Зита. Десять шагов до войны (СИ) - Журавлев Владимир Борисович

– Изменятся? – скептически спросил капитан.

– Обязательно! Вот смотри, век назад люди жили при строе, ошибочно названном социализмом. Потом беспрекословно вернулись к докапиталистическому укладу, потом так же легко перешли к воровской автократии и затем к военному авторитаризму. И никого не покорежило. Люди вообще легко подстраиваются. Так что изменятся обязательно! Я всего лишь хочу, чтобы люди жили мирно, это же так немного!

– Немного? – вдруг рассердился капитан, убрал руку с ее талии и встал к ней лицом к лицу. – Ну давай разберемся, немного ли.

Жизнь подростков жестко государством не регулируется, идет, как сложилась естественным образом – но тем не менее встроена в систему. Да, у нас уличные группировки и детские конфликты, которые превращают школьную жизнь в кошмар и тебя не устраивают. Они и меня не устраивают. Только вот демографический взрыв и постоянные драки дают на выходе неплохую боевую подготовку, тот самый воинский дух, чуть не утерянный нами в начале века. Сейчас наши ребята готовы драться и не очень дорожат собственными жизнями – потому что никто не дорожит их жизнями. Понимаешь теперь, почему сибирские десантно-штурмовые бригады – лучшие?

Она вспомнила форму бойца-рукопашника, до сих пор висящую в комнате Андрея, и подавленно кивнула. Хотел ли он заниматься боями без правил? Андрея всегда тянуло в футбол, позже в шахматы. Но кто б его спрашивал? Чтоб защитить себя и сестру-грачку, пришлось приобрести специфические навыки и готовность без раздумий бить насмерть. Тот самый воинский дух, а по сути – презрение и к смерти, и к жизни. Этот же воинский дух культивировался в военном училище. Из-за него она тряслась за брата ночами, давилась слезами и кусала кулаки. Потому что понимала – Андрюшка играет со смертью, и когда-то доиграется.

– Если у тебя получится навести порядок – наша молодежь снова станет беззубой, неспособной постоять за себя, – строго сказал капитан. – Понимаешь, на что замахнулась? Что ответишь?

– Если ребятам суждено воевать и погибать, пусть лучше воюют за свою страну, а не друг с другом, – тихо сказала она. – За свою страну они смогут постоять и без бандитских навыков, достаточно хорошего владения техникой и любви к родине. Зачем нам вообще такой уровень агрессивности, Сережа? Чтоб моих друзей, мечтающих о будущем, калечили под арками да возле кинотеатров ни за что?

– Чтоб ребята в принципе были способны воевать, вот зачем. Это жестокий способ подготовки воинов, но это способ. Южные соседи хорошо продемонстрировали нам его эффективность. У них вековая взаимная вражда, зато какие бойцы!

– Ну и как, хоть одно успешное государство построили эти бойцы? – саркастически осведомилась она. – Сережа, шпана остается шпаной, хоть в военном камуфляже, хоть в дипломатических костюмах. Мы пойдем другим путем.

– Снова коммунизм будем строить? – не менее едко осведомился капитан.

– Будем строить общество для людей, – пожала плечами она. – А название и потом можно придумать, на досуге.

– Это твое последнее слово?

– Да.

– Зачет, – улыбнулся капитан и взял ее за плечи. – А майор в тебе сомневался. Умница. Только тебе учиться надо, глупенькая еще.

Его лицо оказалось совсем близко. Будет целовать, поняла она обреченно.

– Тебе точно двенадцать? – спросил он.

– Уже тринадцать! – возразила она пылко.

– Расти быстрее, Танюшка, – вздохнул капитан, крутнул ее вокруг оси и пристроил себе под руку.

– Куда быстрее-то? – облегченно возразила она и зацокала рядом. – Ростом скоро с тобой сравняюсь, если на каблуках! И задница во взрослые юбки не помещается! Вот, посмотри!

Капитан остановился, повернул ее к себе. Взял лицо крепкими ладонями, подтянул ближе.

– Провоцируешь, малявка? – ласково поинтересовался он, глядя ей глаза в глаза. – А я не поддамся. Что тогда?

Она отрицательно заморгала – и замерла. Потом осторожно высвободилась и передвинулась за спину мужчины. Очень ей не понравилась компания, идущая на них от тепловых завес Торгового центра. Вообще-то в городе жизнь и ночью не прекращалась, третьи смены на непрерывных производствах никто не отменял – но возле Торгового центра? Это они с Сергеем гуляли, не считая шагов, а вообще-то идти домой гораздо проще и быстрее по проспекту. И всем проще. Ну и? Несколько парней – точно не влюбленная парочка!

