Внезапно из-за отворота велеситова мундира раздался тонкий, пронзительный писк. Заслышав его, мы с Рябым тут же насторожились.
— Чего замерли? Мышь это, полёвка. Али вы балбесы думали, что я вам двоим разведку доверю?
Теперь стало понятно, отчего Зверислав лично за нами увязался. Он бы наверняка и рад в уютном лагере отсидеться, да только некого ему было взамен себя отправить, не Молчана же на разведку подряжать, право слово.
Так и топали втроём в полутьме, и только свет от наших с Вацлавом горнов освещал нам путь. Шагали мы при этом аккуратно и неспешно, боялись ненароком на какой-нибудь монастырский подпол нарваться или вовсе на подземную келью. В общем, аккуратничали как могли, сначала дырочку махонькую в породе проделывали, а уж если через неё свет, али воздух свежий не пробивались, то плавили землицу дальше. И так шаг за шагом.
Довольно скоро столь монотонный труд порядком утомил, поэтому когда из очередного проделанного отверстия вдруг вынырнул тусклый лучик света я едва не вскрикнул.
— Тс!!! — зашипел на меня Зверислав.
На несколько секунд мы замерли, а после чуть осмелев поочерёдно приникли к проделанному отверстию. Мне повезло меньше всех, к рукотворному просвету я прильнул последним.
Разглядеть что-то через небольшое отверстие было не так-то просто, но одно я понял наверняка — мы на месте. За толщей камня скрывался то ли подпол, то ли кладовая. По крайней мере, так на первый взгляд казалось.
Внутри полутёмного помещения была сложена различная хозяйственная утварь: всякие половники, черпаки и даже металлические бидоны. Зачем Крестителем подобные добро было не совсем ясно? Впрочем, мне не было дела до странностей крестителей, я самозабвенно радовался тому, что мои мучения наконец подошли к концу.
После того как мы вдосталь нагляделись на вражью «кладовку», было принято решение запускать лазутчика.
Зверислав небрежно выудил из-за пазухи мыша и протолкнул того в проделанное нами отверстие. Через секунду из-за стены раздался обиженный писк. Видать, приземление у грызуна вышло не из приятных.
Теперь нам оставалось лишь ждать. Я вслед за остальными присел колок стены и принялся коротать время.
Сидели молча, никто не спешил раскрывать рта, опасно это было рядом с вражьей базой попусту языком молоть. Да и, чего греха таить, я всё ещё чувствовал некое подозрение по отношению к Звериславу, а оттого, не спешил раскрывать ему свою душу. Пускай Рябой и поручился за погонщика, но этого было всё ещё мало для того, чтобы окончательно довериться малознакомому велеситу. К тому же у меня уже имелся печальный опыт общения с ещё одним слугой Велеса.
При воспоминании о Ждане я, в который уже раз, призадумался: а сгинул ли он на самом деле в пучине морской, али сумел выплыть и каким-то чудом уцелеть? Никак у меня не выходил из головы тот приснопамятный разговор с Нежданом. Его рассказ о братце ихтиандре заставил меня усомниться в смерти велесита…
— О чём задумался? — едва слышно прошептал Вацлав.
— Тихо вы, — шикнул на них Зверислав и снова прикрыл глаза.
Только в этот момент я заметил одну странность. Всё то время пока мы сидели, притулившись у стены, погонщик не размыкал век. Казалось бы, невелика беда, ну сидит себе человек с закрытыми глазами — что в этом такого? Так-то оно так, но даже при тусклом свете горна я не мог не заметить, как под веками командира судорожно двигаются глазные яблоки. Объяснение тут могло быть только одно, опытный велесит всё это время смотрел на мир глазами грызуна.
Поначалу я удивился такому открытию, но, немного пораскинув мозгами, понял, что по-иному и быть не могло. Ладно волколаки или какие другие зверолюды грамоте обучены и могут донесения своё худо-бедно, но передать. Даже воронов и тех можно грамоте обучить, а вот как быть с теми же крысами? С ними такой фокус точно не пройдёт, а, стало быть, должен иметься у велеситов и иной способ «общения» с братьями своими меньшими. Вот я и стал свидетелем этого самого «способа».Так что удивляться тут было нечему, всё закономерно.
Придя к такому выводу, я продолжил терпеливо ждать, разведка обещала затянуться. Как-никак у нас в соглядатаях был не стремительный зверолюд, а самая обыкновенная полёвка. Много ли она там наразведывает со своими-то коротенькими лапками?
Вскоре выяснилось, что я не ошибся. И более того, хоть я и предполагал, что ожидание растянется, но не думал, что настолько. Лишь спустя пару часов Зверсилав всё-таки соизволил разомкнуть веки.
Завидев это, я было обрадовался, но радость моя продлилась недолго. В глазах погонщика виднелась отчётливая тревога. Причём заметил её не я один, Вацлав тут же подхватился с места и задал вопрос командиру:
— Что стряслось?
— Там внизу…пещеры.
— Пещеры? — насторожился я.
— Да, рукотворные, прямо как у нас делают.
— Интересно девки пляшут, — тихонько присвистнул Рябой.
— Это ещё не всё, — снова взял слово Зверислав. — В одной из пещер озеро странное плещется, маслянистое такое, тёмное-претёмное.
Первичный бульон — тут же смекнул я. Одного я только не мог понять: как так вышло, что под аббатством крестителей нежданно, негаданно катакомбы объявились, тем более такие большие. Не мог же обычный гридень Неждан за столь короткий срок подземное укрытие для крестителей отстроить. Или мог?
Я крепко призадумался и в этот момент Зверислав с придыханием добавил.
— А ещё я выяснил зачем им черпаки да прочая утварь. Крестители ей какую-то синюю жижу со стен соскребают.
При упоминании синей жижи я сразу припомнил загадочную голубоватую огнесмесь крестителей. Ту самую, которая не поддавалась свароговой науке и отдавала знакомым металлическим запахом.
— Синюю жижу? — как бы между делом, чтобы не выдать своего любопытства, переспросил я.
— Ага, странная такая, в одной из пещер с потолка стекает. Вот только разглядеть получше у меня не вышло, зрение у мыша не ахти, да и голову высоко вверх он задрать не может. В общем, скажу я вам, странное это местечко, прямо как из баек деревенских.
— Ладно, Чернобог с ней, с этой жижей, делать-то чего дальше будем? — спросил Вацлав.
При этом и сам Рябой и даже Зверислав отчего-то уставились именно на меня.
По-хорошему мне бы в тот момент промолчать да увальнем прикинуться, вот только не давала мне покоя та самая синяя жижа. Уж очень хотелось узнать, откуда она проистекает.
— А с охранной-то у них там под землёй как? Патрули или секреты имеются? — задал я вопрос погонщику.
— Не без этого, но не так, чтобы много.
— А рядом с кладовкой этой крестители ошиваются?
— Пара человек всего. Что языка взять надумал? Если так, то гиблое это дело языка ихнего я не знаю, да и остальные наши наверняка тоже. Разве что…
