Пелена (СИ) - Гольский Валентин

Сбежав по ступенькам крыльца, Николай устремился к калитке, и когда она не открылась — заела щеколда, просто выбил ударом ноги преграду. Вышел, неизвестно куда направляясь.

Покосившись вправо, туда, где сушилась на верёвках женская одежда, Воронцов растоптал окурок и осторожно прикрыл входную дверь. Они ушли из этого страшного дома, места, к которому так долго шли, в которое им, возможно, лучше было бы вовсе не приходить. Напоследок, капитан прислонил выбитую дверь калитки к забору, шепнул нечто прощальное, сам не зная кому, и побежал догонять товарища.

После этого они не разговаривали.

Воронцов несколько раз пытался осторожно расспросить, что произошло в доме, возможно, излив душу, Николаю стало бы легче, но он отмалчивался, отводил глаза, а то и вовсе делал вид, что не слышит обращённых к нему слов. Шли, как два смертника, отправленных вперёд, на бруствер, отчего-то возникало такое чувство. Капитану то и дело казалось, что сзади идёт кто-то ещё, то ли оберегающий их, то ли решивший сожрать самолично и приглядывающий за тем, чтобы ужин не схарчил кто-нибудь ещё, но сколько Воронцов не оглядывался, сколько не косил глаза, так никого позади и не заметил. Пару раз пришлось применить оружие, но в целом, улицы были на удивление пустынны, куда подевались люди — непонятно…

Заночевали в отделе полиции, в котором работал Николай. Причём зачем они сюда вообще шли, Воронцов так и не понял. Связи, не было и здесь, сотрудников на рабочих местах не нашлось, единственным плюсом стало пополнение их боезапаса, да вечером приехал ещё один полицейский, на помятой машине, злой и усталый. Оказалось, что он знакомый Николая, но похоронное молчание в их команде этот факт не развеял.

Назвавшись Денисом, приехавший перезарядил пустые магазины пистолета, взял автомат и запасные патроны с магазинами, после чего без лишних разговоров отправился спать. Заглянув спустя пол часа в его кабинет, Воронцов обнаружил его сладко сопящим на нескольких поставленных в ряд креслах.

Сам капитан так и не заснул — проворочался, порой ненадолго проваливаясь в короткую полудрёму до самого рассвета. Курил, выглядывал в окно, всматриваясь в двигающиеся в темноте тени. Зарешёченные окна обеспечивали какую-никакую безопасность, и он, не пытаясь отстреливать проходящих мимо тварей, смотрел на них, иногда провоцировал, пуляясь мелкими предметами из самодельной грубо выполненной рогатки. Затем из ночи вынеслось нечто потрясающе быстрое, большое и тяжёлое, шмякнулось левее окна, у которого Воронцов устроился, в стену так, что тяжкий гул прошёл по всему зданию, а с потолка комнаты вниз посыпалась белая пыль.

Издав недовольный короткий рык, неизвестное, странно бесформенное чудо-юдо задёргалось, дрожа всей своей немалой тушей, верхний отросток, который должно быть являлся головой, крутанулся, оглядывая окрестности, хотя глаз в темноте человек не заметил. Затем создание прильнуло к стене, уменьшившись в толщине едва ли не вдвое, и, непонятным образом оттолкнулось от неё, обрушив вниз целый водопад штукатурки и невнятных обломков. Со скоростью пушечного ядра, оно унеслось в ночь, а капитан, разинув рот смотрел ему вслед, ощущая настолько сильное смятение, что и описать то своё состояние не смог бы.

Прибежали Коля с сонным Денисом, и они втроём некоторое время любовались следами визита этого монстра, перейдя же в соседнюю комнату, обнаружили несколько вертикальных трещин, бегущих по стене. Воронцов думал, что хоть сейчас Николай наконец-то заговорит, но тот даже вроде и не удивившись произошедшему, молча ушёл досматривать свой сон, если он вообще спал.

Утро встретили в странно-похмельном состоянии. Непонятно, что было тому виной, то ли напряжённо-невероятный вчерашний день, вкупе с ночью, то ли так воздействовали примеси, содержащиеся в серой пелене, что накрыла город (знать бы что это), то ли была какая-то иная причина.

