Нужную дверь с табличкой «Главный врач Ладыгина М.С.» Слава нашёл быстро — планировка почти всех больниц была стандартной — заглянул в приёмную и почти нос к носу столкнулся с женщиной в белом халате. Она выглядела точно так, как Славе накануне описал Мельников — высокая, крупная, густые каштановые волосы были коротко острижены и лежали на голове аккуратной шапочкой. Кроме того, на закреплённом на груди бейджике Слава успел прочитать «Ладыгина М.С.»
— Добрый день, — поздоровался он и осторожно поинтересовался. — Вы — Маргарита Сергеевна?
— Да, — коротко ответила она и выжидающе замолчала.
— Я от Олега Станиславовича, — Слава улыбнулся. — Моя фамилия Опанасенко. Родион Артурович.
Он представился своим фальшивым именем. Об этом тоже было условлено с Мельниковым заранее.
Ладыгина бросила на него быстрый оценивающий взгляд, просветила как рентгеном. Пропуск показать не попросила, но, скорее всего, с КПП ей уже и так позвонили, предупредили.
— Хорошо, — она сделала ему знак рукой. — Пойдёмте, Родион Артурович. Вас уже ждут.
По коридору она шла быстро, размашисто, и Слава едва поспевал за ней, старался шагать рядом и всё равно отставал где-то на полшага, а потом и вовсе пристроился сзади — торопливо переставлял ноги, глядя на широкую, по-мужски крепкую спину главврача и размышляя о том, сколько же людей, оказывается, уже на их стороне.
Действительно, не прошло и двух недель, а к ним примкнула, если верить полковнику Долинину, как минимум треть армии. Кроме того, какие-то услуги оказывали люди, с кем у Славы были личные подвязки, и даже (тут Дорохов усмехнулся) часть криминального элемента действовала с ними заодно. А теперь вот ещё и медицина.
Сейчас уже ни для кого не являлось секретом, что у Мельникова в своё время было полно сторонников среди врачей: люди в белых халатах нелегко приняли Закон об естественной убыли населения, а когда нашёлся тот, кто сумел возглавить борьбу, многие последовали за ним. Наверняка большинство этих людей откликнутся на призыв Мельникова. И даже уже откликнулись, потому что женщина, чью широкую спину Слава старался не упустить из виду, явно была на их стороне. Всё-таки вовремя ему удалось получить весточку от Величко: заиметь среди союзников самого министра здравоохранения и узнавать информацию из первых рук — это дорогого стоило.
Раньше о планах правительства им докладывала Алинка, но она имела доступ далеко не ко всей информации. Маркова ей не доверяла, впрочем, насколько Слава понял про Маркову, она не доверяла вообще никому.
— Мне кажется, она всех ненавидит, — говорила Алина. — Всех вообще, кроме своего упырёныша.
Упырёнышем Алина именовала сына Марковой, Шуру, и каждый раз, упоминая его, она морщилась и брезгливо передёргивала плечами. У мальчика, со слов Алины, была нездоровая тяга к расчленению насекомых, и по мнению Славы Шура Марков быстро и уверенно продвигался по карьерной лестнице серийного маньяка-душегуба.
Слава с силой оттолкнул от себя неприятные мысли об упырёныше (хотя он его и никогда не видел, но Алинка живописала этого юного любителя живой природы слишком реалистично) и вернулся к более приятному — к самой Алине и сегодняшней ночи, прекрасной во всех отношениях. Помимо радости от свидания и безумного секса, Алинкин визит обогатил Славу ещё и ценной информацией, которая требовала осмысления.
— Они явно что-то затевают, — с порога сообщила вчера Алинка, со смехом уворачиваясь от его поцелуев. — Но что именно, я не знаю. Маркова готовит какие-то списки. Насколько я поняла, они отбирают людей по дате рождения. Слав, да погоди ты! Дай расскажу!
— Успеешь рассказать, вся ночь впереди, — не унимался Слава, подталкивая её в спальню.
— Вот именно — вся ночь впереди! Ну, Слава, послушай, у них сегодня сорвалось совещание. Я не знаю, что там пошло не так, но Маркова вернулась через полчаса и сквозь зубы бросила, что его перенесли на завтра. Там явно что-то случилось.
