Хетты, хотя я их ненавидел, оказались куда степеннее и практичнее. Да и Хаттуш больше напоминал город, чем Вешикоане. Но было одно, что роднило два города — храмы. В Вешикоане их было даже больше — хурритские, хеттские, эсорские, вавилонские и даже египетские. Египтян хурриты называли фурал: было странно слышать такое звучное название среди трудновыговариваемых. Если в хеттском языке преобладали названия, связанные с буквой «ш», то у хурритов речь была более гортанной с преобладанием сложных звуков «кх и цъ». При всём желании мне не удавалось произнести букву «ц» с твёрдым знаком, но жители города произносили это очень часто и легко.
Вспомнив разговор Инлала, рассказавшего про родство эсором и хурритов, напомнил об этом Этаби.
— Он врёт, — отмахнулся хуррит. Мы уже заканчивали обед, безделье меня начинало тяготить. Этаби обещал, что сегодня вечером нас примет правитель и он снова поднимет тему насчёт воинов. Идея напасть на Хаттуш, чтобы освободить Аду, не давала мне покоя. До вечера было далеко, в голову пришла интересная мысль: чтобы убить время, можно было проверить слова Инлала.
— Какой храм главный у хурритов? — Этаби едва не поперхнулся куском мяса.
— Храм Тешуба, — хуррит ждал от меня вопроса.
— Разве Тешуб не бог хеттов? — я помнил какое значение этому богу придавалось в Хаттуше.
— Они стали ему поклоняться недавно, — парировал хуррит, выбирая новый кусок варёного мяса.
— В городе есть храм Тешуба?
— Арт, что ты хочешь узнать? — Этаби понял, что ещё поесть ему не дадут.
— Можно поговорить с их Верховным Жрецом?
Хуррит вытер руки парчовой тканью, запив еду настойкой, привезённой из Эсора или Асура. Разночтения мест, богов, имён и событий могло свести с ума.
— Сейчас хочешь поговорить? — Этаби поднялся на ноги. Вскочил и Элса, только я продолжал сидеть. Ещё не факт, что разговор возможен прямо сейчас, зачем вскакивать как мальчик на побегушках.
— Можно и сейчас, если Жрец нас примет.
— Примет, пошли, — Этаби решительно зашагал к выходу, едва не сбив с ног девушку-служанку.
— Ты поосторожнее с девушкой, — я догнал хуррита, — у неё могут быть горячие братья, смотри, голову оторвут.
— Она эсор, —огрызнулся хуррит, явно не считавший эсоров за полноценных людей. Наличие такого количества эсоров в главном городе хурритов меня удивляло. Практически все слуги и служанки во дворце были эсорами. Из этого же народа были обувщики, гончары, ремесленники, встречавшиеся в городе. Не все, конечно, но подавляющее большинство.
«Разветвлённая сеть шпионов», — промелькнуло в голове. Я помнил, как владел информацией в Хаттуше эсор Инлал, хотя количество представителей этого народа там было куда меньше. Интересно, понимает ли Шуттарна III, что у него в городе четверть жителей — представители враждебного народа? И кто вообще у хурритов занимается разведкой и контрразведкой? Во мне проснулся профессиональный интерес — какое поле деятельности для ловли шпионов. Куда ни ткни пальцем — попадёшь либо в шпиона, либо в сочувствующего. Разве удивительно, что территория Миттахни сокращается под постоянными ударами хеттов, эсоров и вавиловян? Вавиловян хурриты называли сангары или кардуниашы.
Храм Тешуба находился совсем рядом: мимо нас пронеслись три всадника, обдав пылью.
— Никакого уважения к наследнику престола, — Этаби не принял шутку, начав доказывать, что положение родни правителя не даёт ему преимуществ.
— Любой хурре может вызвать меня на поединок, и если он честно выиграет, ему не будет наказания, — мы дошли до дворца и хуррит замолчал. Огромная деревяная дверь в бронзовых заклепках была приоткрыта, рядом никакой стражи, что было странно. В Хаттуше к храмам нельзя было подойти просто так — сразу появлялась стража. Слишком безалаберное отношение хурритов к вопросам безопасности, начинало напрягать. Мои симпатии давно были с этим народом, одно мужество и преданность Этаби много чего стоило. Но это пренебрежение к опасности, отсутствие контроля в крайне важных вопросах и комплекс Наполеона даже у самого простого хуррита, играли для них плохую службу.
