Геном Пандоры: селекция (СИ) - Куценко Андрей

Кот, увидев, что я открыл глаза, тут же спрыгнул с кровати, подбежал к двери и стал скрестись.

Пришлось встать, чтобы открыть ему. Кеша пулей вылетел из комнаты, истошно мяукая по дороге. Что случилось-то? Я взглянул на таймер виджета. Двенадцать часов⁈ Я проспал до полудня? Вот это расслабился! Пожалуй, и правда, пора вставать. Вика, наверное, уже импринтировала себе гены регенерации.

Спустившись на кухню, я понял, куда так стремился Кеша. Отчётливо пахло тушёнкой. Вика сидела над тарелкой с макаронами и мясом, а кот с диким мяуканьем бегал вокруг. Миска с диетическим кормом стояла нетронутой.

— Дай ты ему уже нормальной еды, ещё немного, и он нас сожрёт, — не выдержал я.

Вика вздрогнула и обернулась.

— Уже сдалась и тушёнки положила. Он всё съел. А там почти половина банки была. — Она указала на пустое блюдечко под столом.

— Хм, а вчера две глазуньи умял и добавки просил, — заметил я.

Вика посмотрела на меня и хлопнула себя по лбу.

— У него же мутация! Возможно, метаболизм Кеши ускорился и теперь ему нужно гораздо больше пищи. Надо бы исследовать.

А тут произошло и вовсе удивительное. Кот, безуспешно вымаливая у меня добавки, видимо, отчаялся, недовольно дёрнул лысым хвостом и отправился опустошать миску с диетическим кормом.

— Точно, голодный, — заключил я. — А как у тебя прошёл импринтинг генов регенерации?

— Успешно. Всё, как и спрогнозировала нейронка. — Вика показала мне чистые ладони, ещё вчера покрытые прорвавшимся мозолями. Рядом на пальце красовался свежезатянувшийся порез. Значит, и скорость заживления проверяла. — Экспрессия в три раза меньше, чем у тебя. Но всё равно эффект отличный.

— А результаты по псионику?

— По предварительной модели Дарьи, группа генов псионики не должна конфликтовать с паттерном регенерации и встроится мою ДНК без проблем, — бодро ответила Вика.

Мне показалось, что я ослышался.

— Ты собираешься импринтировать себе его гены? Серьёзно? А тебе не кажется, что он с катушек слетел как раз от таких способностей?

— Это я тоже проверила. — Вика скрестила на груди руки и выпрямила. Видимо, собралась стоять на своём. Да она уже всё решила. Чёрт! Какая упёртая. — Я не просто так брала образцы тканей. У нашего псионика нашлись признаки нейродегенеративного заболевания. Нейроны повреждены. Как я и предполагала, у него изначально были проблемы. А для меня нейронка построила модель без всяких побочек.

— А если это заболевание от генов псионики? — засомневался я. — Как ты узнаешь, что именно его спровоцировало?

— Аналитика нейронки такое предположение не подтвердила. Заболевание судя по состоянию тканей мозга у него давно. Скорее врождённое, — качнула головой Вика. — И я, как учёный, с ней согласна.

— Врождённое, это ведь гены? А ты помнишь, что после этого нейровируса с ДНК происходит такое, что наука раньше вообще считала невозможным? Как тут можно уверенно что-то говорить? — попытался я воззвать к её разуму. Вот действительно, мне только не хватало, чтобы Вика съехала с катушек и начала манипулировать мной, как куклой. — И так ли нужны тебе эти гены? Эта тварь нас двоих чуть не угробила.

— Вот, чтобы защититься от других тварей эта мутация очень пригодится. И вообще, у тебя есть электричество, чтобы защититься. А у меня что? Мне твои «электрические» гены не подходят. — Судя по горящему взгляду Вика приготовилась спорить до конца.

Я развёл руками. Раз так упёрлась, отговаривать бесполезно. Как же мне не нравится мне эта идея!

— Я могу сам проверить модель? Интересно, какой прогноз выдаст Мия. Она у меня более мощная и уже обкатана под такие задачи.

— Да, если хочешь. Тогда пойдём в лабораторию. Ты подтвердишь мою аналитику, а я проверю Кешин метаболизм.

Вика подхватила ничего не подозревающего кота на руки.

