Из-за угла показался длинный чёрный автомобиль, одновременно с этим директор фабрики и мой бывший личный шофёр плавно двинулся вперёд.
Он прошёл курсом моего карманника, хотя видел его впервые и в какой-то момент заулыбался цветочнице как родной. Остановился возле них и раскинул руки.
— Наташенька, Вы ли это? — его рука, движения которой были скрыты ото всех колонной и самим дядей Борей, совершила короткое движение и лишилась своего прямоугольного груза. Дядя Боря хотя и не удостоил меня взглядом, но заметил, что я появился с Игорем и подстроился под наши действия.
Старый карманник, который уже купил развесистый букетик каких-то фиалок, решительно и неловко шагнул к графу и, не переставая поэтично улыбаться, ухитрился разминуться с его охраной (которая вяло пыталась его оттеснить) и оступившись, уронил букет прямо под ноги графу за секунду до того, как тот сел в машину.
— Осторожнее, — добродушно пожурил его Вьюрковский и даже помог поднять букет. Я стоял спиной ко всему этому театру, в полусотне метров и делал вид, что читаю афишу.
Да, всего я не видел, но был уверен, что старый лис свой манёвр провернул. Дай Предок, чтобы ещё часы у графа не отработал по привычке!
… Мы были в Кустовом уже через пятнадцать минут, причём Шило перенёс нас троих на центральную площадь вольного города.
— Ну, теперь можно.
Не зная, где дядя Боря прятал дорогое вино из челябинского ресторана, но сейчас оно волшебным образом появилось в его руке, и он сделал длинный, прямо из горлышка, глоток.
— Я тоже буду, — решительно взял бутылку Игорь. — Босс, возьми документы.
Он всучил мне папку, которую я усилил самим завещанием и поместил под мышку.
— Тогда и я, — заполучив бутылку, я пригубил и закашлялся. Тело от алкоголя отвыкло.
— А как же селезёнка? — иронично спросил карманник. — Кстати Вы мне должны за вычетом неизрасходованных командировочных…
— Вот Ваша тысяча.
— Я хотел сказать ещё семьсот.
— Берите. Ирония в том, что конкретно эти деньги принадлежат графу.
— А откуда у Вас его деньги?
— Ну, так вышло.
— Дайте мне ещё глоток и мне пора обратно на завод, — заторопился ответственный Игорь.
…
Есть такой термин юридический. Как и большинство юридических терминов — латинский, переводится как «где-то в другом месте».
Пока стояли и прощались на краю площади и ловили недоуменные взгляды прохожих (всё же в Кустовом не принято было распивать спиртные напитки в центре города), я принял магическое зелье «отката» от старящего зелья.
Дядя Боря и независимо от него Игорь ушли, каждый в своем направлении, а я зашёл в ближайший магазин и купил портфель. Таковым оказался ярко-зелёный образец современной моды, продаваемый со скидкой. Портфель был нужен с двумя целями, одна из которых — просто положить документы по Вьюрковскому, а в офис топать лень (да и вдруг там очередная засада, сил нет отбиваться).
На часах нет ещё четырех. Насыщенный денёк. Содрал и сунул в карман бороду, подбородок зверски чесался.
Наперевес со своим портфелем направился в дом правительства, где к этому времени закончилось еженедельное заседание финансовых ведомств.
На входе я показал свой дипломатический паспорт, чем оставил мужичка на вахте в недоумении и решительно прошёл.
Министры и высшие чиновники разбредались по коридорам и облегчённо выдыхали.
— Алексей Ипполитович! Подайте мне начальника фискального ведомства, я у него ведро крови нацежу! — заорал я самым непристойным образом.
Министры вздрогнули. Некоторые из них даже знали меня лично, но сейчас они этого не демонстрировали.
— Кто Вы такой, как Вы смеете⁈ — выпятил челюсть заместитель начальника полиции.
— Посол каганата в республике, лицо Вам неподвластное, Филинов, не знали? — эпатажно прокричал я. — Где главный фискальщик?
Руководитель фискального ведомства был тут же и натянуто улыбался, не зная, как ему быть.
