Тропы зазеркалья (СИ) - Шарапов Кирилл

Ну что сказать? Ситуация сложилась поганая, но если поторопиться, ее можно обрнуть в свою пользу. Поднявшись и сунув зеркало в карман на штанине, Радим покосился за спину.

— Точно, так и знал, что что-то забыл, — шепнул он, двигаясь в сторону жертвенного зала.

Два меча с изрядной примесью миродита так и были привязаны к рюкзаку. Но теперь было поздно что-то менять. План у Дикого был простой, красного в расход, бабу приласкать параличом, потом связать, пасть заткнуть и, приставив кукри к горлу, выйти отсюда с заложницей, избежав при этом бойни. Дальше — три перехода, добраться до подземелья, маркизу оставить там, сама освободится, а им свалить. Правда, есть задачка со звездочкой — как протащить тушу Дмитрия Семеновича, который весит сто с лишним кило, по очень недружелюбному междумирью. Сам он не сможет. Ментальная защита не встает на посторонних, так что, только на руках. Ладно, об этом можно потом, а сейчас, он достиг нужной двери. Скинув рюкзак, чтобы не мешал двигаться, и, прислонив его к стене, Вяземский легонько потянул за ручку. Дверь оказалась не заперта. Дальше все завертелось как-то очень быстро. Красный стремительно обернулся, реакция была на уровне, но это единственное, что он успел сделать, прежде чем словил тычковый удар кукри прямо в шею и, захлебываясь кровью, стал заваливаться вперед. Но Радим не дал ему упасть, ухватив за шиворот левой рукой, и посылая руну паралича, используя умирающего, как прикрытие, та почти мгновенно угодила точно в маркизу. Вот только у нее оказалась защита, и защита отличная, она только недоуменно моргнула, глядя на умирающего лягушатника, но это было секундное замешательство. Прав был Стефан, сильная ведьма, и секунды не прошло, как тело, которым прикрылся Дикий, пробила сосулька, длиной в полметра и толщиной с палец, мгновенно проморозив труп до состояния — месяц в морозилке. Радим улыбнулся и, отпустив шиворот туники, позволил красному упасть, а сам рванул вперед. Рун он не опасался, амулет, поднятый с двойника, отлично защищал его от всего стихийного. Шмотки, конечно, испортит, но вот телу ничего не грозит. Зал был не велик, примерно десять на восемь, и пять метров до центра Радим преодолел за мгновение, но маркиза все равно успела, послать в него еще одну сосульку, которую он словил грудью, та разлетелась осколками по всему залу.

«Хорошо не огнем», — мелькнула в голове одинокая мысль. Именно в этот момент он перебросил кукри в левую руку, и от души саданул буйную маркизу в челюсть. Дамочка отлетела метра на полтора, приложившись башкой о каменную колонну, и отрубилась. Радим опустил глаза и сунул палец в небольшую дырку напротив сердца, сосулька прилетела точно в цель, только вот не справилась.

— Зараза, — выдал он уже вслух, — новую куртку испортила.

Бросив взгляд на задергавшегося в цепях Фабера, который его узнал, и теперь мычал, вращая глазами, Радим направился к маркизе. Перевернув ее на живот, он быстро извлек из кармана пластиковые наручники и сковал дамочке руки за спиной, после чего вытащил кляп изо рта антиквара и заткнул рот ведьме.

— Дикий, — прохрипел антиквар, — ты пришел… Они меня зарезать хотели, чтобы душу в какую-то руну-копилку загнать.

— Ну, здравствуй, Дмитрий Семенович, — перерубая цепи, одну за другой, поприветствовал его Вяземский. — Не знал, что ты по-французски понимаешь?

— Так, с пятого на десятое, — сиплым сорванным голосом ответил Фабер. — Но она, — он мотнул головой в сторону валяющийся маркизы, — по-русски понимает и говорит, хоть и с акцентом, но разобрать можно. Тут их много, с десяток в красном, и еще просто люди, женщины, несколько детей, они все во двор высыпали, когда меня тащили.

— Знаю, — отмахнулся Радим, — выберемся как-нибудь. Ты вставай, давай, нечего валяться, смываться нужно. Цепи пока поносишь, я их потом с тебя сниму, дорогие игрушки, мне пригодятся. Пластинку эту, со своей груди, давай сюда, — он достал пакет и открыл его, — потом посмотрю, что с ней можно сделать.

