— Да известно что. После смерти барина, и когда дочурку его, Софушку, признали без вести пропавшей, вся частная территория выставлена на торги… Почитай, уже год почти. Только вот кто что покупать-то будет, если там, — он указал пальцем вверх, в космос, — война идёт.
— Как тебя звать, дедушка?
— Петро. Ну, идём, уложу тебя спать.
Он привёл меня к узкой койке в чём-то, напоминавшей не то большой гараж, не то ангар-эллинг для летающего аппарата.
— Тут где-то сухпаёк остался, я его берегу, на случай, если старуха моя прогневается и в дом пускать не будет.
— Спасибо, дед Петро. Как мне тебя утром найти? Мне бы утром в остров попасть… В центр самый, в лесок один.
— Нельзя… камеры же везде.
— Государственной важности задание!
— Ну, раз государственной — придумаем что-нибудь. А искать меня чего — второй дом с конца, слева.
Я перекусил и под шум прибоя уснул, как убитый. Проснулся рано — на пороге стояла маленькая девочка с крупной пёстрой ящерицей на плече и ковырялась в носу. Увидев, как я разлепил глаза, испуганно убежала куда-то, а я потянулся, размял ноги и полез в планшет — благо, тот всё ещё работал после всех моих приключений.
И был весьма удивлён. Внезапно, там проснулся почтовый модуль — наглухо устаревший, который уже давно не подключался ни к одной из современных сетей. И обнаружился десяток сообщений профсоюза, присланных через почтовую сеть — специальные модули, установленные на судах с регулярным маршрутами. Самый древний и самый медленный способ связи. Видимо, у вояк с экраноплана была прямая связь с кем-то с орбиты, и протокол связи совпал с установленным в планшете.
«Гагарин Шонович Куцевич признан без вести пропавшим»
«Шон Рустемович Куцевич признан без вести пропавшим»
«Цсофица Алоизовна Бёрдс-Идрисова признана без вести пропавшим»
«Дело в отношение Порфирия Аристарховича Куцевича приостановлено»
«Выпущен приказ о присуждении Арсену Артуровичу Винникубову медали „За мужество“ 5 степени и звания Старпом 6 разряда»
Написал в общую рассылку бригады, в пустоту «Я здесь, я на острове Цсофики, ау! Батя с Цсофикой в мешке», отправил — письмо зависло в ожидании, и положил планшет в карман.
Чёрт с ним, если товарищ Куратор даже и читает рассылку. Всё равно — пора уже было возвращаться домой, и лишняя помощь не помешала.
Побродил по деревне, нашёл дом Петро, внаглую постучался. Мне открыл дверь мальчик-подросток, одетый в лохмотья, впустил. У семейства как раз заканчивался завтрак, после короткого диалога с объяснением кто я и откуда мне пожилая женщина принесли рыбную похлёбку — пожалуй, самое простое и вкусное, что я ел за все последние дни. Впрочем, сделано это было молча и с весьма хмурым видом. Потом показался и Петро, пока ел, услышал обрывок диалога с супругой:
— Новости смотрела?
— Что там?
— Полмиллиона солдат каких-то высадились на остров Эсквиго в Лонтии. Построили какую-то халабуду километровую. Всех местных перерезали… знавал я одного с Эсквиго, его тамошний барин нашему продал годков восемь назад.
— Лучше б проводку в курятнике починил, опять о политике своей!
— Какая политика! Вторжение инопланетное! Война! Войска со всех графств туда стягивают, может, скоро призыв рекрутов откроют! А у нас Кодька как раз призывной!
— Да какой призыв, кому мы нужны, у нас на всём острове десяти человек не призовёшь!
Затем она перешла на шёпот, но я всё равно услышал:
— Какого рожна ты его его на территорию вести собрался? Ты документы проверил? Откуда он? Может, как раз, вон — из этих, из интервенции твоей? Да и что тебе будет-то?
Петро тут же подошёл ко мне, спросил:
— Ты из интервенции?
— Чего? — я аж поперхнулся. — Я с Челябинска. Ищем одну штуку по всей вашей планете. Чтобы с этими вашими интервентами совладать. Вот, погляди, дядь Петро.
Я открыл планшет и полистал карты — секретные, несекретные, пару-тройку документов, завалявшихся в памяти, и прочего.
— Верю. Доедай давай и пойдём.
Мы взгромоздились на какую-то тесную косоногую платформу на квадротяге и неторопливо помчали над поверхностью к большому горному кряжу.
