Поход (СИ) - Валериев Игорь

— Через полчаса всех командиров батальонов и эскадронов, находящихся в лагере ко мне на совещание, а пока принесите воды для умывания.

«Завтра, а точнее уже сегодня утром большой отряд союзных войск выходит на пяти поездах в сторону Тяньцзиня, — думал генерал, умываясь. — Точное количество не известно, но более трех тысяч человек с пушками и пулемётами. Вот и посмотрим, как огнестрельное оружие не берёт ихэтуаней, да и чужеземцам кровь пустим… Обеим сторонам и побольше крови».

Глава 12. Тяньцзинь

Закончив допрос Ли и представителя восставших, которого Зарубин-младший после моей неудачной попытки захватить главаря бандитов, не бросил, а захватил с собой, все полученные разведсведения быстро свёл в отчет, который довёл до офицеров.

— Господин капитан, чувствуется рука генштабиста. Всё кратко, точно и высокоинформативно, — одобрительно произнёс Гембицкий и вдруг резко сменил тему. — Тимофей Васильевич, может Вы возьмете командование отрядом на себя?! У вас и опыта больше, и знаний. И капитан Росс к вам уважительно относится. Он сильно сожалел, когда узнал, что вы не вернулись вовремя из разведки. Думаю, он с минуты на минуту окажется здесь, узнав, что вы остались живы.

Посмотрев на офицеров, я увидел в их глазах согласие со словами капитана.

— Уважаемый, Пётр Варфоломеевич, вас на этот пост назначил полковник Анисимов. Полковник Савицкий подтвердил это, назначив вас старшим начальником над всеми военными силами, собравшимися на станции. Не мне, капитану, отменять их решения и приказы. Готов оказывать вам всемерное содействие и делиться имеющимися знаниями. Побуду у вас как бы начальником штаба. Если вы не против?

— Сочту за честь, — произнёс Гембицкий, а остальные офицеры одобрительно загудели.

Сделав ещё две копии доклада, отправили трех казаков с донесением в крепость Таку. Кто-то да дойдет. Тем более, когда шли на разведку, до моста какого-либо противника не встретили, так что шансы были большими. Основным содержанием было то, что войска генерала Не под Тяньцзинем значительно усилили бойцы, бежавшие из Таку, а также подразделения прибывшие из крепости Бэйтан и городов Ханку и Лутая, где стояли гарнизоны китайских солдат. По предварительным данным против союзников могли выступить около десяти тысяч регулярной пехоты, двух тысяч конницы. Если учесть Восточный арсенал Тяньцзиня, то почти шестидесяти пушек и примерно двадцать тысяч ихэтуаней. Силы значительные и превышающие союзников по различным показателям в пять — десять раз.

После отправки донесения казаки Смоленского вновь разъездами по пять человек отправились в разные стороны. Появиться враг мог с любой стороны, и надо было быть к этому готовым. Совместно с капитанами Россом, Гембицким и штабс-капитаном Врублевским, командиром роты Девятого полка, оставленного для усиления обороны станции, обошли позиции. Наметили мероприятия по их укреплению и усилению. До захода солнца этим и занимались. Вернувшиеся разъезды казаков сообщили, что противника в радиусе десяти вёрст не наблюдается. Ходили даже на другой берег Пэйхо, но и там несколько деревень были пустыми, без жителей.

Наконец жара спала. Стали готовиться к ужину и ко сну. Поев с солдатами из общего котла и разбив между офицерами дежурство на ночь, не смотря на засилье москитов, комаров и мух из-за близости реки, отправился в царство Морфея. Подняли меня в четыре утра, когда на востоке уж начал алеть небосвод. Обошел с проверкой посты. Всё было спокойно. Часовые бдели. Близость неприятеля заставляла по-другому относиться к своим обязанностям. В шесть утра общий подъем. Начался новый день. Интересно было бы знать, что он нам готовит.

После завтрака вновь отправили разъезды казаков по округе. Чтобы не скучать выехал с одним из них. С учетом последних событий, сформировал его с разрешения Смоленского сам. Старшим из казаков стал старший Зарубин Михаил, Фёдор Злобин с пулемётом и вторым номером, ещё один чубатый казачина и я. Направились мы вдоль железнодорожного пути.

— Ваше высокоблагородие, китайцы, — подскакавший Зарубин, отправленный до этого на край рощи, через которую проходила железная дорога, на разведку.