Из толпы ловко и изящно вынырнула Гадюкина, которая немедленно сфокусировалась на мне. Так же появились парочка слегка помятых охранников, всё же правительство — это вполне себе режимный объект.
Гадюкина сощурилась и сделала останавливающий жест охране. Те с выражением «не очень-то и хотелось» остановились.
— Аркадий Ефимович, потрудитесь объяснить своё поведение! — прошипела Гадюкина.
— А вот пусть он объяснит, — я ткнул пальцем в руководителя фискального ведомства. — Почему, хотя я выиграл суд по медному заводу, аресты со счетов до сих пор не сняты? А? Я согласился не взыскивать с Вас судебные, а Вы ведёте себя как… неблагодарный человек?
— Я? — главный фискальщик часто заморгал. Про историю с заводом он, вероятно, даже и не знал.
— Я же не устраиваю скандала из того, что Вы прижали меня при помощи поддельных документов и подлог раскрылся. Мы всё повесили на прежнее руководство, а Вы?
— Филинов! Я Вас прошу! — Гадюкина ухитрялась одновременно громко шипеть и улыбаться на публику. — Я разберусь в Вашей истории. Что там, аресты? Всё снимем, монстр Вас подери! Но не смейте так себя вести.
— Ядвига Павловна! — я взмахнул портфелем.
— Выйдите из здания, я позже с Вами свяжусь, не устраивайте свой адвокатский балаган.
— Ладно. Только из уважения к Вам.
Я развернулся и, не прощаясь, ушёл.
Слово это — алиби. Теперь все знают, что в этот день и час я был в правительстве и вёл себя, как чудак на букву «м». И к выдаче завещания точно отношения не имею, не было меня там.
Глава 24
Шаги на лестнице
Я был на стройплощадке, и она меня просто неимоверно радовала.
То, что начиналось как простая и, притом, исключительно моя собственная идея, которая могла и не зажечь сердца моих инвесторов, буквально прямо на глазах обрастала реальностью в виде кирпичных стен, перекрытий, частично выровненной площадки и даже готового строгого чёрного металлического забора.
В подвале уже вовсю шла отделка, коммуникации подключены, брусчатка укладывается, все работы ведутся самыми ударными темпами.
Снаружи, то есть из переулка — требовательно загудел автомобиль. Наш пожилой охранник сначала отрицательно замахал кому-то рукой, потом его лицо вытянулось, поскольку водитель сказал ему что-то на китайском.
Я напрягся, вспомнив про господина Чао Вао и его банду, как их там назвал Танлу-Же? Утки пекинские? Припёрлись большие китайские бандиты? Опять война, а я не выспавшийся и небритый?
— Танлу-Же, это не зелёные драконы Чао Вао?
Китаец отрицательно покачал головой и помахал рукой охраннику, чтобы пропустил машину. Мне же он показал на мобилет, что разговаривает по нему сейчас.
Закончив разговор, он пояснил:
— Это Константин, он приехал за Вами.
— Ааа… Сам позвонил?
— Да, после того, как его ожидаемо не пропустили.
— А отчего старый самурай на входе напрягся?
Танлу-Же слегка улыбнулся.
— Они сказали ему «открывай, мы приехали к твоему боссу», но сказали это на мандаринском диалекте.
— Секретчики знают этот язык?
— Сильно сомневаюсь, — скептически усмехнулся он, — просто хотели произвести впечатление. А мы будем делать вид, что у них получилось.
— Ну да, пара фраз знания одного из самых сложных языков в мире не заменит… Так, мы всё обсудили?
Последний вопрос был адресован Ионе. Она сидела, поджав ноги и с крайне серьёзным выражением на лице.
— Аркадий, я вынужден Вас оторвать! — Константин стремительно подошёл к столу. — Вы такой шум подняли своим…
Он замолчал, едва увидев Иону.
До того, как совершенно незваными припёрлись имперские безопасники, мы обсуждали первую операцию по выставлению на продажу на бирже пробной партии в пятьдесят алых макров пятого уровня. В целом они не были экзотикой и, хотя их можно было продать примерно втрое выгоднее, чем на Чёрном рынке или прямым экспортом, интересовал нас обкат технологии и боевой опыт Ионы, чтобы она потихоньку освоилась на бирже.