— Тут забор везде, — прокомментировал Петро. — А ворота сторожат частники от бюро по продаже земельной собственности. Но их мало. И я в курсе, где дырки есть, авось — не засекут.
Дырка в заборе нашлась в густых зарослях авокадо. Поставили квадроплатформу боком, протащили, закинули мешок Петро и мой рюкзак, протиснулись и пошли дальше уже пешком. Вскоре вышли на пролески — я заметил, что лесные массивы здесь строгих геометрических форм, словно шапочки на вершинах холмов. Такие штуки у нас в Челябинске формирует исполинский шагоход-садовник. Поляны, похожие на поля для какого-то странного гольфа, поросли травой, видно было, что их уже давно никто не стрижёт, а за холмами виднелись какие-то ажурные башенки, похожие на башни сказочного замка. Платформа здесь двигалась неровно, со сбоями, словно по ухабам.
Периодически я поглядывал в карту. От деревни мы прошли и пролетели уже не меньше десяти километров, и заветная точка была близка как никогда. Петро покряхтывал и бормотал периодически:
— Да, помню, вот здесь дочурка барина изволила играть в исполинские шахматы. Вон, там, за холмом, видишь, огромные такие стоят, пять метров в высоту. А вон там был снежный павильон, сейчас уже крыша осыпаться начала, надо бы чинить, да кто денег даст. А вон там — пруд и канал до самой усадьбы. Но туда не надо, там всё охраняется хорошо, человек двадцать охраны сторожит.
Я понял, что Петро хорошо знал Цсофику, или по крайней мере, видел её, но рассказывать о том, что всё это время его барыня была рядом, в моём квантовом рюкзаке — не стал. К тому же, я не знал, насколько она целая — отец упоминал, что ранили её изрядно. И обнадёживать этого славного старика не хотелось.
Неожиданно планшет пискнул в кармане. Я посмотрел в него — почтовый клиент поймал вышку связи и отправил моё сообщение.
— Слушай, дядь Петро, а что это за остров Эсквиго, — вдруг вспомнил я. — Он вообще где?
— Небольшой остров… Чуть поболее нашего будет, и население чуть побольше. Ну, было, почитай, сейчас всё вырезали. Там военная база, мастерские какие-то были. А расположен он прямо промеж восточными и западными островами. Ловко место выбрали. Сейчас, почитай, между графствами всё перемещение встанет.
Вот и приплыли. Получается, не добраться мне до консульства? Надолго здесь встал?
— Кажется, вот, — сказал я. — Вон та зелёная роща. Что там такое?
— О! Это лабиринт. А в середине лабиринта — сюрприз.
Петро усмехнулся, пошумев в усы.
— Что за сюрприз? Может, оно мне и нужно?
— Не думаю, там один старый автомат.
Лабиринт раскинулся в глубине небольшой долины, огибаемый двумя ручьями.
— Ну-ка, попробуем?
Мы попытались приподнять квадроплатформу над раскидистыми листьями, в которых едва угадывались очертания стен, но она шаталась, мощности не хватало.
— Батарея слабая, садится, — вздохнул Петро.
— В смысле, садится⁈ Что там за батарея такая, что садится за один день!
— Старая… я думал, мы пешком дойдём. Пошли, я покажу дорогу.
Перспектива заблудиться в десяти километрах от ближайшего населённого пункта не сильно радовала, но вариантов не было — карта указывала, что необходимая точка совпадает с той, что указана в планшете. Платформу бросили у входа, Петро бодро зашагал вперёд.
Поворот, ещё поворот.
— Эх, тупик, перепутал, сейчас, — проворчал Петро, пододвигая меня.
Ещё поворот, ещё — мы шли уже почти десять минут, перешагивая через опавшие листья и сломанные ветки. После одного их поворотов Петро резко сдал назад, а впереди послышалось грозное не то шипение, не то рык.
В руке у старика появился крохотный бластер, он высунулся и сделал пару выстрелов.
— Что там⁈
— Тилолев… Молодой.
Наконец, среди ветвями показался просвет. Впереди была полянка, над которой возвышалась арка с надписью «Молодец, ты дошла!». Под аркой располагалась скамеечка — маленькая, явно для ребёнка, а за ней — за широким столом возвышался ржавый покосившийся робот, вернее, его половина. Рядом виднелся автомат по продаже сладкой ваты.
