Я пролетел не меньше двух сажен и проехался по снегу столько же, прежде чем остановился. Руны выдержали удар когтей, заряженных маной, но вся физика пришлась по моему бехтерцу. Доспех сдержал атаку, хотя грудь и отозвалась дикой ноющей болью.
Вот только лежать и приходить в себя сейчас некогда. Я выбросил вверх ноги и разом оказался в полуприсяде. В молодости пытался танцевать нижний брейк, но после первых же неудач отказался от этой затеи. Зато здесь благодаря «Ловкости» у меня это вполне себе получилось. Как и несколько раз удивить своих противников. Правда только в тренировочных поединках.
Лена не стояла в стороне и также атаковала птицееда сначала своими рунами, а затем моей картой. Но пробить защиту твари не удалось, и тогда в дело вступила честная сталь. Ну как честная, наверняка подруга использовала «Стилеты», вложенные в рукоять её меча.
Птицеед пару раз приложился по ней своими лапами, но первый натиск принял на себя я. Теперь он потерял темп, и Лене пока удавалось отбиваться от его атак, не заряженных маной. Хотя она по большей части не столько отбивала их своим щитом, сколько прикрываясь им, постоянно перемещалась, не позволяя себя подмять или нанести сколь-нибудь точный и выверенный удар. Но долго это продолжаться не будет. Разница в скорости и реакции слишком очевидна.
Я ударил успевшей откатиться «Ловчей сетью», и на этот раз та сумела на секунду сковать движения птицееда, а затем в ход пошли «Ледяные копья», моё из быстрого доступа и матушкина рунная карта. Сдвоенный удар почти на девяносто единиц, но и это не пробило защиту. Только всполохи осыпались. А главное, он даже не отвлёкся на меня, сосредоточив всё своё внимание на Лене.
Я активировал очередной «Щит» и, выхватив тесак, рванул к птицееду. А ещё секундой спустя ударил его клинком, активируя «Стилет». Вышло вполне увесисто по мане и физике, но прорубиться сквозь его толстую «шкуру» так и не вышло. А тут ещё и Лена замерла истуканом, и я сразу понял, что она под ментальной атакой.
Я подпрыгнул, роняя тесак, и оказавшись на спине птицееда, ширнул ему в глаза голыми указательными пальцами. Защита никак не отреагировала на это, зато я едва успел среагировать и отскочить, когда тварь кувыркнулась, пытаясь избавиться от повисшего на спине противника, умудрившегося временно её ослепить.
Встав на колено, я сумел выхватить ещё одну карту «Копья» и метнуть в тварь. Да что у него за защита⁈ Пришедшая в себя Лена добавила своим «Копьём». Я метнул в поднимающегося птицееда очередной «Сетью», опять ненадолго сковывая его движения, а следом вновь атаковал боевыми рунами. Подруга полоснула мечом, и на этот раз отточенная сталь взрезала перья и кожу, добравшись до плоти. Птицеед взревел от боли, и тут уж я не остался в стороне, врезав ему точно между лопаток матушкиной рунной картой.
— И что это было? — не веря в то, что всё уже закончилось, выдала Лена.
— Птицеед. Разве не видишь? — тяжело дыша, ответил я.
— Но он ведь должен был подпустить нас поближе и только потом выскочить из засады.
— Наверное, ощутил мои поисковые руны и сообразил, что обнаружен.
— И какой у него ранг?
— Без понятия, но, полагаю, серьёзный. Они одиночки и какое-то время у нас есть. Давай займёмся делом, — подытожил я.
— Вся охота продлилась не больше пяти минут, — ошарашенно произнесла подруга.
— Сам в шоке, — подтвердил я.
После чего направился к брошенным нами ранцам со стеклянными контейнерами. Разделкой туши лучше заняться алхимику, они точно знают, с какой стороны нужно подступаться к этому делу и как не испортить товар. Одно неосторожное движение, случайно неверно перерезанный даже незначительный кровоток, и ту же печень уже можно выбрасывать.
Лена действовала довольно сноровисто. Как оказалось, в рамках подготовки её как артельного алхимика она набивала руку в разделке туш на домашней скотине и добыче охотников. Так что получалось у неё споро. Мне оставалось только подавать ей контейнеры да предоставлять свою сферу, чтобы она могла восполнить ману, затрачиваемую на консервацию. Ну и «стой тут, держи так, отойди, не мешай».
