Искупление грехов (СИ) - Сухов Лео

— Я не могу, — тихо ответила она. — Уже не могу.

«Я должен её вытащить! Я могу — как?».

— Что произошло? — спросил Одноглазый.

— Мне нельзя было выходить из круга, — тихо ответил девушка. — А он насиловал их… Насиловал и убивал… Одну за другой. Я не выдержала. Не могу пошевелиться. Прости, Шрам…

— Извинения — это хорошо, но я пришёл не для того, чтобы уходить без тебя, — ответил я как можно мягче. — Условие всё то же — нельзя покидать круг.

Круг был выложен камнями — совсем небольшой, четыре шага. Сзади дохнуло ветерком.

— О-па! Ну наконец-то люди разговорчивые, — раздался голос Ша-арми. — Как вы с ним вообще общаетесь?

Я обернулся — сзади появились Ша-арми и Молчок.

— Впрочем, он и молча нас сюда как-то дотащил, — признался Ша-арми.

Молчок ухмыльнулся и ткнул печально в круг.

— Да, — кивнул я. — Из круга выходить было нельзя.

Я снова посмотрел на Пятнашку, и наши глаза встретились. В её взгляде читалось отчаяние и мольба. А ещё где-то в глубине билась надежда, что всё получится. Вдалеке раздалось старческое бормотание, и Пятнашка вздрогнула.

— Это за мной… Помогите!..

Двигаться она не могла. Только говорить. И даже о помощи просить ей было страшно — я это почувствовал.

— Пятнашка, у тебя мазь есть? — спросил я.

Она моргнула и удивлённо кивнула.

— У меня есть и бинты и мази, — сказал Ша-арми. — Так не ранен же вроде никто…

— Давайте сюда пояса! — приказал я, начиная вытягивать свой.

Бойцы послушались. Бормотание старика стало ближе. Но и в моих руках появилась лента из поясов, шагов восемь длиной.

— И? — спросил Одноглазый.

Я молча ткнул пальцем на топорик Молчка. Небольшой топорик с острым концом, как у кирки, на другой стороне. Тот понял без слов, вытащил оружие и протянул мне — а потом помотал головой и протянул руку.

— Только аккуратно, — попросил я, протянув ленту из поясов. Тот только ухмыльнулся, пропустил ремень под наручем, зажав топорик в руке и шагнул из круга. — Да чтоб тебя!

Я еле успел схватиться за другой конец ленты. Боец сделал пять шагов, вытянул руку, подтянул Пятнашку и одновременно — оттянул бок ее нагрудника, просунув топор и заклинив его так, будто зацепил крюком. Ещё секунду — и он застыл. Но дело было сделано. Лентой из ремней были сцеплены Молчок и Пятнашка — а другой конец ленты был у меня в руках.

— Что такое? — раздалось с соседней улицы.

— Тяните!.. — крикнула Пятнашка, выводя всех, оставшихся в круге, из оцепенения. — Тяните же!

Я потянул — со всей силы, роняя на землю и Молчка, и Пятнашку. Не обращая внимания на то, что тяну их лицами по земле. Через мгновение ко мне присоединились Одноглазый и Ша-арми. Я увидел алхимика, когда Молчок и Пятнашка, крича на все лады, сплёвывая землю и подгоняя нас, были дотянуты до границы круга. Это, несомненно, был алхимик — потому что изменил он себя так, как врагу не пожелаешь. Шесть рук — две из плеч, две из лопаток, две из живота — маленькие ножки и детородный орган немалых размеров. А над плечами круглая голова с сальными глазками.

— Моё!.. — ревела тварь, приближаясь. — Моё!..

— Заходи в кружок, дружок! По-родственному отвалю! — не менее яростно ответил ему Одноглазый — он единственный ещё мог говорить. Я и Ша-арми из последних сил тащили соратников по земле, только и успевая руками перебирать. И мы успели. Стоило Молчку и Пятнашке пересечь еле видимую черту круга, как подвижность вернулась.

— Старый насильник! — зарычала Пятнашка, рванувшись, но мы сумели её удержать. — Я тебя на куски порву, урод!

Она вырвала из нагрудной пластины топорик и запустила в алхимика. Но тот с неожиданным проворством увернулся, отошёл на безопасное расстояние и начал, облизываясь, нарезать круги вокруг нас. Он явно что-то придумывал, но я не собирался ждать воплощения его гениальных идей. Пока выход был прямо под нами, а способ — в моей голове. Малые миры всегда требуют крови — много крови и много жизни. Если просто попрощаться с алхимиком — мы окажемся в следующем мире. Но если добавить в круг крови — нас выбросит из малых миров. Я посмотрел на бойцов и сразу заметил, что Молчок тоже знает про выход. Он просто смотрел на меня с немым вопросом в глазах.

