Ряды защитников Полоцка дрогнули и откатили назад, молодой витязь рванулся было вперед, но его удержали хватая за локти. Оглянувшись назад, он разглядел сквозь заливавший глаза пот грозную, сверкавшую броней и оружием пехоту.
3.
Микулка сидел под медленно поворачивающимся куполом звездного неба и слушал, как у костров витязи поют свои грозные песни. Его конь тихо бродил рядом, ощипывая траву влажными губами.
Полоцк пал… Ворвавшиеся ратники Владимира врубились в гущу защитников и зарубили самого Регволда и двух его сыновей, устроили по городу резню и грабеж. Но теперь все стихло, только западная часть города и центральнй дворец пылали, багряными отсветами отнимая у ночи куски ее владений.
Ходили слухи, что Владимир идет воевать сам стольный Киев и все радовались, поскольку слухи о деяниях Ярополка, нарушающего покон и обычаи отцов, докатились уже и до северных земель.
Микулка сидел один вдали от костров и ежился от холода. Тиверцы сочувствовали ему, не принятому другими воями лапотнику, но пили мед и ол у жарких костров, разделив радость победы со всеми витязями. Что он им? Они всю жизнь в битвах, а паренек-оборванец для них чужой.
– Лодию жаль… – отозвался на грустные думы Голос. – Размозжил ты ее аки скорлупу ореховую, одни щепы да мусор остались.
Паренек вздохнул с сожаленим, но прекрасно понимал, что другого выхода не было.
Сзади мягким шорохом в траве послышались чьи-то шаги. Микулка обернулся и увидел Извека, торопливо идущего прямо к вершине холма.
– А… Вот ты где умостился. – с едва приметной улыбкой в глазах сказал он.
– Да чем же плохо… Хорошее место, коню вот корм.
– Так это конь? – шире улыбнулся Извек. – На морду взглянешь, точно кобыла. Да только мне без разницы. Меня Владимир отправил выведать, правда ли то, что ты командовал тиверцами, а не Свирит.
– Не правда! Свирит у них командир.
– А отчего сам он кажет, что пришлый малец-удалец, хитрый план издумал и на стены тайно забраться помог всему отряду.
– Это верно… Но командовал Свирит. Я только им объяснил как это можно, ежели вся рать с востока в напуск пойдет.
– Тогда зазря не прибедняйся. Утром, как рог услышишь, иди к воротам. Там я тебя обожду и отведу куда надобно.
– А это куда? – забеспокоился Микулка.
– Ко Владимиру. Таков его указ. Всех сыскать, кто через стену перебрался и ворота отпер.
– Да ну… – не поверил такому счастью паренек. – Неужто к самому князю?
– К нему… – уже серьезно кивнул Извек. – И пойдем к моему костру, не мерзни зазря. И спать. А то проспишь свой успех как кот Масленницу. Вот только с таким конем ты от злых усмешек скоро устанешь. Он хоть в галоп идет?
Микулка скрипнул зубами, но не ответил. Негоже по пустому грубить княжьему гонцу, пришедшему с доброй вестью. Он взял Ветерка за повод и пошел вслед за Извеком к пышущему добрым теплом костру, к запаху свежей горячей еды и хмельному запаху меда.
Но в это вечер над конем уже никто не потешался, так упились все после сечи, что и ослицу от вола не отличили бы, не то что коня от кобылы.
А на утро, едва солнце подкрасило мир свежей краской, Микулка вскочил с попоны озябший и сонный, не понимая, то ли проспал он сигнал к сбору, то ли не было его еще. А спросить некого, лежат вповалку и храпят как кони, волка учуявшие. Он поежился, встал и прошелся вокруг костра, наливая тело теплом и силой. Тут и рог протрубил. Спящие по зверинному зашевелили ушами, заслыша знакомый звук боевого сигнала, но проснулись не все, некоторые только кривились и фыркали сквозь сон. Микулка засуетился, не зная, что делать с конем, то ли с собой взять, то ли оставить. Но поразмыслив решил увести с собой, а то витязи с будуна да в насмешку еще отрежут ему чего, чтоб на кобылу походил сильнее.
Извек дожидался у сбитых ворот, никого больше не было, видать тиверцы вчера тоже погуляли на славу.
– А где остальные? – удивился паренек. – Я что, один к князю пойду? Неее… Боязно!
