Меч вновь засветился синим. Я в несколько ударов отсёк правую руку совсем, ударил в корпус, ещё раз. Потом спонтанно нанёс кажущийся бесполезным колющий удар — и угадал.
Легко, будто между человеческими рёбрами, лезвие прошло сквозь древесину, и что-то там, внутри, повредило. Что-то чертовски важное.
Леший вздрогнул всем своим огромным туловищем и медленно, скрипя деревянным скрипом, упал.
— Ху… — начал было я, но меня оборвал разряд.
Впервые я увидел такую удивительную хрень.
Вновь вспыхнул объединяющий нас Знак, примерно посередине нашей компании, и в этот-то Знак и ударила молния.
А уже от Знака разряды разлетелись по одиннадцати каналам.
— Три штуки, — обалдело сказал Захар, когда всё закончилось. — Это мне-то? Я ж вообще ничего не сделал. А вам по сколько тогда?
— Пять, — сказал Гравий.
— Три, — ответил Егор.
— Семь, — расправил плечи Прохор.
Остальные получили по пять родий. За исключением меня. Я получил десяток.
— Сорок восемь родий, — посчитал Егор, и все с ужасом уставились на поверженного врага, который теперь напоминал безобидное, пусть и огромное уродливое бревно.
По ходу, таких врагов пока ещё никому из присутствующих — кроме, конечно же, Гравия, — валить не приходилось. Ну, Захару — отличная строчка в резюме. Думаю, любые его косяки перекроет. В десятке Владимира на лешака ходил — это тебе не стальным хреном побаловаться.
— Сожгите тушу, — велел я. — А у меня тут ещё дело.
И пошёл в сторону избушки.
Один момент ещё оставалось прояснить.
Открыв дверь избушки, я вошёл внутрь и остановился перед пустой печкой. Было тихо. Но не настолько тихо, чтобы заподозрить полное отсутствие жизни. От меня как будто бы кто-то пытался спрятаться.
Но вот с печи раздался сдавленный кашель.
— Как спина? — спросил я.
И вдруг появилась она. Несомненно, женщина. Совершенно нормального размера, однако тоже вся сплошь деревянная, покрытая травой, листьями, желудями и дикими яблоками.
И странное дело — при взгляде на неё даже мысль об опасности не закрадывалась. Наоборот, как-то весело, радостно было, как от прогулки по летнему лесу.
— Спасибо, дружочек, что спрашиваешь, — сказала она слабым голосом. — Лучше уже.
Я обернулся на закрытую дверь, за которой мои товарищи жгли тело супруга этой… этой…
— Ты кто? — не выдержал я.
— Лесовичка, — ответила женщина. — И во мне никаких таких этих ваших костей нет.
— Да ну? — усмехнулся я. — Это как так?
— А вот так вот. Я-то тут всегда была. Это он с неба рухнул, да давай командовать. А уж сильный-то был…
— Погоди… Так ты хочешь сказать, что видела, как падали звёзды?
Она улыбнулась. Зелёные листья на лице сложились характерным образом.
— Я всё видела, я всегда была. И за то, что ты меня освободил, я тебя отблагодарю.
— И чем же?
— Муж-то мой многие Знаки ведал, да немногие мне подсмотреть удалось. Но вот из того, что удалось — этот запомнился.
Женщина изобразила пальцем-веточкой в воздухе Знак. Я, естественно, тут же отпечатал его в памяти до последней чёрточки.
— Что это такое?
— А ты попробуй открыть — узнаешь.
Я нахмурился.
— Слушай, Лесовичка… Я, конечно, благодарен за то, что ты нас тогда не сдала. Я вижу, что ты — не такая мразь, как твой муж. Я, может, даже верю, что ты — не из тех тварей, на которых я охочусь. Но просто так пробовать Знак, который мне предлагает куча дров с листвой — я не до такой степени ещё отбитый, извини, конечно. На моих глазах один человек тоже неизвестный Знак попробовал — недавно хоронили.
Лесовичка не обиделась. Наоборот — улыбнулась и вновь изобразила Знак, только теперь, видать, с подключением энергетических резервуаров. Знак засветился в воздухе, потом собрался в светящийся клубок и упал на пол.
— Веди меня к Владимиру, — велела Лесовичка.
