Парадокс жнеца (СИ) - Котов Алексей

Хлесткое выражение, которое недавно слышал от центуриона, пришлось как нельзя кстати. При этом отголоски чужих эмоций из-за хлынувшего в кровь адреналина вновь сдернули предохранители, заставив быть несдержанным в выражениях.

Сигнифер сказанное не понял — попытался мычать, возмущаться. В ответ я сильнее надавил коленом, резким движением заводя заломанную руку еще выше, заставив Илиана в третий раз врезаться лицом в пол. Что-то неприятно хрустнуло, и похоже рука стала или вывихнутой, или сломанной.

Илиан взвыл от боли, но я сложенной лодочкой ладонью врезал ему по уху, сбивая крик. Снял у него с пояса кобуру с пистолетом, бросил на койку. Дверь в кунг была открыта — Илиан не озаботился тем, чтобы ее закрыть. Рывком за шиворот я поднял сигнифера, намереваясь выкинуть его на улицу. В последний момент понял, что сейчас собираюсь совершить акт дискредитации командования — что недопустимо. Бросок уже было не отменить, Илиан уже бежал, но моя рука все еще на его воротнике, так что подправил прицел — направил его не в дверь, а мимо. Пробежав несколько шагов, сигнифер врезался в стену рядом с дверным проемом, оставив кровавый след от разбитого лица. Покачнулся, отошел на несколько шагов, но на ногах удержался.

— Оружие придешь забирать с центурионом. Теперь пшел вон отсюда! — проводил я незваного гостя, аккуратно выталкивая его на улицу. И только сейчас увидел, что у кунга стоит Марина. Смотрела девушка на меня с приоткрытым ртом, ошарашенная и испуганная происходящим. Когда сигнифер, булькая кровью на губах, быстрым ковыляющим шагом удалился в сторону штабной палатки, Марина подбежала ко мне.

— Виктор… Саша… — не сразу от волнения определилась она, как меня называть. — Тебе надо бежать, тебя убью сейчас, нельзя так с ними обращаться…

— Спокойно, — поднял я открытые ладони, провожая взглядом хромающего прочь сигнифера. Да, как-то я реально переборщил, нужно было спокойнее объяснять. Ну, зато вопрос с намеком Гельмуту закрыт — намекнул так намекнул, незамеченным точно не пройдет.

— Ты не понял! Садись в машину, попробуй сбежать куда-нибудь, тебя же сейчас на кресте распнут за такое…

Марина уже почти кричала, теряя голову от страха и волнения.

— Спокойно, спокойно, — взял я девушку за локоть и чуть сжал. — Все под контролем, я тысячу раз так делал.

На самом деле я не был так стопроцентно уверен в безнаказанности. Но бегство перечеркнет все мои действия по внедрению, да и альтушку точно погубит. Присутствие же Марины рядом просто помогало сохранить лицо и бесстрастный вид, держа марку.

Петляющий на ходу сигнифер уже дошел до штабной палатки, ввалился внутрь. Медленно потянулись секунды — Марина в этот момент прошептала что все, это конец — с таким же смыслом, но чуть другими словами. После начала молиться совсем негромко, но замолчала: из палатки появился Гельмут, и отправил Илиана к одному из тентованных грузовиков, а сам направился в нашу сторону.

— Камрад Александр, мой сигнифер утверждает, что вы позволили себе рукоприкладство в его сторону, — выразительно глянув на Марину, произнес Гельмут.

— Никоим образом, господин центурион. Камрад Илиан поскользнулся и упал, расшибив себе голову. Видимо по этой причине у него некоторое помутнение рассудка.

— Как вы считаете, это не помешает ему исполнять свои обязанности?

— Думаю не помешает.

Сказал совершенно не подумав — слишком был приятно удивлен, что мои догадки в очередной раз подтвердились. И только ляпнув, понял, что Гельмут намекал на возможность удалить сигнифера прочь с моих глаз. Исправляться было поздно, потому что Гельмут уже кивнул.

— Мои помощники заняты строевой подготовкой, поэтому отвезите камрада Илиана в лазарет легиона. Когда вернется, отдайте ему оружие… которое он обронил при падении.

— Будет сделано.

Еще раз кивнув, Гельмут пошагал прочь. Марина, оцепенев, смотрела на меня в изумлении. Рот ее чуть приоткрылся, показывая белоснежные зубки.

