Если мой внутренний календарь не ошибся, снег выпал примерно 22 или 23 ноября. Я мог и ошибаться в подсчёте, хотя каждое утро вслух проговаривал дату. Делал это с момента попадания в этот мир, чтобы не уподобляться животному и иметь понятия по датам. Ещё три дня назад я сделал себе обувь, оторвав кусочки шкуры. Это было похоже на индейские мокасины — кусок шкуры закрывал стопу и завязывался верёвкой у основания.
— Арт, потерпи пару дней, — подсевший во время обеда Элса плохо выглядел. Положив ему руку на лоб, понял, что меон простыл. Вытащив из потухшего костра пару крупных булыжников, попросил Элсу сунуть их за пазуху, стараясь держать на уровне груди.
— Зачем? — удивился, но всё же выполнил мою просьбу меон.
— Ты простыл, — начал было ему объяснять, но плюнул, осознав, что моего лексикона не хватит, — так надо, Элса. И делай так каждый раз, когда мы едим.
Раньше жажду мы утоляли в реке под пристальным наблюдением стражи. Пытаться бежать по воде было самоубийством — течение было стремительным, вода волокла крупные валуны. И хотя сама ширина речки не превышала пятнадцати метров, перейти её вброд было практически невозможно. Сейчас можно было просто набрать в руку и лизнуть снега — все в детстве его ели. По-крайней мере все мои сверстники из детского дома грешили этим.
Мне удалось узнать, что даже суровой зимой работы в каменоломнях не прекращались. Дни отдыха давались лишь во время метели и, если становилось очень холодно. С каждым днём становилось холоднее, выпал второй снег, достигавший глубины сантиметров пятнадцать. Арами дал день отдыха, чтобы рабы могли немного привести в порядок свои лохмотья. Большинство рабов имели обрывки шкур, туники, снятые с мёртвых товарищей. Самой большой проблемой оставалась обувь. Сами хетты в тёплое время носили сандалии, похожие на сланцы. Кусок буйволиной шкуры, вырезанный по очертаниям стопы и две шлёвки, надеваемые крест-накрест. Практично и довольно удобно.
С наступлением зимнего периода, на ногах у хеттов появились сапоги без каблуков. Человечество ещё не достигло развития, когда обувь стала не только необходимостью, но и элементом хвастовства. Сапоги тоже имели простую структуру, напоминая широкий меховой чулок. Хранили их просто выворачивая мехом наружу, с чем это было связано не имел малейшего понятия.
Элса поправился, а вот трое рабов из мастерской камнетёсов слегли. В этот раз Арами не спрашивал, просто тыкал плёткой, отбирая новых рабов для камнетёсов. Первый, второй, немного помешкав, хетт больно ткнул меня рукоятью плети:
— Давай великий воин, давно тебя пора разделить с хурре. — Глаза Этаби сверкнули, но кузнец сдержался. Уичин и Элсу встретили меня с нескрываемой радостью. Работа у камнетёсов была более безопасной и лёгкой. Мастер обводил контуры на глыбе гранита угольком из костра. Имея в руках бронзовое долото и корявый молоток, надо было отбивать края гранита по обведённому контуру. Кроме этого, мы грузили готовые скульптуры в повозки-арки, приезжавшие за продукцией раз в месяц.
Всего у камнетёсов работало десять рабов, на ночь нас загоняли в каменный домишко с небольшой печкой в углу. В крыше имелось дымоходное отверстие, дым уходил плохо, но костре позволял спать в тепле.
— Мы можем бежать, надо подумать как, — прошептал Уичин в первую ночь. Мы втроём заняли место ближе к костру. Остальные рабы даже не стали возмущаться, даже в этом месте моё имя было известно.
— Без Этаби не побежим, — мелухх не решился возразить. Эту ночь я не мог уснуть — первая часть плана практически удалась, мы перешли к камнетёсам, где охраны меньше и вход не закрывается огромным камнем. На ночь на дверной проем закрывался только шкурой буйвола, но хетты сторожили круглосуточно. Их наблюдательный пост находился в тридцати метрах прямо напротив выхода из домика.