Жрец находился на коленях перед статуей Тешуба. Даже одного взгляда на скультуру было достаточно, чтобы понять — перед нами творение из мастерских каменоломен Супилилиума. Несколько жрецов рангом пониже, вели мирские беседы, не обращая внимания на прихожан. Кроме нас в храме находились две женщины. С ног до головы закутанные в покрывала. Как и всё остальное, служба в храме у хурритов, была поставлена из рук вон плохо.
— Сартаман, — обратился Этаби к жрецу, когда тот закончил молиться. Седовласый старик обернулся, силясь рассмотреть говорившего при свете факелов, освещавших большую залу храма.
— Это я, Этаби, сын Сака-Тешуба, сына Арташшумара.
— Сына Шуттарна II? — спросил старик, стараясь разглядеть лицо Этаби.
— Да, — улыбнулся хуррит, — сына Артадама I, сына Сауштатара. — Этаби собирался продолжить, но старик остановил его жестом:
— Я знаю кто ты, хотел узнать, не забыл ли своих предков, когда шатался среди безродных псов.
— Нет, помню ещё предков до самого Кирта, — Этаби обнял жреца.
— Пошли ко мне, поговорим. Ты вырос, возмужал, борода больше чем у отца была, настоящий хурре он был, — вздохнул старик, поворачиваясь к нему спиной.
«Вот так просто можно войти в главный храм, говорить с верховным жрецом», — у меня буквально внутри всё переворачивалось. Такую безответственность и халатность враг непременно накажет. Сам же Этаби рассказывал, как его деда отравили с помощью стражника. Неужели и это не стало для них уроком?
Комната Верховного жреца выглядела аскетично — груда выделанных шкур на топчане в углу. Факел в стене, нещадно чадивший и маленькое оконце, служившее как вытяжка и как дополнительное освещение.
Несколько минут Этаби говорил со жрецом, старик не обращал внимания на меня и Элсу.
— Это мои друзья Арт и Элса, — представил нас хуррит, — Арт хотел спросить у тебя про народ хурре и про эсоров.
Жрец первые внимательно посмотрел на меня, задержав внимание на лице. Он коротко спросил хуррита и тот засмеялся, переводя мне вопрос:
— Он спрашивает почему у тебя глаза цвета солнечного неба.
— От отца достались, — буркнул в ответ, хотя понятия не имел ни кто мой отец, ни какого цвета у него были глаза. Этаби, вероятно, сгладил мой ответ, потому что жрец улыбнулся и обратился ко мне на языке хеттов:
— Что ты хочешь знать?
— В Хаттуше, один эсор сказал, что хурре и эсоры были одним народом. Если это правда — почему вы воюете? — Мой вопрос удивил жреца, он даже не смог скрыть удивления. Несколько минут они о чём-то горячо говорили с Этаби. Мой друг мягко увещевал жреца, впервые видел Этаби таким внимательным и даже почтительным. Я уже пожалел, что ввязался в это дело. Думал, что получу информацию, убью время. Оставшееся до вечера перед встречей с правителем Вешикоане. А перед моими глазами разворачивалась драма — голос жреца крепчал, а голос моего друга становился извиняющимся.
— Этаби, пойдём, это была глупая идея, — прервал их диалог. Элса даже радостно выдохнул, надеясь покинуть комнату, где трудно было дышать от чадящего факела. Не знаю, что повлияло на жреца, но он резко переменился в лице, улыбаясь, словно увидел дорогого ему человека. Он снял со стены факел и произнёс одно слово:
— Дале! — Этаби взял из его рук факел и пошёл впереди. Переглянувшись с меоном, последовал з
а ним, недовольный тем, что я сам и затеял. В противоположном от комнаты жреца углу залы находилась тяжёлая дверь. Жрец сдвинул засов и нажал на камень: что-то глухо щёлкнуло.
— Надо толкнуть, — перевёл слова старика хуррит, наваливаясь плечом на дверь. Тяжёлая массивная дверь поддалась, открыв нашему взору каменные ступени, уходившие вниз. Я насчитал пятнадцать, прежде чем мы очутились в просторном помещении. Этаби высоко поднял факел — в отблесках пламени были видны деревянные стеллажи, уходившие вглубь помещения.
