«Так точно, товарищ подполковник! Разрешите выполнять?» — ответил Михайлов и после утвердительного кивка комбата покинул штабную машину.
«Итак, прикинем состав засад», — продолжил комбат.
16 июня 1942 г. Висбаден.
Сегодня был первый день десятидневного траура. Немецкие газеты и радиопередачи голосом Геббельса захлебывались потоками злобы и ненависти к русским унтерменшам, варварам, по рождению не способным вести цивилизованные войны и приспособленных только к убийствам немецких героев подло, из-за угла, из засады. И немецкому народу, чтобы противостоять этой тьме природной низости и подлости, во имя великих предков и будущих потомков, следует сплотиться вокруг соратников Великого Вождя и отстоять фатерланд от опасности порабощения и уничтожения.
Бек слушал это все с легкой улыбкой. Русские, выполняя свои задачи, решили первую и самую главную проблему сил Сопротивления. И тем самым нажали спусковой крючок — теперь все процессы по организации спасения фатерланда от коричневой чумы ускоряться.
Шанс для этого есть! И не воспользоваться им — преступление перед немецким народом! Фюрер мертв. Гиммлер его никоим образом заменить не может. И это станет понятно всем в ближайшее время. К тому же русские сделали очень серьезные заявки на победу в этой войне, которой Бек так не хотел. Красная Армия громила Группу «Центр» и выдавливала в Восточную Пруссию остатки Группы «Север», захватила на Висле Сандомирский южнее и Вышегрудский севернее Варшавы плацдармы и активно расширяла их. И только природная стойкость немецкого солдата, и растянутость коммуникаций Красной Армии оставляли надежду на успешный отвод и спасение остатков Групп Армий.
Людвиг, желая поражения фашистского режима, прекрасно отдавал себе отчет, что это поражение несет с собой гибель тысяч немцев. И спасти их было его главной задачей!
17 июня. 1942 года. Штаб 1 — го Белорусского Фронта.
Ночью, точнее — уже под утро — позвонил Катуков, доложив, что усиленный разведбат корпуса сумел-таки захватить один из двух мостов. Оганян вообще относился к сообщениям, связанным с действиями дивизий корпуса особо. Во — первых, задачи перед ним ставились, как всегда, сложные и специфические; во-вторых, его командная карьера в этом времени началась именно с этого корпуса; и в-третьих, именно в этом корпусе служили те, с кем он попал на эту Великую войну. Родство душ. Общая память о времени, которое здесь еще впереди. Тем более что как раз эти люди и сумели выполнить поставленную задачу: первый мост взял именно 134-ый полк, а теперь второй — 597-ой разведбат. И хотя командовали этими частями уже другие командиры — не Гольцев и Акимов — они «выросли» именно в этих частях.
За 1-ую Гвардейскую МСД он не переживал. Сбить ее с плацдарма никто не смог бы. Немцы и так прыгнули, что называется, выше головы, сумев уничтожить две из трех переправ. Тем более что передовые части фронта уже подошли к захваченному плацдарму и в ближайшие трое суток сменят дивизию Особого корпуса. А вот с разведбатом было все не столь однозначно, если не сказать больше. Сил там откровенно маловато. Даванут немцы, например, дивизией и попросту уничтожат батальон. А этого допустить нельзя ни в коем случае.
Поэтому Оганян, выслушав доклад о том, что разведбат захватил мост и сейчас организует оборону на плацдарме, поблагодарил Катукова и передал командиру разведбата и в его лице всему личному составу благодарность и пообещал всемерную поддержку всеми силами Фронта. Катуков в свою очередь попросил разрешения перебросить на захваченный плацдарм 4-ую Гвардейскую МСД, ближайшую на этот момент к Мариенвердеру.
