пальцами по лицу Яна. Он даже не вздрогнул. Потом она приняла из его рук чашу и отхлебнула глоток. Кровь, вязкая, скользкая и холодная, скользнула по губам в рот и, обжигая горло, тяжеленным камнем осела в животе.

Волдо удовлетворенно кивнул, забирая у нее чашу.

Сразу за этим к Яну вплотную подошла сагартина Фрейи. Она взяла его лицо в ладони. Так, что их взгляды встретились. Тане на мгновение показалась, что Ян вздрогнул от этого прикосновения.

– Клянешься ли ты, Ян Циссардж, пред ликами Богов и сагартов их, что хочешь стать мужем этой женщины? – вопросила она.

Тана затаила дыхание. Служительницы Фрейи славились тем, что могли распознавать ложь.

– Клянусь, – после недолгого молчания сказал Ян, встретившись глазами с Таной. – И Боги мне свидетели.

Она снова вздрогнула. Не похоже было, что он лгал. Совсем нет…

К Тане приблизился Велига. Обхватил тонкими прохладными ладонями ее лицо.Так же, как до этого сделала сагартина.

– Клянешься ли ты, Тана, дочь Ольви, пред ликами Богов и сагартов их, что хочешь стать женой этого мужчины?

Тана замерла. Вот он, роковой миг. Слово. Назад пути уже не будет. Ей сейчас так захотелось оттолкнуть Велигу и броситься бежать! Бежать, бежать как можно дальше и быстрее.

«Прости меня, Ярушка!» – На глазах все-таки выступили слезы и покатились по щекам.

– Клянусь, – сказал кто-то, не Тана, ее голосом. – И Боги мне свидетели.

Когда они с Яном целовались, запечатывая клятву, Тана делала все словно по-заученному. Точно бы и не она это, а кто-то другой. Тот же, кто давал за нее свадебное обещание, и тот, кто пил за нее жертвенную кровь. А она... она сейчас была где-то там, далеко, летним вечером на речке играла в салки и весело смеялась. Догоняла босоногую девчушку с огненными волосами в перепачканной травяным соком белой расшитой реде. Пели ныручи, рычал где-то дикий цмок… И все так было хорошо!..

***

Происходящее вокруг казалось Яну дикостью. Просто чем-то ненормальным. Обычаи этих варваров отличались от любой культуры Империи настолько, что по оригинальности восприятия мира они могли поспорить разве что со швампами. Даже у Ама Уни Укву было непринято совмещать брачные игры с пытками или казнями. Какая же мерзость! И если Яну удавалось не демонстрировать свое неприятие, даже когда он пил кровь, то с Йоргом возникли некоторые проблемы. Во время казни начальника городской стражи братца попросту вывернуло прямо там, на площади, перед всеми. Блевотину быстро убрали слуги. И Йорг почти сразу взял себя в руки. Но осадок все же остался. Сам свадебный обряд оказался чем-то похож на церемонию наэйна[5] у лафиртов. Впрочем, несмотря на все, Ян себя связанным не считал. В его представлении брак должен быть добровольным. А свадьба должна проводиться в церкви по обычаям Единого. Ян сейчас чувствовал себя еретиком. Конечно, он знал, что в Галактике существует множество различных конфессий, но только священнослужители культа Единого имели право соединять людей брачными узами. И только такие узы считались законными в Империи. Участвуя в этих варварских мероприятиях, Ян предавал собственную веру. Он предавал себя, так как знал, что подобная ересь ничем хорошим для него не обернется. Единый жесток, но справедлив, и воздает каждому по делам его. Он не терпит предательства.

Мало того, что их с Йоргом отлучили от Церкви, когда они сбежали. Теперь от них откажется и сам Единый... Впрочем, вряд ли это хоть как-то волновало брата. Он не верил ни во что и ни в кого, кроме себя.