И светящийся клубок подкатился к моим ногам, после чего истаял.
— Вдруг да и пригодится когда, — сказала Лесовичка.
Я кивнул. Потом негромко сказал:
— Не попадайся мне больше.
— Не попадусь. Только меня и видели.
И исчезла. Совсем, полностью исчезла. Вместе с печью. Вместе с избой. А я стоял на поляне посреди леса.
— О, — послышался сзади удивлённый голос Захара. — Изба ж была?
— Не было никакой избы, — развернулся я к своим. — Ну, чего тут у нас по костям?
Василий Криптонов, Мила Бачурова
Мир падающих звёзд IV. Духов день
Глава 1
После феерической победы над лешим другой на моём месте свалил бы на тропические острова куда-нибудь поближе к экватору. Употреблял бы апероль со льдом, лежал в шезлонге под пальмой, слушал шум прибоя и любовался бескрайним океанским простором. Пару месяцев, не меньше.
Но я — это вам не другой.
Жару никогда особенно не любил. Готовит тётка Наталья так, что никаким лухари отелям не снилось. Ублажает меня Маруся со всей душой и ничуть не хуже, чем это делают специально обученные барышни. А уж обозревать со своего собственного балкона просторы, принадлежащие лично тебе — занятие ничуть не менее увлекательное, чем считать океанские волны. Тем более, что я не имею ни малейшего представления, что в этом мире происходит ближе к экватору. Есть вариант — твари там всё уработали так, что и островов-то никаких не осталось.
В общем, Давыдово в качестве релаксационной зоны меня более чем устраивало. За тот неполный месяц, что находился здесь, я вывел свою жизнь на качественно иной уровень — по сравнению с тем, с которого начал в этом мире. А заодно облагодетельствовал всех, кто со мной соприкасался.
Домочадцы были счастливы не меньше меня. Братья (и, что немаловажно, сёстры) охотники уважали и гордились. В окрестных деревнях и в Поречье я успел стать легендой и примером для подражания.
И всё бы было прекрасно, если бы не одна неудобная мысль. Где-то топчет землю тварь, пытавшаяся меня убить. Конкретно — Головин, старший брат того Головина, из которого Гравий посредством ледяного кола приготовил образец для гербария. По совместительству — сводный брат любезной моей Катерины Матвеевны… Но это ладно, хрен с ним. Нежных чувств к братцу Катерина Матвеевна однозначно не питает, скорее уж наоборот. То есть, никаких препятствий для того, чтобы разыскать эту тварь и поговорить по душам объективно нет.
С этой мыслью я потянулся и встал с плетёного балконного кресла. Для того, чтобы увидеть, как Данила идёт открывать ворота. Оказалось, что из Поречья вернулся Захар.
— Как дела? — опершись на перила, приветствовал Захара я. — Как бизнес?
Захар поднял голову.
— Всё сладилось, Владимир! Карета теперь как новенькая, на старую вовсе не похожа! И за покупателем, мужики сказали, дело не станет. Быстро найдётся.
В Поречье Захар был командирован с целью проконтролировать, что там у нас с экспроприированной каретой. Получалось, что и с этой стороны всё хорошо. Того гляди загоним по хорошей цене…
Хм-м. Я задумался. Тварь по имени Вольфганг Головин, если верить Катерине Матвеевне, постоянно базируется в Смоленске. В Поречье бывает наездами и останавливается хрен знает где.
О том, что на днях пропали без вести два его подручных, а до кучи родной брат, Головин, несомненно, уже знает. Но вот какие выводы сделал, неизвестно. Единственный свидетель того, что произошло на явочной квартире — старик смотритель. Который едва ли что-то успел понять, я свалил его ударом почти сразу. А одет при этом был в камзол и шляпу Алексея.
То есть, всё, что может рассказать Головину смотритель — охотнику в красном камзоле не разрешили остаться, чтобы поговорить с хозяином, и у парня сорвало кукуху. От обиды, не иначе. Почувствовал себя оскорбленным и униженным. Каким-то хером проник на второй этаж, притаился на лестничной площадке, а когда появился любезный братец Иоганн, спрыгнул вниз и навалял всем, кого увидел. Эпизод с пропажей кости из мешка смотритель, если не дурак, опустит. Тем более, что мешок бесследно исчез вместе с прочими действующими лицами.