Фабер кивнул и скинул накопитель к остальным добытым рунам.

— Где ваша одежда, Дмитрий Семенович?

Антиквар указал на угол, где валялась гора шмотья, и принялся одеваться. Кое-где Радим разглядел у него приличные синяки, похоже, он не горел желанием стать жертвой во имя де ля Валетов, и его не слишком сильно побили, дабы придать сговорчивости.

Дикий дошел до красного, сдернул с пояса покойника ножны с еще одним мечом. Удостоверившись, что в том прилично миродита, он втащил внутрь рюкзак и принялся распутывать ремни, чтобы добавить к коллекции третий клинок. Рюкзак, кстати, стал весить уже прилично, килограмм десять, а то и больше. Но бросать было жалко, это очень большие деньги. Конечно, Фабер заплатит за свое спасение, но впереди покупка дома, а на это нужно прилично средств, да и еще несколько счетов открыть, и в принципе, можно на проценты жить. Ситуация в государстве после войны была так себе, так что, проценты по вкладам высокие — ниже двадцати не опускались.

Когда он закончил, Фабер, уже одетый, сжимая в руках жертвенный нож, застыл над заложницей.

— Не вздумай, Дмитрий Семеныч, — предупредил Вяземский. — Понимаю, что она тебя обидела, но это наш билет отсюда без бойни, я и так слишком много народу убил, чтобы до тебя добраться. Не хочу заниматься геноцидом этого маленького клана.

Фабер еще несколько секунд постоял, покачивая в руке ритуальный нож, потом сунул его себе за пояс и повернулся к Вяземскому.

— Фу, — выдохнул он с облегчением, — отпустило. Спасибо, Радик, а то на меня словно пелена упала, все внутри просто требовало ей глотку перерезать, а ведь я не злой, даже не дрался никогда. А сейчас был почти готов, чуть-чуть, и все, перешагнул бы через себя.

Радим подошел к антиквару и, вытащив из-за ремня нож, сунул его в рюкзак.

— Извини, но это не твой трофей. Я его выгодно пристрою.

— Не претендую, Дикий, я и так тебе задолжал. Верни меня домой, и я тебе хорошо заплачу. Сам знаешь, мое правило, каждая работа должна быть оплачена.

Радим кивнул.

— Верю. Но учти, дешево ты не отделаешься, дорого мне встала операция по твоему освобождению. И вот еще что, ты мне зеркало фрейлины Марии Медичи отдашь, не надо его оставлять его в руках людей, которые не понимают, с чем играют.

— Забирай, конечно, — без сожаления заявил Фабер. — Я его, правда, как вернемся, разбить хотел, околдовало оно меня, но думаю, ты с ним справишься. Ладно, как выбираться будем?

Радим ничего не ответил, только присел рядом с телом маркизы. Оказалось, она уже пришла в себя, но шуметь не стала, и только бешено вращала глазами.

— Ты меня понимаешь? — перевернув ее на спину, поинтересовался Вяземский. — Если да, кивни.

Пленница кивнула и что-то промычала.

— Э, нет, тряпочка останется, — покачал головой Радим. — Так что, помалкивай и слушай. Я не желаю тебе зла, хотя твои люди охотились за мной, и я их убил. Других пока не тронул, кроме этого, тихо пришел. И хочу так же тихо уйти. Ты будешь моим гарантом. Мы доберемся до зеркала, я тебя оставлю там. Освободишься сама, я знаю, ты можешь. Так что, не сверкай глазами, все с тобой хорошо будет. Итак, ты не дергаешься, твои люди не дергаются, мы уходим, все живы. Ты дергаешься, твои люди на меня нападают, я перерезаю тебе глотку, потом устраиваю побоище. Может, они меня и завалят, но убью я многих. Ну да, тебе уже все равно будет. Итак, ты все поняла?

Кивок.

— Молодец, — похвалил Радим. — Вариант номер один? Всем хорошо, мы уходим без крови?

Маркиза еще раз кивнула.

— Отлично, — Радим помог женщине подняться на ноги. — Тогда пойдем, тряпку не выну. Есть среди твоих, кто знает язык русов?

Новый кивок.

— Хорошо, значит, они меня поймут. Не дури, и все останутся живы.

Радим перехватил поудобней кукри и подтолкнул маркизу де ля Валет к выходу. Часть плана удалась, осталось выполнить вторую — вернуться домой, и она была куда как сложнее, чем первая.

Глава 15

Глава 15