— Что случилось?
Он огляделся и понизил голос.
— У меня есть сведения, что позиции легионной артиллерии захвачены не ургами… Сет ван дер Тусс на сообщение об этом отреагировал странно.
В этот момент в небе раздался пронзительный азартный клёкот. Мы подняли головы и увидели тёмные крылатые силуэты могучих зверей. Это были гиппоптеры — летающие монстры, которых использовала только крылатая кавалерия Аркадона.
— Будь я проклят! — воскликнул Алрик. — Крылатые кавалеристы!
Звери пикировали на нас, делая вираж у самой поверхности, набирали огромную скорость, догоняя улепётывающих ургов, стреляя, бросая им вслед огненные шары, другие боевые заклинания и металлические дротики. Земля буквально горела под неприятелем.
— Это ещё не конец, — прохрипел Салмир, вытаскивая меч. — В атаку!
Я вскинул свой иллиумовый клинок.
— В атаку!
Мы подняли наши центурии и контратаковали, стремясь закрепить успех. Песок под ногами казался раскалённым даже через толстую подошву, но адреналин гнал нас вперёд. Легионеры кричали, их голоса смешивались с лязгом танковых траков и треском пулемётов. Я чувствовал, как моё сердце готово выпрыгнуть наружу.
Гиппоптеры проносились над нашими головами, создавая шквалы ветра. Их крылья отбрасывали тени на иссохшую землю, а воинственный клёкот могучих животных то и дело оглашал раскалённый воздух. Крылатая кавалерия Аркадона была грозной силой, и даже урги в панике пытались укрыться от их ударов.
— Вперёд! Не отставать! — кричал Салмир, размахивая мечом.
Я шёл рядом с ним, то и дело, срезая кого-нибудь из врагов одиночной иглой. Пыль забивалась в рот и нос, но я не обращал на это внимания.
Вид урагана огня и стали, обрушившегося на ургов, вдохновил подняться в атаку ещё часть центурий. Неровная линия нашей контратаки вынудила кавалерию прижаться к топкому берегу реки. Там, где мы легко проходили, тяжёлые тауро вязли.
Мы достигли линии отступающего врага. Урги, ошеломлённые атакой с воздуха и нашим натиском, пытались сопротивляться, но безуспешно. Мы стреляли и рубили, а потом снова и снова, и меня уже не волновало, сколько жизней забираю. Сочувствие к этим варварам у меня исчезло ещё когда я увидел голых людей, привязанных к столбам в лютый мороз. Это была война, в которой выживание человечества зависело от каждого моего выстрела и удара.
В какой-то момент, когда мы начали безнаказанно расстреливать увязших всадников, они, спешившись, попробовали остановить своё избиение. Мы встретили их в штыки. Один из ургов, огромный и свирепый, бросился на меня с поднятой секирой.
196
Я парировал его выпад, чувствуя, как сила могучего удара передаётся по клинку. Наши взгляды встретились — в его глазах плескались только первобытная ярость и жажда крови. Сделав обманное движение, я провёл контратаку, и острейший меч рассёк его кожаную броню на животе. Ург попытался руками собрать высыпавшиеся под ноги собственные кишки. Вестимо, у него это не получилось, и он рухнул на колени. Ещё один взмах иллиумного меча и рогатая башка более всего подходящая зверю, чем разумному существу, отлетела в сторону. Я отвёл взгляд от отвратительной картины.
Пожалуй, урги были даже отвратительней, чем Имаго-Черви. Те хоть изначально не пытались быть похожими на гуманоидов, а урги при всей своей похожести на животных, выглядели карикатурой на человека.
Их нижние конечности были покрыты густым мехом и словно взяты у какого-то копытного животного вроде козла и приделаны к вполне человеческому телу. Колени нижних конечностей были вывернуты коленным суставом в обратную сторону, что придавало их походке прыгающие движения. Вместо ботинок у них были собственные копыта. Их коричневые и чёрные тела были покрыты подобием доспехов, невообразимыми лохмотьями и плохо выделанными шкурами других животных.
