Гаджет. Война Феникса - Жеребьев Владислав Юрьевич

— И что же ты ждешь на выходе для человечества?

— Представь, майор, что закончатся все войны. Люди перестанут болеть, умирать в младенчестве, уровень жизни резко повысится. Исчезнет бытовое насилие, извращенные фантазии некоторых индивидов будут четко контролироваться. Ни педофилов, ни серийных убийц, ни автомобильных и железнодорожных катастроф. Наши друзья помогут нам с технологиями, и организация базы на Луне станет вполне реальным и легко осуществимым проектом. Мы сможем сидеть в мягких креслах, а роботы на поверхности мертвого спутника, управляемые посредством нейросети, смогут делать за нас всю грязную работу.

Не будет технологических катастроф, перестанут коптить небо заводы, чистота и порядок воцарятся на всем земном шаре. Терроризм уйдет как архаичный термин, и наши потомки перестанут понимать его значение. Мусорщики стирают расовые и территориальные границы. Не будет недомолвок. Нейрофоны позволяют говорить с носителем любого языка, и он будет прекрасно тебя понимать.

Прохоров слушал и становился все более мрачным. Карпов был хорош, убедителен, его доводы казались вполне разумными. Он очень много обещал. Хочешь звезду с неба, всегда пожалуйста. Желаешь генеральские погоны и личный кабинет, обшитый потемневшими от времени лакированными панелями, легко. Желаешь стать космонавтом или видным публицистом, все в твоих руках. Ты только перейди на сторону мусорщиков и их прихвостней, и тебе твое самое заветное желание вручат завернутым в праздничную обертку из обещаний, с огромным розовым бантом цинизма на боку.

Одно только не сходилось в этом уравнении. При всех благах, обещанных чужими, в комплект входила еще и клетка. Комфортабельная, золотая, с кабельным телевидением и джакузи, однако это было осознанное рабство, подчинение чужой воле, неизвестному разуму, в уголках которого могло скрываться что угодно.

И меченосцы, и трешеры много не договаривали, однако крепкие стриженые парни с холодным оружием были ближе по духу и по идеям, и пока именно трешеры пытались навязать Илье любовь к потенциальному плену. Меченосцы же предлагали сложную, опасную и плохо оплачиваемую работу с минимальным социальным пакетом, и это предложение казалось почему-то честней. Ну не верил майор в кисельные реки и медовые берега просто так. Всю его жизнь бесплатный сыр находился только в мышеловке. Просто мышеловка трешеров была крупней и красивей, вот и вся разница.

— Что вы будете делать с теми, кто не пожелает примкнуть к вашей армии? — задал он давно интересующий его вопрос.

— Ничего, — Карпов пожал плечами. — Таких не останется. Когда людям станет известна вся прелесть нейрофона, они сами бросятся к нам на коленях выпрашивать те дары, что изначально могли заполучить совершенно бесплатно. Но будет уже поздно, и мы попросим плату.

— Но останутся те, кому не по нраву ваш порядок.

— Останутся, — трешер почему-то довольно улыбнулся. — Такие есть всегда, но это дело времени и воля большинства. Всегда есть оппозиция, иначе порядок и равенство будет просто не с чем сравнивать. Мы, те, кого вы называете трешерами, живем в комфортных квартирах, ездим на хороших автомобилях, трудимся в уютных офисах с кондиционером, кофе машиной и миловидными секретаршами. Меченосцы же всегда были на полуподпольном положении, и их действия никогда не отвечали букве закона. Они скрывались, таились по своим норам, порой огрызаясь больно и мучительно, но так ничего и не смогли предпринять. Почему?

— Может быть, потому что они пока еще не нашли правильных методов борьбы?

— А мне кажется, именно потому, что их идеалы ложны, а идущий за неправильной идеей равен слепцу, балансирующему на канате. Гибель его — это только дело времени.

Карпов вдруг встал и, достав из кармана визитку, протянул ее Илье.

— Вот, майор, на этом куске картона ваш пропуск в рай. Нам всегда будут нужны хорошие специалисты. Вы сможете работать на лучших условиях, которые вообще сможете себе представить. Зарплату и офис выберете себе сами. Ваши близкие и родственники тоже получат от этого пользу. Наши друзья, мусорщики, — смешок, куда-то в сторону. — Они заботятся о своем персонале. Помните, Прохоров, нейрофон не оковы, а ключ к новой жизни.