— Лена, а ты зачем ему в глаза-то смотрела? Я же сказал — не смотреть, — спросил я, наблюдая за её работой.
— И ты сказал, и в бестиарии это написано, да только не так просто пересилить привычку в драке смотреть противнику в глаза. Вот оно само и получилось, — не отвлекаясь от разделки, виноватым тоном ответила она.
— Это да, рефлексы в драке контролировать трудно.
— Я думала, от страха обделаюсь, когда он приказал мне не двигаться. Если бы не ты, то мне конец.
— Ага. Теперь ты мне жизнью обязана.
— А ты мне. Потому что если бы я его не атаковала, то он бросился бы тебя дотаптывать, — парировала она.
— Ну а для чего ещё существуют боевые товарищи, — возразил я.
— Вот именно, — ткнула она в меня окровавленным пальчиком, и мы коротко хохотнули.
Вот уж чего не следует делать, так это расслабляться. Начнём с того, что мы стоим на открытой проплешине, на всеобщем обозрении. Мне даже поисковые руны задействовать нет нужды, потому что до деревьев не дотянусь. А под снегом пробираться твари не умеют. Закончим тем, что обоняние у тварей такое, что кровь они учуют не меньше чем за версту, а некоторые и подальше сумеют навестись.
— Никита, а почему твоя «Ловчая сеть» так плохо действовала? Ты же сам говорил, что виверне крылья пеленал, — глянув на истерзанную кожу ящера на своём щите, спросила Лена.
— Потому что я по максимуму вложился в «Копьё» и «Поисковую сеть», а «Ловчую» зарядил уже по остаточному принципу. Для кого послабее она была бы помехой, а вот этому не больно-то помешала. Хотя и сослужила свою службу.
— О как! — воскликнула Лена, извлекая теперь уже сферу.
Пока не возьму её в руки, не узнаю, каков её объём, но судя по тому, что у неё был размер с грецкий орех, ёмкость получается порядка полутора тысяч единиц. А это значит, что нам попался птицеед где-то шестого ранга. И нам пришлось влить в него несколько «Копий», в то время как с лихвой должно хватить одного моего, ну максимум двух.
И ведь никто не знает, по какому принципу работает защита тварей. Одни только предположения. И это несмотря на то, что их отлавливают и содержат в неволе, пытаясь изучать. Но по всему получается, между живущими в клетке и на воле имеется просто огромная разница. Возможно, из-за отдалённого нахождения от разлома.
— Следи за подступами, пока я сниму шкуру, — приказал я, берясь за нож.
— Поняла, — деловито ответила она, оттирая снегом с рук кровь.
Управился довольно быстро. Что ни говори, я тоже набил в этом руку, а шкуры они ведь у всех снимаются по одинаковому принципу.
Так что вскоре увязал её и взвалил тяжёлый тюк себе на плечи. Лена же подхватила оба ранца. Тяжко. Но нам тут всего-то нужно сделать несколько шагов до портала, чтобы оказаться дома.
Глава 18
На новом месте
— В Китай-город, — распорядился я, устроившись в пролётке.
— Не, барин. Не серчай, но не повезу, — обернувшись, разочарованно вздохнул извозчик.
— Не понял.
— Так ить я тока до моста через Москва-реку и доеду, далее нашего брата стража не пустит. Тебе вон к лихачам, у них экипажи куда пригожей, — указал он на пятачок чуть в сторонке.
— Понял тебя, братец. Спасибо.
Вторая попытка оказалась более удачной. Пристроив мои чемоданы, лихач задорно гикнул, и пара лошадей понесла меня по столичным улицам к новой жизни. Чтобы попасть в Китай-город, пришлось прокатиться через всё Замоскворечье, самый большой район столицы из трёх. Он начал застраиваться уже после того, как в Хамовниках стало тесно.
Что ни говори, а народ тянется в столицу, словно там мёдом помазано. Признаться, я и сам грешен. Городская жизнь мне нравится куда больше, чем деревенская. На границе я намеревался только числиться и зарабатывать, а основное время хотел проводить в Орле.
