"Фантастика 2025-68". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Калинин Алексей

— Да не в степени дело! Я ведь видел, вы за прогресс всей душой болеете. Лекции мальчишкам читаете, электростанции в глуши строите, о рабочих радеете… Не все наши предприниматели так себя ведут, далеко не все! И в другом тоже…

— Эмансипированных дам на работу беру, революционеров привечаю, евреям покровительствую! — продолжил я.

Дмитрий Иванович поморщился. При всей широте взглядов он был глубоко верующим человеком, патриотом и монархистом. Даже с лёгким оттенком национализма[10].

— Не в том дело! Я же вижу, вы — человек православный. Китайских братьев по вере от смерти спасаете, пастыри местные вас очень уважают. Да и не о том я! — энергичным жестом он отмёл нежелательный поворот беседы и вернулся к прежней теме: — Как вы не понимаете, знание, переданное миру, на благо всего мира и используется! Прогресс ускоряет. Нельзя же только о прибыли думать, право!

Наталья откинулась на спинку стула, всем видом показывая, что слушает внимательно, но молчала. Тищенко с Семецким скопировали её невербальный сигнал. Олег Викторович, дождавшись первого тока с ГЭС, наконец-то вырвался в отпуск в Одессу, впервые за два года. Ну а Семецкий до Южной Пальмиры едет с ним, а потом планирует двинуться к бурам.

Очень уж ему хотелось опробовать новые карабины Нудельмана, с отъёмным магазином. Да, я выполнил обе его просьбы и даже с небольшим довеском. Соорудил примитивный гранатомёт на основе «обреза» от «берданки» и наштамповал магазинов «с двумя точками крепления». Правда, каждый магазин после штамповки пока приходилось отшлифовывать индивидуально, причём вручную! Да и ёмкость магазина была всего пятнадцать патронов, но в целом… в целом агрегат получился вполне достойный. Хотя совсем не напоминал «калашникова», образ которого вставал у меня перед глазами при словах «отъёмный магазин»[11]. Отсутствовала пистолетная рукоять, да и магазин был почти вдвое короче. В длинном магазине пружина часто перекашивала. Наверное, сталь у нас не та, что в магазине «калаша». Стрелял он только одиночными, да и весил побольше. И точность приемлемая была только на расстоянии метров до трёхсот, не дальше. Зато в нём, как и автомате Калашникова, имелась газоотводная трубка. Просто в неё подавались не раскалённые газы от выстрела, а углекислота из баллончика.

Но, когда я, ожидая новых лавров гения, поинтересовался, почему бы и не использовать часть энергии пороховых газов напрямую, на меня только кисло посмотрели. Оказывается, не я первый такой умный. Пытались уже. Тот же пулемёт Кольт 1895 года именно на этом принципе построен. Да и в карабинах продолжают пытаться. Но пороховые газы пока что очень грязные, так что такая трубка слишком быстро забивается. Ну и кому оно надо, спрашивается, посреди боя оружие чистить?

Что за «довесок» я им дал? Да просто толовых шашек «щедрой рукой отсыпал»! Мы как раз экспериментировали с производством тола, так почему и не поделиться? Причём «экспериментировали» не с самим толом, там все ясно. Синтез тринитротолуола даже в этом времени был уже неплохо отработан! Нет, я разрабатывал максимально дешёвые источники самого толуола. Сейчас его из коксовой смолы выделяли, получался он «грязным», да и выходило его не очень много. Вся российская металлургия всего около тысячи тонн в год могла давать. Я же, по примеру будущего, взял за основу технологии нефтепереработки.

Увы, мои проекты по заселению и промышленному освоению Севера всё ещё упирались в проблему ограниченности топлива. Уголь приходилось везти сюда издалека, и он был дорог. Нефть с доставкой тоже обходилась недёшево. Единственным выходом на ближайшие годы была нефтепереработка. Если по приличной цене продать «светлые» продукты, то мазут, можно сказать, оставался бы почти даром.