Слава прекрасно понимал, что там случилось. Он, можно сказать, сам и был виновником того, что совещание сорвалось. Вероятно, Верховному сообщили о пропаже дочери Савельева, и тот сразу же понёсся выяснять, что произошло. Об этом Слава не без гордости рассказал Алине. А также о том, что теперь они точно знают, что Мельников на их стороне, и Алинке с этого дня предстоит поддерживать связь и с министром здравоохранения. Ну а закончился их обмен информацией тем, что он всё-таки затащил Алинку в спальню, потому что терпеть уже больше не было сил. Впрочем, она не сильно и сопротивлялась…
— Сюда, — проговорила главврач, остановившись у одной из дверей.
Коридор, в который они свернули, заканчивался тупиком и находился, как Слава понял, где-то на задворках больницы. На двери красовалась надпись «Смотровая № 3», а рядом с дверью, прислонившись к стене, которой судя по облупившейся и местами вздувшейся краске давным-давно требовался ремонт, на узкой банкетке сидел лопоухий парень и явно скучал. При их появлении парень слегка вскинулся, часто заморгал маленькими глазками, но Ладыгина, не обращая на лопоухого никакого внимания, подошла к двери и тихо стукнула три раза.
Дверь тут же распахнулась, врач отступила, пропуская Славу, но сама в комнату заходить не стала, осталась в коридоре.
— Опаздываешь, — буркнул полковник Долинин. Это он открыл дверь и теперь, пропустив Славу, запер её на ключ изнутри.
— Всего на пару минут, — сверкнул улыбкой Слава, полковник был пунктуален и немного зануден, но Слава уже привык к этому. — Здравствуйте, Владимир Иванович.
«Смотровая № 3» оказалась небольшой унылой комнаткой, с серых стен на Славу глядели бодрые плакаты, иллюстрирующие необходимость дезинфицировать медицинские инструменты и надевать маски, чтобы не разносить вирусы и микробы, справа стоял узкий стол с двумя стульями, а у стены напротив примостилась стандартная больничная кушетка, застеленная зелёной клеенкой.
Мельников — он сидел за столом — при виде Славы поднялся и, здороваясь, протянул руку.
— Садись, — полковник подтолкнул Славу к кушетке. — У Олега Станиславовича не так много времени.
— Да, — подтвердил Мельников. — Через час рабочая встреча с Марковой, поэтому давайте всё обговорим по-быстрому.
Вопросов у Славы накопилось немало. В первую очередь интересовал, конечно, разговор у Верховного, хотя и так было понятно, что раз они тут собрались, стало быть, всё прошло гладко. Мельников, уловив Славино нетерпение, улыбнулся.
— Я думаю, Ставицкий нам поверил, — сказал он. — Меня особо не подозревали, а Алексею Петровичу удалось сыграть свою роль просто безупречно. Правда, у меня создалось впечатление — полковнику я уже об этом говорил, — что Караев думает, что в военном секторе зреет заговор, так что будьте осторожны.
— А Иванов? — спросил Слава. — Вам уже удалось с ним связаться?
Мельников покачал головой.
— Ещё не успел. Планирую навестить его попозже. Вчера весь вечер и сегодня утром я давал показания Караеву и Ставицкому по поводу вчерашнего происшествия. А потом состоялось совещание. Я, собственно говоря, как раз оттуда.
— С Ивановым надо обязательно связаться, — заговорил Долинин. — И чем быстрее, тем лучше. Для начала заручитесь его принципиальным согласием, я думаю, это не составит для вас труда, раз уж он вам обязан жизнью сына. А детали мы обговорим позднее. Всю информацию лучше передавать через Алину Темникову, секретаря Марковой. У нас с ней постоянная связь. И лучше лично — телефоны могут прослушиваться.
Мельников кивнул. Долинина он слушал внимательно, но у Славы создалось впечатление, что он озабочен чем-то другим.
— И не затягивайте с визитом к Иванову, — закончил Долинин. — Если ваши догадки насчёт мыслей Караева верны, то не исключено, что выступать нам придётся раньше, чем мы планировали, и оружие нам потребуется в первую очередь.
— Я понимаю, Владимир Иванович, и сегодня во второй половине дня с Ивановым я встречусь. А что касается ваших слов о том, что придётся выступить раньше, то скорее всего так и выйдет, потому что, боюсь, выбора у нас нет.
