Война этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич

Третий же броневзвод, прибывший в 9-ю дивизию, противника в этот день так и не встретил. Спокойно пройдя Урмань, Поручин и Буще, они вышли на западный берег Золотой Липы, после чего в районе Вержбуе, находящегося всего лишь в пяти километрах восточнее Нараюва, встретили авангард 3-й Кавказской казачьей дивизии. И на этот раз отбить оставленный днем ранее город австрийцы не решились — имевшихся в Нараюве сил едва хватало для организации обороны на месте.

Однако как бы ни были болезненны ошибки допущенные батальонными, полковыми и даже дивизионными штабами, они не шли ни в какое сравнение с ошибками в планировании действий целых армий. Так, совершенно не имея сведений о ходе боевых столкновений 12-го и 3-го армейских корпусов, командующий 3-й армии Австро-Венгрии поставил им на 27 августа все те же задачи — наступать в восточном направлении, выдавливая силы противника с территории империи. Лишь ближе к часу ночи до командующего 3-й армией генерала Брудермана дошли сведения о тяжелейших потерях понесенных 3-им корпусом, вынудившие последний отступить на 10–15 километров, и о застревании дивизий 12-го корпуса на западном берегу Золотой Липы. Тут же штаб армии принялся издавать новые указы, но поспеть к началу сражений нового дня они уже не смогли.

Не лучше дела обстояли в русской армии. Лишь благодаря активной работе имеющейся авиации штаб 10-го армейского корпуса имел представление о нахождении не только своих дивизий, но и соседних корпусов. По причине растраты практически всех боеприпасов, десятки аэропланов оказались выделены для вверения разведки и обеспечения связи. Потому факт возможности нанесения флангового удара на Дунаюв оказался известен не только командиру 60-й пехотной дивизии, но и командующему корпусом.

Прекрасно осознавая, что подобный маневр может привести, как к большому успеху — окружение немалых сил противника в городе, так и к большой беде — если в тыл осуществляющим обходной маневр полкам ударят австрийские части из Нараюва, генерал Сиверс отдал приказ 9-й дивизии силами 1-й бригады навалиться на защитников Нараюва, с целью удержания тех на месте, а силами 2-й бригады нанести удар в северном направлении вдоль западного берега Золотой Липы, имея в своем тылу в качестве охранения до половины сил 3-й Кавказской казачьей дивизии. Одновременно с этим 237-му, 238-му и 239-му полкам 60-й дивизии предписывалось начать наступление по всему фронту, а действующей севернее их 31-ой дивизии ставилась задача скорейшего выбивания противника за Золотую Липу (западную) и организация удара по Дунаюву с северного и северо-западного направлений силами левофлангового 121-го полка, которому должен был помогать 240-й полк 60-й дивизии.

Как это зачастую бывало и ранее, гладко все оказалось лишь на бумаге. А в реальности войска столкнулись с множеством оврагов. Еще до того как авангард 1-ой бригады 9-й дивизии покинул Вержбуе, из Нараюва по направлению к деревне Поточаны выдвинулся 51-й полк 35-й дивизии вместе с приданной артиллерией, что должен был совместным ударом с ранее оставившим деревню 50-ым полком опрокинуть противника и вести дальнейшее наступление к деревне Нестюки, то есть прямо в тыл 60-й пехотной дивизии русских. В результате своей задачи не выполнил никто — шедшие в авангарде австрийского полка и русской 2-й бригады 9-й дивизии отряды столкнулись друг с другом в районе села Рекшин, и вскоре на фронте протяженностью в пять километров разыгралось встречное сражение, управлять которым в должной мере не смогло командование ни одной из сторон. Хорошо еще, что 1-я бригада 9-й дивизии в назначенный срок начала свое наступление, тем самым спасая левый фланг своей второй бригады, где выдвинувшиеся из Нараюва на подмогу своим пехотинцы 15-го полка 11-й пехотной дивизии Австро-Венгрии уже успели смять заслоны казаков и почти обратили в бегство солдат 4-го батальона 36-го Орловского пехотного полка. Но сами попали под фланговый удар 33-го Елецкого пехотного полка. Боявшаяся поразить своих артиллерия была вынуждена молчать в течение всего сражения, а вот штыки пускали в ход не единожды. И победу русскому оружию в данном бою принесло не столько грамотное тактическое управление или выучка бойцов, а банальное численное превосходство, ведь, что 50-й полк 35-й дивизии, что остававшиеся в Нараюве остатки 11-й пехотной дивизии, оказались скованы атаками русских сил и не имели возможности помочь товарищам по оружию хоть чем-нибудь. Так на укрепления Нараюва обрушился огонь 10-го мортирного артиллерийского дивизиона, который 9-я дивизия таскала вслед за собой с начала боевых действий, а также полусотни полевых орудий — к батареям 9-й артиллерийской бригады ближе к середине дня подошли конно-артиллерийские батареи казачьей дивизии. А 50-й полк вновь стал объектом атаки русских бронемашин.