Набрав из пластиковой бутыли воды в чайник, Воронцов сидел, слушая успокаивающе-закипающее шипение, глядя как поднимаются пузырьки от покрытого накипью дна. Если отрешиться от окружающей обстановки, если прищуриться сильно-сильно, то можно представить себя сидящим дома, в самый обычный день. И кажется вот-вот на кухню заглянет Галя — приходящая к нему иногда знакомая, порой остававшаяся с ночёвкой. Они не так давно расстались — у него так и не появилось желание связать свою жизнь с нею узами брака, и они разбежались тихо и мирно, оставшись если не друзьями, то вполне хорошими знакомыми.

«Надо бы заехать, посмотреть, как она, — промелькнула виноватая мысль. — Почему вчера не подумал? Скотина всё-таки…»

Вообще-то, Галя съехалась с кем-то, а точнее пустила потенциального мужа в свою квартиру, но сегодня никакие мужья, ни потенциальные ни действительные, не имели значения.

Надо заехать, непременно надо…

— Ты чего тут, медитируешь? Надеюсь, я не собью твой канал связи с Универсумом, если присяду рядом? — Денис приземлился на соседний стул, чертыхнулся, когда откинувшись назад, едва не упал. — В нашем отделе, у половины кресел спинка не держится, — пожаловался он. — Какая-то специальная партия, похоже.

— Настроение, смотрю, наладилось? — капитан, перестав щурится, осмотрел пришедшего, недовольный тем, что его вялое течение мыслей так резко прервали. — Вчера, помнится злой и неразговорчивый приехал.

— День был не ахти, — Денис сразу посмурнел, и Воронцов мысленно выругался сам на себя.

— Извини, — он виновато отвёл взгляд. — Несу спросонья сам не знаю, что.

— Да я-то ладно… С Колькой что?

— Мы домой к нему зашли, — Воронцов на всякий случай понизил голос. — Точнее он зашёл, я на крыльце остался. Вышел он уже в таком состоянии.

Чайник щёлкнув отключился, и капитан мысленно поблагодарил его за это вмешательство в разговор. Поднявшись, он налил воды себе, затем Денису. Сахар, чай, банка кофе и даже пакетик печенья нашлись на полке в шкафу. Некоторое время они сосредоточенно стучали ложками, размешивая содержимое кружек, затем простучав ботинками по коридору, к ним присоединился третий сотрапезник. Мешки под глазами, общий похмельный вид, небритость и мятая полицейская форма, в которой он по всей видимости спал, создавали уверенный преступный телевизионный образ. Сам Воронцов на ночь верхнюю одежду снимал и сейчас выглядел вполне нормально, сильно жалея лишь об отсутствии зубной щётки и бритвы.

Пили чай, хрустели застарелыми печеньками, глядя в окно. Когда молчание стало давить даже сильнее чем стена серой мути за окном, Воронцов не выдержал:

— Какие планы, камрады? У кого какие мысли, идеи?

Николай вяло пожал плечами, но это была не просто реакция, это был почти диалог, а потому Воронцов клещом вцепился в глаза товарища, повторил добавив в голос чуть больше настойчивости:

— Какие у нас планы, чем будем заниматься? Нельзя же сидеть тут запершись, в конце концов, мы — полиция.

— Не думаю, что нынешние проблемы находятся в нашей юрисдикции, — Денис глядя в окно, поводил рукой в воздухе, — начиная с вот этой гадости, что висит в воздухе, и заканчивая странными зверьми, которые бродят по городу.

— Что за гадость? — Воронцов подошёл к окну, зашарил взглядом по смутно различимым коробкам домов через дорогу. — Где висит?

— Да я про смог этот серый.

— А… Только почему смог? Туман, по-моему, хотя и странный. И вонючий.

— Да нифига. Как себя ведут зеркала машины в тумане знаешь? Так я скажу тебе: они потеют.

— Не всегда…

— Почти всегда. Да и вообще, туман — это вроде как водяная взвесь, распылённая в воздухе.

— Твои познания, несомненно велики, — цокнул языком капитан.

— Так вот, в опустившейся на нас серости зеркала и окна машин не потеют, да и вообще, не ощущается влажность, когда дышишь, — не смутился Денис. — А значит, это смог, то есть результат горения неких химических веществ. Очень странных, скажу я вам. Вы просто не видели, что там внутри творится, в этой пелене.

Воронцов вдруг вспомнил слова пропавшего экипажа ДПС, который вчера при нём въехал в серую стену, неожиданно вставшую поперёк дороги. Неужели это произошло только вчера?! Кажется, что минуло много лет…