— Мы вернёмся, — ответил я. — Проверим лагерь и вернёмся за остальными. Дай нож, Пятнаш.

— Зачем тебе нож? — не поняла Пятнашка, протягивая свой кинжал.

Кинжал у неё был тонкий и острый. Я аккуратно взял его в левую руку, заметив краем глаза, что Молчок повторяет мои движения.

— Задолбало!.. — я полоснул по руке, вызвав вскрик у Пятнашки и Ша-арми. — … мечом руку полосовать!

Сжав кулак, я повёл им над кругом так, чтобы тонкая струйка попадала на полосу. С другой стороны то же самое делал Молчок. Алхимик засуетился, попытался приблизиться и еле увернулся от топора.

— Только подойди, урод! — крикнула девушка. — Шрам, что вы задумали?

— Мы уходим, — ответил я, сосредоточенно поливая линию.

— А он так и продолжит насиловать и убивать? — заорала Пятнашка с бессильной яростью, больно саданув меня кулаком по груди.

— Он и будет это делать, чтобы мы вышли из круга! — выкрикнул я ей прямо в лицо, уворачиваясь от второго удара.

— Ну нет! Я, пожалуй, и после ухода развлекусь, — вставил своё веское слово алхимик скрипучим голоском. — Девушек, юношей…

— Заткнись, — Пятнашка обернулась и дёрнулась в его сторону, занося топор.

— Арми, Одноглазый, держите её, — приказал я, сжав зубы.

— Отпустите меня! Я его убью! — вырывалась девушка.

— Уже пыталась, — отвечал Одноглазый. — Ты никого не спасёшь!

— Шрам!..

Мы с Молчком стукнулись кулаками. Я выпрямился, поймав умоляющий взгляд Пятнашки, повернулся к алхимику и проговорил:

— Бывай, извращенец!

Нас выкинуло прямо к границе земель Линга. Я навалился на Пятнашку и успел предупредить:

— Не оборачиваемся!

— Как ты мог?! — кричала девушка, рыдая и пытаясь вывернуться, но подоспели другие бойцы и помогли мне её удержать. — Как ты мог….

— Выходим! — коротко приказал я.

Два шага слились в одну сплошную бесконечность. Эмоции Пятнашки рвались, разрывая мне сердце — боль, отчаяние, горечь, обида, злость. Но я должен был вытащить всех. Я обернулся только тогда, когда над головой раскинулись звёзды ночного неба. Ужасный старик снова, как и чуть меньше года назад, стоял и смотрел на меня. И в этот раз в его взгляде я видел отчётливое раздражение.

— Я вернусь и вытащу своих бойцов, — пообещал я ему. Он кивнул, развернулся — и ушёл.

Глава 16

Лагерь встретил тишиной. Никто, кроме нас, не сумел ускользнуть из лап алхимиков. И единственными счастливчиками в этом безумии выглядели довольные кавали. Они честно дотащили телеги до лагеря и добрались до свежей травки, пробившейся через переплетения засыхающих изменённых растений. Теперь они обиженно поглядывали на нас и непрестанно двигали челюстями.

Еду мы готовили в полной тишине. Пятнашка ушла, уселась на камень в отдалении и сидела, глядя в сторону земель Линга.

— Шрам, — Ша-арми протянул мне две тарелки, и я благодарно кивнул. Хоть мне и страшно было подходить к Пятнашке, но я обязан был это сделать. По опыту я знал, что нельзя ей давать вариться в собственной боли — она не умела её глушить самостоятельно.

— Я не хочу, Шрам, — тихо сказала девушка, когда я подошёл.

— Я тоже, — ответил я. — Но если я не запихну в себя еды — завтра не будет сил вытаскивать всех остальных.

— Ты не сможешь вытащить их всех, — горько ответила она. — Почему ты не дал мне его убить?

— Ты бы не смогла, — ответил я и зачерпнул первую ложку, заставив себя прожевать и проглотить.

— Ты же сумел вытащить Они. Почему я не могла вытащить девушек? Почему?!

— Пятнаш, Они хотела уйти, — я с трудом сглотнул возникший в горле ком. — И она не была сломана. И была ребёнком. Те… люди — мы даже не знаем, люди ли они. Были ли те девушки, которых ты видела, или это просто память тех девушек? Или просто видение… Помнишь, как на забытой дороге…