Когда все уснули, я подполз к выходу, стараясь не шуметь. Приподняв полог, всмотрелся в фигуры у костра: два хетта сидели лицом к нам, ещё двое лежали у костра, завернувшись в шкуры. Тридцать метров слишком большое расстояние чтобы его преодолеть незаметно. Надо искать другой вариант, позволяющий застать стражников врасплох. Оставался Этаби, запертый в пещере в двух, а то и в трёх сотнях метров. Однозначно я пожертвую и Элсой и Уичином, но не оставлю своего брата хуррита в этой неволе.
План с тихим бегством не имел никаких видимых вариантов использования.
— Переходим к плану Б, — пробормотал себе под нос, укладываясь на место. Днём во время обеда, заверил Этаби, что без него не уйду, на что хуррит удивлённо воззрился на меня:
— Я знаю, Арт! Ты мой брат, ты хурре, а не мелухх!
Мне даже стало стыдно — такая детская наивность была трогательной. На пятую ночь у камнетёсов план побега стал принимать очертания. Ночью у камнетёсов сторожили четыре хетта, ещё четыре хетта сторожили пещеру, больше надеясь на камень, закрывающий проход. Рабы могли легко сдвинуть камень, для этого хватало усилия семи — восьми человек. Но процесс занимал время, да и хетты, вооружённые луками, просто перестреляли бы выбегающих из пещеры.
Казарма, так я окрестил дом, в котором спали свободные от дежурства хетты, находилась между камнетёсами и пещерой на расстоянии пятидесяти метров от нас. Две ночи мне понадобилось для того, чтобы убедиться в своей догадке — хетты не сменяли дежурных за ночь. Дежурные хетты сторожили всю ночь, днём отсыпались. И смены менялись, уже четвёртую ночь я видел разные лица. Вчера ночью не спал вообще, периодически поднимая полог и наблюдая за стражей.
Любой человек, бодрствующий всю ночь, под утро начинает дремать, и наша стража не была исключением. Нести вахту они начинали бодро: жарили мясо, разговаривали, смеялись. Спустя пару часов, двое хеттов укладывались у костра, завернувшись в шкуры. Двое других продолжали сторожить, прислонившись спиной к валунам. Под утро, положение тела одного из хеттов говорило о сне, позицию второго мешал разобрать высокий валун.
Перед окончательным подведением итога решил провести и эту ночь в наблюдении. Попросив Эслу разбудить меня незадолго до рассвета, моментально заснул. Вторая бессонная ночь мне ни к чему. Меон разбудил меня по моим прикидкам за пару часов до рассвета. Вчерашние наблюдения получили подтверждение — отблески почти погасшего костра высветили две спящие фигуры. Третий хетт дремал, сидя на камне и опираясь на копьё. Мне даже удалось рассмотреть силуэт четвёртого, сидевшего спиной. Судя по его неподвижной фигуре, хетт либо дремал, либо занимался медитацией. Медитацию я отмёл, чувствуя внутреннее удовлетворение увиденным.
План был прост: пользуясь своим умением бесшумно ползать, подползаю к страже и умерщвляю их, прежде чем они успеют поднять тревогу. Захватив оружие убитых и не производя шума, мы блокируем выход хеттов из «казармы». Этот момент ещё предстояло проработать, потому что я не придумал, как заблокировать внутри строения почти двадцать здоровых мужчин.
— И мы убегаем? — спросил Уичин, вылизывая ладони после обеда. Мясо уже давно кончилось, нас кормили чечевичной похлёбкой, среди которой иногда попадались жилы и куски жира.
— Нет, мы бесшумно прокрадёмся к пещере и перебьём стражу, чтобы выпустить остальных, — Элсу удовлетворённо кивнул при этих словах.
— А не лучше раньше убить стражу в доме? — задал вопрос меон.
— Нет, шум привлечёт внимание стражи у пещеры. Они лучше знают этот карьер, и они хорошие лучники. Если они нападут на нас с тыла — мы будем в окружении. Когда мы убьём дозорных стражников, надо придумать, чем заблокировать выход из дома хеттам.
— Можно их богами, — я не сразу понял, о чём речь. Лишь после напоминая мелухха, вспомнил, что у входа в «казарму» стражи стоят две огромные скульптуры, изображающие бога Тешуба. Если бесшумно передвинуть их на полметра, выход из дома будет заблокирован. Хетты, конечно, смогут их опрокинуть, но мало кто рискнёт лезть наружу под стрелы. Двух человек хватит, чтобы держать два десятка в здании.
— Мы с тобой, — показал на Элсу, — прокрадёмся к пещере. Ты хорошо стреляешь из лука?