В лаборатории она, поглаживая Кешу одной рукой, ловко вколола ему в холку снотворное и сняла чехол с одного из приборов на столе. Им оказалась медкапсула размером с кошачью переноску. Прямо уменьшенная копия человеческой.

— Он, когда видит её, сразу догадывается в чём дело, — улыбнулась Вика. — Поэтому сначала сон, потом распаковка капсулы.

— И что же, она функционирует как человеческая? — заинтересовался я.

— Да, принцип тот же, только дозы препаратов на массу Кеши настроены, датчики чуть в другом месте. Сейчас проведём диагностику, пока спит.

Я хмыкнул и дал задание Мие подключиться к капсуле. Разобраться в схеме работы действительно не составило труда.

«Мия, собери данные о геноме кота и рассчитай успешность внедрения генов псионика. Спрогнозируй влияние на состояние нейронов и структуры мозга», — мысленно отдал я команду, поглядывая на Вику. Она увлечённо изучала полученные данные о состоянии Кеши.

— И правда! У него теперь выше скорость реакции, сила и сократительная способность мышц, поэтому пищи требуется гораздо больше, — заключила Вика. — Бедный, он же всё это время полуголодный ходил!

— Вероятность успешного внедрения паттернов генов «псионика» девяносто пять процентов. Паттерн безопасен для органической структуры мозга с вероятностью на девяносто процентов, — озвучил я аналитику Мии, просчитанную для Кеши.

Вика приподняла бровь:

— Про органическую структуру спросил?

— Да. А тебе не кажется, что девяносто процентов как-то маловато? — поинтересовался я.

— Всегда есть риск. — Вика задумалась. — Скорее, эти проценты нейро накинула с учетом на всякие непредвиденные реакции. Они ведь так устроены, пытаются заложить в модель всё и вся. Естественно на биологический объект всегда снижают процент с поправкой на непредсказуемость индивидуальных реакций. Так что всё должно пройти нормально.

— То есть ты всё равно хочешь внедрить? — уточнил я.

— Да. — Вика ответила уже с каким-то раздражением в голосе и отошла от капсулы с котом.

— Ладно, — развёл я руками. — Ты уже закончила анализ своего Кеши?

— Закончила сбор данных, ещё повожусь с аналитикой. А котик немного поспит, пока действие снотворного не закончится. — Вика опустилась в кресло. По привычке потянулась к монитору, потом махнула рукой и уставилась в одну точку. Наверное, начала просматривать данные на виджете.

Я кивнул и отдал мысленную команду:

«Мия, запускай программу внедрения генов псионика в кота».

— Подобраны оптимальные дозы веществ для седации. Подключаюсь к мониторингу процессов жизнедеятельности, — комментировала свои действия нейронка. — Инициация. Процесс запущен. Расчётное время окончания: два часа.

— Ты что творишь! — Вика подскочила с кресла и уставилась на меня. Глаза её горели.

— Проверяю аналитическую модель на экспериментальном образце, — невозмутимо отозвался я. — Думаю, если процесс инициирован, прерывать его небезопасно.

— Да ты.! Как ты мог! Это вообще мой кот! — задохнулась она от возмущения.

— Ты же сказала, что можно внедрять. Расчёты нейронки очень перспективные.

На всякий случай я покосился на дверь и сделал шаг назад.

— И что с ним будет после внедрения? Он же кот, а гены рассчитаны на высшую нервную деятельность! А если он с ума сойдёт? — Вика аж покраснела.

— А если ты с ума сойдёшь? — парировал я. — Ты сама говорила — коты отличная модель для физиологии мозга. Посмотрим, будет ли деградация нейронов. Способности манипулировать у него вряд ли откроются, тут нужен мозг помощнее.

— Вот именно! — выкрикнула Вика. — Это неадекватная модель для таких экспериментов! Его мозг может просто не выдержать такой нагрузки!

— Как и твой. Чему есть пример в виде нашего покойного псионика. Поэтому лучше использовать хоть какой-то шанс и проверить, как меняется структура мозга от этих генов. Но мне почему-то показалось, что ты не захочешь экспериментировать на любимом котике, — пояснил я. — И, думаю, показалось не зря. Пришлось проявить инициативу. Потому что потерять такого ценного учёного и соратника как ты я не готов.

Вика хлопнула глазами, открыла и закрыла рот. Явно не ожидала такого ответа.