Однако и тут была проблема. Хотя даже в моем будущем многие почему-то считают, что там ничего сложного, всего лишь «загнал в перегонный куб да перегнал», но на самом деле, нефтеперегонка — лишь начало, дающее довольно простые продукты, из которых ценным сейчас считается только керосин, а его выход не очень-то и велик. Немного позже, когда дизельные двигатели станут более распространены, ценной станет ещё и солярка. А прямогонный бензин вообще-то мало куда годится. Октановое число у него около сорока-сорока пяти, т.е. движки на нем получаются тяжёлыми и низкоэффективными.

Вот и выходило, что надо солярку и прямогонный бензин во что-то более ценное переработать. Для этого я строил установки изомеризации бензина, крекинга и прочее. Все это — довольно непростые химические процессы. Но в результате можно было получить высокооктановый бензин, кумол и толуол с бензолом.

На высокооктановый бензин у меня уже и сейчас был немалый внутренний спрос — бензопилы, лодочные моторы, а в перспективе и автомобили с самолётами. Компактный и мощный мотор без высокооктанового топлива не работает. И фишка в том, что здесь и сейчас такое топливо было только у меня!

Бензол можно было в небольших количествах добавлять в топлива, ещё больше повышая октановое число, но главное — из бензола можно было получать анилин на красители и фенол, который много для чего годился — и на взрывчатку, и для медицины, но главное для меня — на фенолформальдегидные смолы. А дальше — прямая дорога к производству дельта-древесины, карболитизированной фанеры, карболита и ДСП. Прорывные материалы. Причём и патент на них взять можно, и реализовать на здешних технологиях. И совершенствовать их можно десятилетиями.

Поэтому я использовал все три пути применения бензола.

А вот толуол лучше всего было пускать как раз на производство взрывчатки. Само производство тола я, повторюсь, знал прекрасно, знал и то, как его улучшить по сравнению с конкурентами, повысив выход продукта. А вот что нуждалось в отработке и «шлифовке», так это система безопасного применения тола. Лить его или прессовать из «стружки»? Как именно готовить взрывчатые смеси с ним — аммоналы и аммониты? Нужны были эффективные взрыватели и огнепроводные шнуры, которые тут почему-то упорно называли «бикфордовыми».

Вот я и «поделился от широты души». Диверсантам и партизанам, если верить фильмам и здравому смыслу, взрывчатка всегда пригодится. Рельсы взорвать или мост, чтобы погоня отстала, или каменную осыпь на врага спустить. Да мало ли применений они могут найти?

Впрочем, я отвлёкся. А сейчас почти всем присутствующим членам моей команды явно было любопытно, как именно я донесу до Менделеева те доводы, что регулярно озвучивал им. И вообще, получится ли? Ведь на него я авторитетом давить не мог, надо было убеждать логикой. Что ж, попробуем!

— Вот вы, Дмитрий Иванович, говорите «отдать». Это что, как с вашим пироколлодием было?

— Эк вы меня право! — аж закашлялся великий учёный. История была не слишком известна и не очень красива. Американский военный эксперт присвоил технологию, разработанную Менделеевым, оформил патент, а потом России же его и продал. — Но ведь я прав! В итоге это изобретение внедрили быстрее! В том числе и у нас. Любят у нас преклоняться перед Западом!

— Как вы могли заметить, Дмитрий Иванович, у меня со скоростью внедрения проблем нет. Но нет их лишь потому, что я не просто «отдаю миру», а успеваю на своих новинках прилично заработать. Настолько прилично, что хватает и на новые разработки. И вот от этого как раз прогресс идёт быстрее. В том числе, и для остального человечества.

Менделеев задумчиво покачал головой. Он надеялся убедить меня, а получилось, что это я заставил его сомневаться.

— А вот, кстати! Вы меня пироколлодием попрекнули! Но ведь и аудиола эта, что в салоне стоит, не вами сделана. А рация в рубке, с помощью которой вы можете связаться с руководством любого участка стройки или с её штабом… Да хоть с Архангельском или Петрозаводском! Так вот рация эта — она ведь германского производства. Чем же ваш метод лучше? — лукаво прищурившись, уколол меня учёный.

— Хотя бы тем, что радиолампы в этих аппаратах — с Петрозаводского завода. И пластинки для аудиолы сделаны из моего пластика, причём на предприятиях, в которых у меня половина пакета акций. Да и динамики — они из технического углерода, полученного в Петербурге, на российском заводе. Полученного, кстати, из нашего повенецкого шунгита.