В то время как на западном берегу Золотой Липы близ Рекшин еще только прозвучали первые выстрелы, на восточном берегу сражение было уже в самом разгаре. Оседлавшие переправу и часть прилежащего к ней лесного массива батальоны 50-го полка вновь смогли навязать противнику лесной бой, в котором солдаты русского полка в очередной раз принялись палить во все стороны, полностью растеряв всякий строй и управление. Даже учитывая потерю противником в бою предыдущего дня всех орудий и пулеметов, открытый ружейный огонь заставил ротные цепи тут же залечь, а то и отползать назад. И помочь в данном случае своя артиллерия никак не могла — лес надежно скрывал позиции австрийцев, а выезжать на прямую наводку никто не пожелал. Потому основная тяжесть завязки боя вновь легла на плечи экипажей бронемашин. Но нечто подобное и было вчера согласовано с генерал-майором Барановым.

Тогда, уже поздним вечером, Петр Михайлович, после расположения на ночевку своих полков, навестил экипажи бронемашин, что обустроились в хатах на восточной оконечности Поточан, куда с немалым трудом притащили подбитые бронеавтомобили. Находись за плечами положенный им взвод обеспечения, все было бы куда проще. Но грузовики отобрали, направив на вывоз раненных. А вместе с грузовиками убыли и механики со снабженцами. Потому, полковнику Секретеву даже пришлось услать в тыл один из броневиков с наказом не возвращаться без топлива и боеприпасов. В нем же вывозили трех, получивших ранения, членов экипажа подбитого уже непосредственно в деревне БА-3. Им еще крупно повезло, что попавший в борт фугасный снаряд сдетонировал снаружи. Однако сила удара и последующего взрыва оказалось таковой, что экипаж мгновенно контузило, а также посекло тучей осколков от не выдержавшей испытания боем брони. К сожалению, броневая сталь ижорского завода не оказалась достаточно вязкой и на месте попадания снаряда образовалась солидных размеров дыра — кусок брони просто раскололся. Убить никого не убило, благо попадание пришлось аккурат между задних осей и большую часть осколков приняли на себя стеллажи с боеприпасами, но находившиеся ближе остальных к пораженному борту пулеметчик и заряжающий все же получили по несколько осколков, не говоря уже о множественных ссадинах и ушибах от сорвавшихся со стеллажей снарядов, благо последние не сдетонировали. Достаточно сильно пострадали и ноги командира машины. А вот водитель-механик оказался прикрыт телами сослуживцев со всех сторон и потому был оставлен в отряде. Контузило того, конечно, знатно, но полковник надеялся, что, отлежавшись за ночь, он сможет прийти в себя в достаточной мере, чтобы помочь экипажу второй подбитой машины с демонтажем покореженной передней оси, которая сильно мешала буксировке броневика даже на жалкие полверсты. Что уже было говорить об эвакуации его в тыл для последующего восстановительного ремонта.

Обсуждая итоги сражения минувшего дня, полковник и генерал-майор смогли прийти к общему пониманию задач, что были способны выполнить бронемашины, а на что не следовало даже замахиваться. По сути, помимо поддержки пехотных частей в атаке и обороне, БА-3 могли выступить в качестве, подвижного резерва, но только в местах изобилующих дорогами, или как основа отряда прорыва вражеской обороны в каком-то узком месте с целью последующего выхода в тыл противника и разгрома его обоза. Вот только в данном случае пехота никак не могла поспеть за техникой, и потому сопровождение броневиков виделось возможным осуществлять исключительно кавалерией. Плохо было то, что вся немногочисленная кавалерия, приданная корпусом 60-й дивизии, разбежалась еще утром, едва завидев австрийцев. И ее местонахождение оставалось для генерал-майора тайной за семью печатями даже к концу дня. Точно так же, как все солдаты его полков, казаки второочередного призыва не отличались храбростью и желанием идти в бой. Как впоследствии выяснилось, находившиеся в авангарде дивизии разъезды ускакали аж до самого Заложце, попутно вызвав панику, как во всех встречных обозах, так и в самом штабе 10-го армейского корпуса. Но все это было вчера. А новый день готовил им, как и миллионам других солдат и офицеров по всему растянувшемуся на многие сотни километров фронту, новые проблемы.