Быстро, как на ежедневных тренировках, она скинула шнурок с шеи, захлестнула петлей под рукавом форменной курточки. Футлярчик-талисман надежно и незаметно лег в опущенную ладонь. Капитан цепко наблюдал за приближающейся компанией – он тоже умел чувствовать угрозу.

Парни не орали, как обычно делают пьяные. Не бросали им игривых намеков, не пели матерные частушки, снова вошедшие в моду в рабочей среде. Они деловито, быстро окружали их.

– Сережа, стреляй, – тихо сказала она.

Он мог – во время ходьбы она все время чувствовала спиной кобуру скрытого ношения. Но капитан дернул плечом и сделал несколько широких шагов вперед, выводя подругу за границу драки. Нападающие резко подались назад, двое с разных сторон двинулись капитану за спину. Капитан крутнулся бешеным медведем, отмахнулся мощным хлестом, не попал, снова крутнулся, и снова двое упорно скользнули ему за спину… Сергей оказался рукопашником с хорошо поставленными ударами, только вот под руку ему попадаться не спешили и заходили, заходили за спину.

Блеснула сталь, и она начала действовать мгновенно и без сомнений. Не шпане соревноваться в скорости движений с лучшей танцовщицей школы. Если б не каблуки, она смогла бы сблизиться еще быстрее, но и так получилось неплохо. Один из зашедших за спину выронил нож и скрючился комочком на асфальте, другой отшатнулся, схватился за лицо, и между пальцев закапала кровь. Нападающие дернулись на помощь и наконец ошиблись, сократили дистанцию.

– Х-ха! – выдохнул капитан раз и другой, потом крутнулся, и последний оставшийся на ногах глухо бумкнул об асфальт.

Офицер мгновенно огляделся и уставился на ее руки.

– Чем ты их?

– Ничем! – быстро ответила она.

Один из сбитых с ног начал подниматься. Капитан подошел и влепил ему в висок. Потом обследовал лежащего.

– Рука почти отрезана, – заметил он. – Ничем, говоришь? Надо бы перетянуть, а то истечет кровью.

– Пусть лежит.

Мужчина пронзительно посмотрел на нее, поднялся с колен. – Как скажете, госпожа лейтенант. Другие, наверно, тоже не встанут. Я их запасной обоймой бил, не кулаки же калечить.

Она поняла сразу – не в сбережении костяшек дело. Капитан испугался за нее. И сразу решил бить насмерть. Собственно, как и она.

– С другой стороны, тоже верно: не для того били, чтоб потом лечить, – пробормотал капитан. Сплюнул, взял ее за руку и повел прочь.

– Сережа, ты чего не стрелял? – спросила она тихонько.

– Чек-лист переполнен, – криво улыбнулся капитан. – Чтоб была в курсе: на каждого офицера есть дело. На каждого. А в нем – отметки. Стрельнул – добавилась галочка. Наберутся галочки – и полетел сизым гусем в низовья Колымы. Никому не нужны в городах проблемные офицеры. Меня Колыма не пугает, все же родина, просто в Копейке останется парочка незавершенных дел. Одно из них – штурмовые отряды. Другое… сама должна понимать.

Она не поняла, но решила не переспрашивать. Кому охота лишний раз выглядеть полной дурочкой?

– Сережа, они на что надеялись? – вместо этого спросила она. – Город под наблюдением, все равно поймали б.

Капитан хмыкнул. Помолчал, словно прикидывал, стоит ли говорить.

– Может, и не стали б ловить, – все же просветил он. – У военных с полицией трения. Особенно у белозвездных. Это ты у нас вхожа в любые штабы, всеобщая игрушка, а я, для начала, кое-кому там рожу начистил, да и кроме этого… ну, ты понимаешь.

Те самые галочки, поняла она и кивнула.

– А вообще-то площадь перед Торговым центром – единственное место в городе, где на ночь выключают камеры наблюдения, – сообщил капитан. – Об этом мало кто знает, и это уже наводит на размышления. Видишь вон ту нашлепку над Торговым? Там, чтоб ты знала, находится очень небольшая, очень комфортабельная гостиница для узкого круга лиц. И они, эти лица, категорически против того, чтоб их физиономии попадали на объективы камер. Как и то, что они тут иногда вытворяют. Ну, подрастешь, расскажу.