Илья сидел на кухне и вяло стучал крохотной серебряной ложкой по изящной фарфоровой кружке с синими разводами. Рядом хлопотала Алина, склонившись над кастрюлей и помешивая в ней ароматный борщ длинной деревянной ложкой.

— Тебя долго не было, Илья, — наконец произнесла она то, что давно уже витало в воздухе. — С тобой все нормально? Я уже начала беспокоиться.

— Нормально, насколько это вообще возможно.

— Твой телефон не отвечал.

— Знаю. Так надо.

— Илья! — Алина оторвалась от готовки и, сев на табурет напротив Прохорова, пристально посмотрела ему в глаза. Кухня была маленькая, тут едва мог уместиться холодильник, небольшой обеденный стол да крохотный кухонный гарнитур. — Ко мне приходили с твоей работы.

Эта новость оказалась для Прохорова ожидаемым, однако не вполне приятным сюрпризом.

— Кто? — сухо произнес он. Ложка легла на блюдце, после чего Илья поднес край кружки к губам и осторожно отхлебнул горячий черный чай.

— Какой-то полковник. Спрашивал о тебе, но я же помню, что ты мне говорил. Я им ничего такого не сказала.

— Вопросы-то какие были?

— Да самые обычные. Как себя вел в последнее время, не был ли беспокоен. Не озвучивал ли планы на будущее, вроде внеплановой поездки. Не снимал ли в последнее время квартиру, не планировали ли отпуск. Всякая чушь.

— Да уж. Чушь, — для проформы согласился Илья, чувствуя, как петля на его шее начинает потихонечку затягиваться. Еще немного, и воздуха перестанет хватать. — Алина, солнце, что ты знаешь о нейрофонах?

— Ну как ты мог догадаться! — девушка всплеснула руками. — Я же сюрприз тебе хотела сделать на нашу годовщину! — Вскочила и упорхнула в комнату. Послышалась возня, скрип дверных петель на большом платяном шкафу, и уже через секунду перед Прохоровым на столе оказались две небольших коробочки.

— Ты уже надевала нейрофон? — воздуха вдруг перестало хватать, мир поплыл, покрылся рябью, в ушах забухало тревожным набатом безысходности.

— Нет, конечно, глупенький, — Алина с сомнением посмотрела на вдруг побледневшего мужчину. — Вот же они, оба. Один тебе, другой мне.

— Аля, — Прохоров протянул руки и, взяв в ладони кисти девушки, внимательно посмотрел ей в глаза. — Ты мне веришь?

— Что происходит, Илья? Я тебя не узнаю.

В приоткрытую форточку ворвался визг автомобильных тормозов. Прохоров метнулся к окну, нахмурился. Единственный въезд во двор перегородил огромный коричневый паркетник, из которого выскакивали бойцы. Операцией, похоже, руководил Карпов. Он размахивал руками, что-то кричал, и солдаты нового порядка, не особо пряча автоматы, выстроились цепью, не давая даже малейшего шанса на побег.

— Илья, ты шпион?

— Нет.

— Ты преступник и что-то украл?

— Да нет же.

— Так что же происходит? — Алина подошла к окну и, увидев во дворе людей с автоматами, побледнела. Тонкие девичьи пальцы мертвой хваткой вцепились в предплечье Прохорова.

— Надо уходить, Алина, — тихо произнес Илья. — Собирай вещи, самый минимум, деньги и документы. О картах забудь, если будет шанс, мы все обналичим.

— Кто эти люди, Илья? Что им надо?

— Не что, а кого. Они хотят, чтобы я играл на их стороне, но меня социалка не устраивает, да и дантист у них из рук вон плохой.

— Илья!

— Алина, живо. Это не страйкболисты, тут гранатой с горохом не обойдешься.

Карпов поднял голову и дружелюбно помахал парочке.

— Майор, — прокричал он. — Ну, ты, наверное, уже подумал? Что ты решил? Ты мне скажи, а то ребята волнуются.

— Я подумал и решил предложить тебе поцеловать мою задницу, — предложил Илья и тут же рухнул на пол, увлекая за собой подругу. Пули ложились ровно, похоже, кто-то из трешеров засел на крыше напротив и сейчас методично расстреливал окно. Очередь была предупредительной. Хотели бы сразу убрать, посадили снайпера. Трешеры хотели испугать, заставить сотрудничать, и места лучше, чем квартира любимой женщины, они просто не моги найти.