Адмирал Империи – 49 - Коровников Дмитрий

– Дальше, – буркнул я, скрестив руки и прислонившись к переборке, понимая, что в словах профессора есть смысл. – Что ещё вы мне посулить хотите?

Гинце улыбнулся, и его длинное лицо стало похоже на маску какого-то древнего интригана.

– А дальше – будущее, Александр Иванович, – продолжил он, разведя руками. – Эти роботы – не только бойцы. Они могут чинить корабли быстрее, чем ваша команда, рассчитывать траектории прыжков точнее, чем навигаторы, даже вести переговоры, если надо. А мои инженеры? Они за неделю соберут вам эскадру из обломков, если дадите им шанс. И всё это – для вас и для нашего юного императора. С такой силой вы не просто выживете – вы войну за три месяца выиграете. Ивану Константиновичу трон вернёте, а себе – славу, о которой потомки петь будут.

Я молчал, глядя на него и ухмылялся. Дифирамбов мне еще не хватало. Но в голове крутились мысли, одна другой тяжелее. Он прав, чёрт возьми. С такими людьми и машинами мы бы не просто держались на плаву – мы бы дали бой любому, кто сунулся бы к нам. Коллектив Гинце – это в первую очередь мозги, которых нам так не хватает, а роботы – это руки, что могут держать оружие лучше любого из моих штурмовиков, а управлять кораблями не хуже самого опытного офицера. Но «Новая Москва»… Я прекрасно понимал, что сейчас соваться туда – это смертельно опасная рулетка с коэффициентом выиграть для нас одни к десяти. Птолемей там сейчас как паук в центре паутины, и лезть к нему в лапы было бы чистым безумием.

– Ценно, не спорю, – сказал я наконец, оттолкнувшись от стены и шагнув к столу, рассматривая голограммы прототипов роботов, о которых говорил Гинце. – Всё, что вы расписали, – это сила, которой нам не хватает. И я бы с радостью забрал ваших гениев и железячки, но не сейчас, Густав Адольфович. Вы сами знаете, в каком мы положении. Корабль еле дышит, топливо на исходе, а враги следуют за нами по пятам, как волки за добычей. Развернемся и сунемся в «Новую Москву» – и нас как пить дать поймают. Позже – да, я подумаю и практически уверен, что поддержу вас. Но не сегодня.

Гинце сжал кулак, он явно хотел возразить, но сдержался. Лицо его стало непроницаемым, как у робота, которых создавала его корпорация и что он мне расписывал, а глаза потухли, будто кто-то выключил свет внутри.

– Хорошо, – кивнул он, отступая к столу и беря трость. – Позже так позже. Я вас понял, Александр Иванович. Идите, у вас ведь дел хватает.

– Вот и славно, – бросил я, направляясь к двери. – Отдыхайте, профессор. И не докучайте Айку, а то он и правда вас в шлюз засунуть попробует. Я отбить не успею.

Густав Адольфович хмыкнул, но ничего мне не ответил. Я вышел, и дверь за мной с шипением закрылась. Пока я шёл к мостику в голове всё ещё крутились слова Гинце – про роботов, про Алексу, про императора. Он знал, куда давить, и я был с ним согласен. Но чтобы на сладкие речи повестись, надо было совсем уже голову потерять. Поэтому «Новая Москва» подождёт. Сейчас надо как можно быстрей вырваться на оперативный простор и затаиться…

…В это время за дверью лаборатории Гинце стоял у стола, глядя на чертежи и прототипы, что поблёскивали в тусклом свете. Васильков ушёл, и тишина навалилась на него, как груз. «Позже», – сказал контр-адмирал. Но позже могло быть слишком поздно. Его люди, его работа – всё это могло сгинуть под рукой Птолемея, а он, Гинце, не из тех, кто легко бросает своё. Надо было что-то придумать, и быстро.

Густав Адольфович прошёлся вдоль полки, провел пальцем по ее холодной металлической поверхности, еще раз посмотрел на голограмму андроида с такими возможностями, что дух захватывало. И вдруг его осенило. «Афина»! Флагманский линкор нашей великой княжны Таисии Константиновны. Он ведь до сих пор болтается на одной из орбитальных верфей «Новой Москвы-3», под охраной и без возможности улететь, но всё ещё целый и с прежним экипажем, который так дорого и Таисии и контр-адмиралу. Если привязать спасение своих людей к «Афине», Васильков может дрогнуть. А если нет – есть ещё кое-кто, кто не откажется от своего корабля и своей команды.