— Это как так? — негромко поинтересовалась она.

— Я же сказал, что подчиняюсь только тебе и центуриону, — ровным голосом произнес я и ободряюще подмигнул ошарашенной девушке, у которой происходящее просто не стыковалось с реальностью.

В лагерь легиона мы поехали на кургузом опель-блице. Я без подсказки догадался — раз уж нас вывезли в окруженное лесом поле поодаль от чужих глаз, значит появляться на советской технике в немецком легионе совершенно нежелательно. Чтобы не получилось как в анекдоте про Штирлица, когда он оказался на грани провала, придя на пляж загорать в красных трусах с серпом и молотом.

С Мариной мы ехали в кабине, «поскользнувшийся» сигнифер — в кунге. Там до этого было загружено полагающееся научной группе имущество, самое разное — полевая форма, спальные мешки (целых четыре), мобильный душ и чего только не было. Они вдвоем, оказывается, и ездили только что в форпост корпорации получать по списку.

Чтобы сигнифер вместился, кузов пришлось освободить — я даже устал все это дело выгружать. Илиан все это время сидел и терпеливо ждал, привалившись спиной к колесу прицепа-кунга, баюкая сломанную руку. Смотрел он на меня затравленно — похоже, произошедшее заставило его переосмыслить происходящее. Как и Марину, только эмоции у них конечно от снизошедшего понимания абсолютно разные, видно по выражению лиц.

Из лагеря легиона вернулись мы ближе к вечеру. Илиан присмирел, не сказал больше ни слова. Когда я ему кобуру обратно отдавал, прямо на меня он не смотрел, взгляд бегал. Как бы гадость какую не задумал, зря я лажанулся, когда Гельмут недавно отправить его прочь предлагал. И ведь не пойдешь к нему, не скажешь переиграть. Любой аристократ хозяин своего слова, всегда думает прежде чем говорит, и, если я сейчас переобуюсь во мнении, центурион может реально заподозрить, что перед ним не пустоглазая в чужой оболочке.

Когда мы приехали, в лагере все палатки уже стояли, в безветрии вокруг разносился стойкий запах шашлыка. Похоже, народ быстро сориентировался и в добавок к серой массе брикетов организовал неплохой ужин. Интересно только откуда мясо взяли.

Пока вместе с Мариной разбирали второпях выкинутое мною несколько часов назад имущество, Илиан растворился в вечернем полумраке. Через час, когда мы уже заканчивали, он вновь нарисовался и пренеприятнейшим голосом сообщил, что по утвержденному центурионом порядку спать мне полагается в палатке четвертой команды.

Вряд ли Гельмут решил меня так проучить, скорее всего действительно утвердил не глядя предложенный вариант в суматохе первого дня. И судя по взгляду Илиана, в котором промелькнула неясная тень, в палатке четвертой команды лишних коек не было. В этот момент снова прорезалось чужое знание. Причем не так, как можно было ожидать: это было нечто среднее удивлению в духе «а пес-то хорош!» Законы римской армии таковы, что нарушать установленный порядок даже патрициям нельзя, и в этот раз сигнифер удачно подсуетился. Неприятно, конечно, но ладно — хотя вопрос с сигнифером надо решать, конечно. Еще что-нибудь ему сломать, что ли?

— Камрад Илиан, мой телохранитель Александр Саргон будет ночевать в фургоне научно-исследовательской группы, — ангельским голосом произнесла Марина.

— К сожалению, это невозможно, — с максимально возможным участием в голосе произнес Илиан. — Александр Саргон в первую очередь — водитель и солдат центурии, и только во вторую — ваш телохранитель, а согласно утвержденному центурионом… — сигнифер сделал ударение на это слово, взяв паузу, но продолжить не успел, Марина перебила.

— Камрад Илиан, довожу до вашего сведения, что я боюсь темноты, одиночества и воспоминаний о виденных в тумане тварях. Я боюсь темноты, и ночное одиночество нарушит мой психоэмоциональный фон, так что я не смогу полноценно исполнять свои научно-исследовательские обязанности. Мой телохранитель будет охранять спокойствие моего сна.

— Но ведь ночью здесь не темно и…

— Это не важно. Мое указание вами не обсуждается, можете доложить об этом центуриону Гельмуту. Еще вопросы есть? Если нет, свободны.