– Ну ты дал! – чуть не рассмеялся Извек. – На стену в одиночку лезть не убоялся, а за наградой идти боязно? Все бы такими были… Пойдем, чай не съедят. Вот только кобылу все же оставь, а то так в повод вцепился, словно с ней прямо в палату решил войти.
Микулка собрал в кулак все свое тепение и как ни в чем не бывало, шагнул к белому терему, не тронутому пламенем и разрухой. Повод из рук он специально не выпустил, пусть знают, что кланяться каждому столбу он не намерен. Привязав Ветерка рядом с конями княжей свиты, он шагнул по лестнице вслед за усмехнувшимся от такой выходки Извеком.
В тереме было неожиданно людно, пахло доброй едой и чисто отмытым полом. Микулка почувствовал себя неуютно в своем латаном не людскими руками тулупе, свалявшимся залежалой сырой шерстью. Вокруг суетилась прислуга, накрывавшая длинный стол, поражавший своей протяженностью и изобилием стоявших на нем блюд. Хорошо запасся Регволд на случай осады!
Высокие потолки не замараны даже следами копоти, ставни распахнуты настежь, пропуская в пиршеский зал свежий восточный ветер, теребивший хвойным дыханием край белоснежной скатерти.
– Пойдем, пойдем! – улыбнулся Извек, утягивая паренька за локоть из роскошно убранного зала. – Успеешь еще наглядеться, когда все рассядутся. А пока надо еще одно дело сделать.
Микулка вздохнул и поплелся следом. Они прошли комнату прислуги, какие-то каморки, пышушую жаром кухню и наконец Извек толкнул плечом массивную дверь с кольцами для запора и вошел в полутемную комнату. Микулка ступил следом, огляделся и вдохнул крепкий запах кожи и пыльной материи. Все полки были буквально завалены самой разной одеждой и обувью, с крюков змеями свисали ремни, тускло поблескивая медными пряжками и бляхами.
– Раздевайся! – почесывая кончик носа молвил Извек. – Только аккуратно, не замарай тут все. И не мнись как девица, я сейчас выйду. Подбери из одежки что приглянется, да не скромничай, что нужно, то и бери.
Извек скрипнул тяжелой дверью и Микулка остался один в этом царстве невиданного им доселе изобилия. Он скинул с себя прохудившуюся одежду как змея сбрасывает старую кожу, отставил к стене Кладенец, перешагнул через неопрятную кучу и с наслаждением принялся перебирать одежду, которую никогда и не мечтал носить.
Перво-наперво он подобрал штаны, чтоб не висели и не жали, выбрал крепкие, с толстыми грубыми швами, из плотной темно-серой материи. Потом он переворошил целую груду рубах, пытаясь сыскать себе по вкусу, но одна была лучше другой и он никак не мог остановится. Наконец нашел такую, которая и не висела с плеч, и рукав не был короток. Хорошая рубаха, добротная и богатая на взгляд непривычного к роскоши паренька, даже вышивка была спереди, тянулась красными нитками от ворота до самого низа, распускаясь цветами и дивными птицами. Вместо полушубка паренек хотел взять отороченный лисьим мехом кафтан, темнокоричневый, плотный и теплый. Он прикинул его к себе, покрутился и так и сяк… Впору был кафтан, в таком не стыдно даже к княжему пиру присесть. Микулка подыскал себе и шапку с таким же мехом. Хорошо! Потом снял с полки тончайшие сапожки с задранными вверх носками и тяжкими серебряными пряжками, яркие, щегольские. В них он смотрелся как боярин и уж куда богаче тех людей Ярополка, которые езживали через его деревню. Вот только штаны теперь к остальной одежке никак не клеились… Надевая их, Микулка был совсем другим человеком чем тогда, когда примерял роскошные щегольские сапожки. Роскошь притягивала, манила, да и не было в ней ничего зазорного, чай не украл одежду эту, сам князь ему за геройство пожаловал.
Да, портки эти надо сметить, остальное пойдет. Он уже начал их стягивать, но тут вспомнил про меч и понял, что к роскошному кафтану, шапке и сапожкам не пойдет огромный неукрашенный меч в дряхловатых заплечных ножнах. К такому костюму либо сабелька быстрая потребна, либо меч богато украшенный. Паренек задумался, огляделся выискивая оружие, но оружия никакого тут не было, только кольчуги и пластинчатые доспехи. Вот беда…