Ян вздохнул. У этих дикарей и свадьбы не как у людей. Даже в самых дремучих человеческих религиях после церемонии случается свадебный пир с участием молодоженов. А ему и воды не дали хлебнуть. Повели на какую-то проверку. Что будут проверять и как, Яну не объяснили. Только йольфинка... Дьявол! Йольфинка, жричка местной богини Фрейи, подхватила его под руку и куда-то потащила за собой. Сначала они пробирались сквозь толпу веселящихся людей: кто-то танцевал, кто-то ел, а кто-то просто валялся на траве. И все, все поздравляли его. Радовались и желали счастья. Приходилось натянуто улыбаться и махать им рукой.

Потом они ехали в какой-то телеге, и к ним присоединились еще две такие же йольфинки. То, что у остроухих может быть пол, для Яна оказалось той еще новостью. Когда он впервые увидел йольфа, ему и в голову не пришло, что это мужчина, уж больно сильно было его сходство с асами. А тут... три явных женщины. Может и прав был Йорг, размышляя об их родстве с людьми? Хотя вспоминая арысь, которая являла собой обычного каракала, но с человечьими чертами эм-м-м... морды, или неожиданно оказавшихся здесь варнов и ракотов, они вполне могли оказаться людьми. Правда, пока оставалось непонятным, каким образом они стали такими, а, главное, почему...

Пока он размышлял о связях между йольфами, асами и людьми, они доехали до какого-то леса. От него несло сладким до приторности ароматом цветов и абрикосов. Спешившись, они приблизились к опушке. Старшая из жриц посмотрела на Яна:

– Войдя в Священную Рощу, ты должен быть обнажен как душой, так и телом. Чтобы Боги могли видеть, насколько чисты твои намеренья, – спокойно произнесла она.

И тут Ян не выдержал:

– Что? Прямо догола?

– Догола. – Кивнула она.

– А мы можем как-то обойтись без этого? – Он неопределенно повел плечами. Ему совсем не хотелось раздеваться перед… этими. Да и вообще, не привык он ходить обнаженным по улице.

– Нет, – произнесла другая.

Ян решил не спорить и начал разоблачаться. Ему все меньше нравилась эта история.

Одежду за ним подхватывали йольфинки. Когда на нем не осталось ничего, две из них вместе с одеждой скрылись в роще, а третья, старшая, повела его вглубь. В лесу запах только усилился, всюду с деревьев свисали гирлянды каких-то крупных белых цветов. Жужжали насекомые, пели птицы. По ровному зеленому ковру травы бегали какие-то мелкие ящероподобные зверьки, иногда встречались пестрые кролики. Жрица, идущая рядом с ним, тоже уже была нага. Он отчетливо видел ее молочные железы, колыхающиеся при ходьбе. И вокруг ни души. Тишину прерывали лишь представители местной фауны да ветер. Косые лучи заходящего солнца тут и там вырывали из вечернего полумрака все новые и новые островки цветов.

Через некоторое время они вышли на поляну, где... Ян поперхнулся. Где они застали оргию. Парочки, группки, одиночки... все сношались, сами с собой или друг с другом. Жрица, не обращая на них внимания, подошла к небольшому каменному столу, стоявшему под сенью абрикосового дерева, и подняла с него мешочек. В мешочке том оказалась трубка. Самая обычная курительная трубка. Красного цвета, с черным мундштуком, изукрашенная золотым резным узором. Вслед за трубкой йольфинка извлекла из мешочка небольшой деревянный коробок. Она вскрыла его и начала ловко набивать его содержимым трубку. После раскурила ее от свечи и протянула Яну.

– Это поможет тебе видеть тонкий мир.

«Рай для Йорга, – промелькнула шальная мысль в голове, – но не для меня...» Он со вздохом взял в руки трубку. Вдохнул горьковато-сладкий дурман. Поморщился, прочистил горло, чтобы поскорее избавиться от неприятного привкуса во рту. Явно не табак. Какой-то курительный наркотик. И хотя они на него практически не действовали, Ян все равно предпочитал не употреблять их ни в каком виде. Жричка заботливо постучала его по спине, видимо, решив, что он поперхнулся. Ян не удержавшись, отпрянул. Что немало удивило жричку.