Но самым отвратительным это была их голова. Словно кто-то намеренно смешал черты козла, крысы и кого-то из семейства псовых. Но выражение их морд было максимально кровожадным. Складывалось впечатление, что такое уродство не могло родиться естественным путём. Ведь смысл эволюции и естественного отбора заключается в том, что выживает не максимально уродливое, а, напротив, самое приспособленное существо. А это по-своему красиво и функционально. Всё это наводило на мысли об искусственном их происхождении.
Лис, наверное, бы смогла сказать наверняка, но для этого ей нужны будут образцы. Пока я размышлял над вопросом, а не взять ли мне в криптор одного из дохлых ургов, меня окликнули.
— Кир! — раздался крик Леоны.
Леона! Я не распорядился специально, чтобы она осталась на позициях и занималась ранеными, и как дисциплинированный легионер, та взяла винтовку, примкнула штык и пошла в атаку вместе со всеми. Я обернулся и увидел, как она сражается с тремя насевшими на девушку противниками сразу. Её движения были быстрыми и точными, но один из ургов занёс копьё, готовясь нанести смертельный удар.
«Десница» и «Головорез» были разряжены. Без раздумий я использовал руническое заклинание Хитинового Шипа. Пятидесятисантиметровый костяной кол пробил атакующего навылет. Я бросился к Леоне, чувствуя, как время замедляется. Звук боя затих в ушах, остались только наши фигуры и приближающаяся опасность. Я прыгнул вперёд, успев отбить короткий меч в сторону. Ург рычал, его лицо исказилось от ярости. Бросившись он попытался ударить меня под кирасу, но я перехватил его запястье свободной рукой и вогнал полуторный меч в грудь, провернув там, чтобы противник наверняка сдох.
— Спасибо! — выдохнула Леона, принимая атаку второго врага на свою винтовку.
— Держись рядом! — коротко ответил я, попросту ткнув полуторником ургу в живот.
В следующее мгновенье на нас навалилось ещё несколько врагов. Рядом с нами рубился Броган, потерявший где-то шлем, но взамен обзавёдшийся топором. Он орудовал пехотным тесаком и дикарским топором, словно сам был диким воином, не думавшим о собственной безопасности, разя ургов будто демон, выбравшийся из Преисподней.
Мы сражались бок о бок, как единое целое. Вспыхивали искры от столкновения оружия, я в какой-то момент совсем потерял счёт времени. Противники слились в нескончаемую череду страхолюдных морд, вереница которых никак не кончалась.
Наконец, немногие родившиеся под счастливой звездой, а потому оставшиеся в живых урги бесповоротно в панике бежали, оставляя поле боя за нами. Я огляделся, пытаясь оценить обстановку. Вокруг всё было усыпано мёртвыми телами, ранеными и умирающими. Слишком много из них носили форму в цветах Четырнадцатого легиона.
— Мы отбились, командир! — подошёл Алрик, его лицо было измазано грязью.
Мимо нас промчался бронетранспортёр, лязгавший траками по каменистой почве и долбивший из пулемёта короткими очередями.
— На этот раз, дружище, — кивнул я. — Нужно собрать раненых и убитых. Помоги с этим.
— Считайте, уже сделано, офицер! — бодро отрапортовал Алрик, пошатывавшийся от адреналина и усталости.
Салмир подошёл к нам, вытирая кровь с лезвия.
— Нужно поговорить, Кир.
— Конечно…
Я кивнул. Мы отошли в сторону, подальше от ушей солдат. Вокруг всё ещё слышались стоны раненых и приглушённые команды. Древо-день был почти на исходе, окрашивая небо в тёмно-лиловые тона.
— Что ты хотел сказать? — начал я.
Салмир нахмурился.
— Есть сведения, что артиллерию захватили не урги, а наши собственные люди. Мятежники.
— Мятежники? — не поверил собственным ушам я. — Внутри легиона?
— Нет, хвала Единым! Какое-то отребье, — подтвердил он. — Но, похоже, их возглавляют арминумцы.
— Есть подозрения, что Сет замешан в этом? — в лоб спросил я, предполагая самое худшее.
Салмир ещё больше нахмурился. Я почувствовал, как сердце сжимается.
— Не знаю, Кир, — вздохнул он, утерев со лба пот, той рукой, в какой сжимал саблю.
Опомнившись, он вкинул оружие в ножны и продолжил.
— Это бы многое объяснило, но я не уверен. Его странное поведение…