Генерал — полковник задумался. С одной стороны, фронт обороны Группы Армий «Центр» рухнул еще неделю назад. Части фронта, продвигаясь на запад, имеют только боестолкновения с отступающими разбитыми частями и подразделениями вермахта. Однако, как уже выяснилось, многие немецкие части имеют связь со штабами западнее Вислы. И те ориентируют их по направлению движения именно к сохранившимся мостам, желая сохранить боевую технику и тяжелое вооружение. Именно такие группы, силой до трех дивизий ожесточенно и атаковали на правом берегу Вислы части 1-ой Гв. МСД. И имели шансы на успех! Ведь одновременно был нанесен удар по плацдарму и на левом берегу. Сказалось подавляющее техническое преимущество гвардейцев на поле боя: для немцев проблемой было подбить Т-44, а Т-54 и Т-72 были просто неуязвимы для германского оружия. Однако эта контратака заставила поволноваться и штаб корпуса, и штаб Фронта. Сразу после этой атаки Оганян разрешил Катукову усилить плацдарм у Вышогруд 2-ой МСД, перебросив ее из-под Плоцка.
За прошедшие дни ситуация только обострилась. Войска Белорусских Фронтов прижимали остатки немецких войск к Висле, бОльшая мостов через которую уже была разрушена. И единственный шанс перебраться на левый берег реки — это отбить у советских войск захваченные переправы. Именно к ним и отступали немцы, концентрируясь в окрестностях Вышогруда и наверняка Мариенвердера.
А это значит, что 4-ой Гв. МСД придется пробиваться к разведбату с боями. Плюс, прежде чем дивизия начнет марш, ей нужно сосредоточить свои части в районе Грауденца, совершив частью сил марш из-под Кульма. Суммарно частям дивизии предстоит марш около ста км. Реальный срок прибытия дивизии на помощь разведбату — от суток и более, потому что, какими силами здесь располагает противник, неизвестно. Но абсолютно ясно, что, как только дивизия уйдет от разрушенных мостов и двинется на север, все немецкие части получат приказ всеми силами тормозить это движение. И одновременно будут атаковать плацдарм с обоих берегов.
Оганян поделился своими мыслями с Катуковым, который подтвердил, что он пришел к таким же выводам. Разрешение на переброску 4-ой МСД он дал. И поставил задачу уточнить возможность принять на плацдарме транспортные самолеты.
После чего попросил дежурную на коммутаторе соединить его с замкомандующего ВВС генералом Красавиным.
— Ну что тебе не спится Иосиф Бакратович? Что случилось? — раздался в трубке знакомый голос Владимира Васильевича.
— Я тебя тоже очень люблю, — посмеиваясь, ответил Оганян.
— Да два часа как вернулся из штаба ВВС. Мечтал поспать.
— Ну извини! Нужна твоя помощь. Наши люди — конкретно — 597-ой разведбат — захватили мост у Мариенвердера.
— Одну секунду! — прервал его Красавин. — Карту возьму!
— Так! Вижу! Молодцы! Насколько я знаю, командующий 1-ой ВА находится в твоем оперативном подчинении. Не справляется?
— Претензий по работе авиации нет. И все, что она сможет сделать, она сделает. Дело в другом. Там один батальон. Пусть усиленный. Но батальон. То есть, людей, которые будут воевать в траншеях на плацдарме, очень мало. Критически мало! Ближайшая от них дивизия находится в ста километрах. По моему мнению, дойдет она до них не раньше, чем через сутки.
А люди, бойцы нужны уже сейчас. Своими силами на ПС-84 мы можем перебросить некоторое количество бойцов. Но количество самолетов, которые могут одновременно приземлиться на плацдарме, ограничено его небольшой площадью. Я уверен, больше двух-трех площадок там не будет. То есть нужен еще десант. Парашютный. Это как раз по моему бывшему профилю, как ты знаешь. Ближайшие десантники ко мне сейчас имеются только в Вязьме. Это 1000 км от плацдарма. ПС-84 и им подобные будут лететь 3–4 часа в одну сторону и поэтому у меня возникла мысль использовать твоих больших Антоновых по прямому назначению. Что скажешь?
— М-да… Ну что сказать? Перебросить батальон могу помочь. Но «Антоновых» за линию фронта не отправлю. Такое решение может принять только Сам. И я думаю, что не ошибусь — разрешения он не даст.
— Васильевич! Я все понимаю — риск! Но с другой стороны — жизни тысячи человек! И техника из нашего времени. А отдать им приказ отступить я просто не имею права!
— В общем, давай так! Пробуй этот вопрос пробить через Жукова. Я обещаю убедить Жигарева, чтобы он поддержал положительное решение. Сталин наверняка поинтересуется его мнением.