Гинце взял и сжал трость так, что костяшки его пальцев заметно побелели. Княжна. Таисия Константиновна. Вот кто ему нужен. Она совестливая, благородная, своих в беде не бросает. Надо только правильно надавить – и она сама погонит Василькова в «Новую Москву». Профессор поправил очки, и в его глазах загорелся новый план.

Спустя несколько минут он вышел из лаборатории в коридор. Густав Адольфович шёл очень быстро, насколько позволяли его длинные ноги, при этом профессор не забывал опираться на свою новую трость, что постукивала по палубе в такт его шагам. В голове нашего гения уже складывался план – чёткий, как чертёж его роботов, и такой же безжалостный. Васильков не клюнул на приманку, но княжна – другое дело. Таисия Константиновна была не из тех, кто бросает своих людей на произвол, и Гинце знал, как сыграть на этом. Надо было только найти её, и он уже догадывался, где искать.

Тренировочная арена была на средней палубе крейсера. Пока он спускался по лестнице эскалатора, цепляясь за перила костлявыми пальцами, в его ушах звенели отголоски разговора с контр-адмиралом. «Позже», – сказал Васильков. Но для Гинце это «позже» звучало как приговор. Его люди в «Новой Москве» могли не дожить до завтра, а прототипы – стать добычей Птолемея. Нет, ждать он не будет. И «Афина» – тот самый ключ, что откроет ему дверь к цели.

Дверь арены отъехала в сторону с лёгким шипением, и Гинце шагнул внутрь. Здесь было жарко – воздух пропитался запахом разогретого металла и пота, а гул вентиляторов смешивался с резкими звуками ударов. Помещение выглядело как ангар, переделанный под нужды экипажа: стальные стены, увешанные мишенями, пол, исцарапанный подошвами, и стойки с оружием вдоль одной из переборок. В центре арены стояла она – как всегда прекрасная Таисия Константиновна. Её тёмные вьющиеся волосы, собранные сейчас в хвостик, блестели от пота, а чёрный тренировочный костюм обтягивал стройную фигуру, что двигалась с грацией хищника. В руках – плазменная сабля, чьё лезвие шипело, оставляя в воздухе голубоватые искры. Она отрабатывала удары, и каждый выпад был точен, как выстрел из снайперской винтовки.

Гинце остановился у входа, прислонившись к косяку. Княжна его пока не заметила – слишком увлечена своим танцем со смертью. Он кашлянул, постучав тростью по палубе, и она резко обернулась, замерев с саблей в руке. Её карие глаза впились в него, а грудь тяжело вздымалась от дыхания.

– О, господин профессор, – бросила она, опуская оружие, но не выключая его. – Не думала, что увижу вас тут? Решили тоже сабелькой помахать?

– Упаси меня Господь, – хмыкнул Гинце, шагнув ближе. – Я к вам по делу, уважаемая Таисия Константиновна. Очень важному делу.

Княжна кивнула и тут же деактивировала саблю, и лезвие с шипением погасло а сам клинок утопился в рукояти. Потом шагнула к стойке, бросив на него эфес, и вытерла пот с лица полотенцем. Её движения были резкими, но в них сквозила усталость – видно, давно тут крутилась.

– Выкладывайте, Густава Адольфович, – сказала она, мило улыбнувшись и заранее понимая, что профессор просто так по пустякам беспокоить ее не будет.. – Только если можно быстро и лаконично, я не в настроении для ваших лекций.

Гинце поправил очки, чувствуя, как сердце стучит чуть быстрее. Пора было бить в цель, и бить точно.

– Речь о вашем линкоре, Ваше Высочество, – начал он, понизив голос. – Об «Афине». Как вы наверное знаете, корабль до сих пор находится на орбитальной верфи «Новой Москвы-3», под охраной солдат Птолемея Грауса. И экипаж ваш там – Аристарх Петрович Жила, ваш командир, и все остальные. Они по сути в заложниках, Таисия Константиновна. В любой момент их могут взять под стражу. Или хуже – расстрелять.

Тася замерла, и Гинце заметил, как её пальцы сжались в кулаки. Лицо её оставалось спокойным, но в глазах мелькнула искра – не то гнев, не то боль. Густав Адольфович прекрасно видел это и давил дальше, как умелый шахматист, что загоняет ферзя в угол.