— Много, Михаил?

— Виноват, не рассмотрел. Как увидел их, сразу назад, чтобы не заметили.

— Тогда давай сходим и посмотрим, что там за китайцы.

Через пару минут я лежал за чахлым кустарником среди невысоких деревьев на обрезе рощи и через бинокль рассматривал, копошившихся на путях китайских солдат. Именно солдат, а не ихэтуаней. Судя по всему, ребята занимались минированием путей несколькими фугасами. Китайцы всегда были мастерами-пиротехниками, недаром им приписывают изобретение пороха.

Фугасы, рассмотренные мною при максимальном приближении бинокля, представляли собой простые деревянные ящики. Вернее всего, начинка у них порох, а запал жестяные тёрки внутри. Примитивная мина-фугас, которую используют многие страны. Процесс минирования и применения прост. Ящики зарываются в землю, слегка прикрываются крышками и присыпаются землей. При нажиме на крышку, терки приходят в действие и вызывают взрыв.

Я продолжал изучать действия китайских солдат у полотна в версте от меня, а также суету, происходящую верстах в трех у моста, который мы недавно восстановили.

— Чего это они, Ваше высокоблагородие? — поинтересовался у меня, тихо подползший, Зарубин.

После нашего совместного побега из плена, Михаил пытался всеми правдами и неправдами оказаться рядом со мной. Как он заявил мне вчера вечером: «Вся семья Зарубиных в неоплатном долгу перед вами, Ваше высокоблагородие. Дозвольте с Вами рядом быть! И я, и брат жизнью Вам обязаны, так на худой конец собой прикроем, когда снова волку в пасть сунетесь, если больше никак, а иначе хоть домой не возвертайся, коли Вы голову сложите, а нас костлявая минует!».

— Фугасы под полотно закладывают и мост, вернее всего, минируют. Пойдёт поезд по этому пути, наедет платформа с солдатиками, которая теперь впереди паровоза идёт, взрыв и, судя по количеству фугасов и их размеров, полетят душеньки воинов с платформы прямиком в рай. Починят путь. Двинется паровоз дальше и вместе с мостом в реку, а за ним и вагоны посыплются. И опять солдаты погибнут. Такая вот, Михаил, интересная война теперь будет. Заканчивается время, когда с шашкой наголо в атаку шли, да грудь на грудь, клинок на клинок бились.

— Страшные вещи Вы, Ваше высокоблагородие, рассказываете. Что делать-то будем?

— Потихоньку вернёмся назад на станцию и доложимся высшему командованию. Когда наши поезда не сегодня, так завтра на Тяньцзинь с войсками пойдут, снимем фугасы, разминируем мост. А сейчас надо своих предупредить об этой опасности.

— А может Фёдор из пулемёта шарахнет по ним. Вы говорили, что до версты попасть из Мадсена можно. Они вона, как кучкуются. Опосля и до станции можно. Руки чешутся, Ваше высокоблагородие.

— Урядник, а ты направо посмотри, только сильно не шевелись.

Через пару секунд раздался приглушённый удивлённый свист и тихий мат, которым старший Зарубин высказывал своё мнение об увиденном.

— Извините, не сдержался, Ваше высокоблагородие, — закончил свой монолог урядник.

— Правильно мыслишь, Михаил. Эта сотня циньских всадников не даст нам добраться до станции, если мы обнаружим себя. Поэтому, всё, что нам надо, мы увидели. Теперь на цыпочках возвращаемся к своим.

На станцию успели вернуться вовремя, как и все остальные казачьи разъезды. Только успели сложить один к одному результаты разведки, как с северо-запада, вдоль дороги и от реки в сторону наших оборонительных позиций в зоне видимости выдвинулись три большие группы противника.

— Что будем делать, Тимофей Васильевич? — нервно покусывая ус, спросил капитан Гембицкий, оторвавшись от бинокля. — Их около двух тысяч пехоты и пара сотен конницы.

— Выполнять свой долг, господин капитан, — ответил я, продолжая рассматривать противника, через удачно приобретённый в столице шестикратный Zeiss. — Как я вижу, опасность для нас представляет конница — это регуляры. И, вернее всего, их готовил полковник Воронов. Остальные — сборище ихэтуаней. Огнестрельного оружия у них не много. Так что, отобьемся господа.