Клинок его Величества - Горъ Василий
- Вы видели?
Я не понял, что она имела в виду, но на всякий случай кивнул.
Правильно оценив мой кивок, леди Даржина фыркнула:
- Видели, но не поняли! Я хотела показать, что совсем чуть-чуть не достаю руками до пола! Рутис вправил мне спину, и теперь она гнется и почти не болит!
- Он может еще и не то… - улыбнулся я. - Искренне рад, что вам полегчало…
Нейзер посерьезнела, по-птичьи склонила голову и криво усмехнулась:
- Мда… Никак не привыкну к тому, что вы говорите именно то, что думаете… И… знаете, юноша, кажется, я поняла, почему Илзе сбежала из Свейрена…
Я пожал плечами. И попытался вернуть разговор в прежнее русло:
- Будь я на ее месте, сделал бы то же самое… Кстати, леди Даржина, как далеко вы продвинулись в описании способа обучения Видящих?
- Мы только начали… - ревниво посмотрев на Брюзгу, буркнула старуха. - И если вы действительно хотите ознакомиться с результатами нашего труда, то нам лучше не мешать…
Словосочетание 'нашего труда' меня убило. Наповал. Поэтому я молча склонил голову, сделал шаг назад и вышел в коридор…
…Не успел я усесться на пуфик, стоящий в нише напротив комнаты для омовений, как из дверей выплыла Айлинка. Именно выплыла и никак иначе: сестра двигалась так, как будто была одета не в камзол и шоссы, а в платье с кринолином!
Степенно подойдя ко мне, она улыбнулась и вместо удара в грудь… поцеловала меня в щеку:
- Спасибо, братик! Я тебя люблю…
Прежде, чем я сообразил, что сказать ей в ответ, она хихикнула, сорвалась с места и чуть было куда-то не унеслась. В общем, если бы я не был готов к любым неожиданностям, то не успел бы поймать ее за камзол:
- Постой! А где Илзе?
- Общается с мамой…
- Это надолго?
Сестра ехидно усмехнулась, хотела что-то съязвить, но почему-то передумала:
- Думаю, да… И… мне кажется, что это как-то связано с вашей свадьбой. По крайней мере, мама сказала, что слушать то, о чем они будут говорить, мне пока рановато…
- Ясно… - ответил я. И задумчиво проводил взглядом унесшуюся по своим делам сестричку…
Глава 25. Касым-шири.
Марух, сын Нардара оказался хитер, как Дэзири-шо, умен и многолик, как его хозяин Байиз-тэ - каждое утро, вслушиваясь в его планы на день и вечер, Касым искренне радовался тому, что этот человек воюет за ерзидов, а не против них. Ибо противостоять ударам, которые наносил этот воин, не смог бы даже Великий Атгиз. Остальные воины считали также. Поэтому беспрекословно выполняли любые, даже самые дикие требования этого лайши. Одеться в грязное рубище, подвязать голень к бедру и с утра до вечера сидеть просить милостыню у городских ворот? - Пожалуйста! С полудня и до заката таскать воду во двор какого-то надменного северянина? - С радостью! Уподобиться презренным алхызам и с захода солнца и до рассвета копать яму в каком-то грязном сарае? - С удовольствием! И пускай смысла некоторых его поступков не понимал даже Касым, он, как и остальные, был уверен, что каждый шаг, который они делают по приказу побратима эрдэгэ Алван-берза, ведет к Великой Победе.
Почему? Да потому, что на их глазах окруженное высоченными каменными стенами и считающееся неприступным Сайка-ойтэ превращалось в истрепанную ветрами юрту, в которой сгнил и войлок, и каркас.
Нет, сын Нардара не обрушил городские стены и не засыпал ров землей. Зато он узнал у покойного Носа, где начинаются и под какими домами проходят потайные лазы, ведущие за пределы города. А потом с помощью воинов Касыма смог до них докопаться. Теперь, при желании, в Сайка-ойтэ можно было провести термен. Или два. И ударить в спину его защитникам.
Кроме того, Марух лишил горожан возможности быстро связываться с Хош-ларом - пшено, которое шири собственноручно подсыпал в птичьи кормушки на одной из самых крупных голубятен, оказалось отравлено. Чем - было непонятно. Но во Тьму отправились голуби не только на ней, но и на всех остальных голубятнях.
А еще побратим эрдэгэ лишил горожан их главного оружия - огромных стрелометов, установленных на городских стенах, казармах и некоторых каменных юртах. Правда, жители Сайка-ойтэ об этом даже не подозревали. Ибо пока они были целы и невредимы… Пока…
Как лишил? Да очень просто: половину ночи пил с четырьмя пожилыми лайши в какой-то грязной таверне. А когда они потеряли человеческий вид, взял и снял им комнату для ночлега.
Кисточка, скрученная из конского волоса, глиняная баночка с краской и немножечко ума - и на следующее утро все четверо оказались на Южном тракте. В алых рубищах, с шипастыми ошейниками на шеях и кровоточащими клеймами на лицах. Что за болезнь 'нашли' у этих несчастных примчавшиеся в таверну солдаты, Касым не знал. Да и не хотел знать - главное, что чинить стрелометы стало некому…
…Не менее хитроумно сын Нардара разбирался с теми дворянами, которые могли возглавить оборону Сайка-ойтэ. Например, в лене барона Дварда, почему-то предпочитающего жить в городе, вдруг завелся поджигатель. Что ни день, вернее, ночь - как в одном из сел лена загоралась либо мельница, либо кожевенная мастерская, либо лесопилка. Да, урон был невелик - обычно крестьяне успевали потушить пожар еще до того, как пламя уничтожало здание, - но, получив пятое или шестое известие о бесчинствах поджигателя, дворянин бросил все дела и отправился в имение. Искать неуловимого обидчика…
У графа Манара Эйсса, некогда являвшегося сотником в армии Урбана-берза, занедужили кони. Да так, что у несчастного конюха, знавшего о безумной любви хозяина к своим рысакам, от страха перед грядущим наказанием помутилось в голове. И он повесился на помочах от собственных штанов…
Граф Найтир Клайд, очень неплохой рубака, впрочем, прославившийся на все Сайка-ойтэ не этим, а своей любвеобильностью, невесть как умудрился выпасть из окна очередной возлюбленной. И сломал себе спину…
…А вот десятников и сотников Марух трогать запретил - по его мнению, слишком большое количество 'несчастных случаев' могло насторожить сотрудников Тайной службы берза с забавным прозвищем Красивый. Однако для двоих ветеранов, которых он счел очень опасными, все-таки сделал исключение…
…С чего десятнику Яцеку Рогачу вздумалось среди ночи вламываться в дом к побратиму и насиловать его дочь, он объяснить не смог. Помнил, что пил. С полудня и до позднего вечера. Помнил, как захотел женского тепла. И отрывками - путь к Мамке Улине на улицу Сломанной Сосны. Потом - не помнил. Ничего. До того самого момента, когда в его шею вцепились стальные пальцы десятника Котта Седой Пряди.
'Ножом не бил - отмахнулся. Ибо не ожидал, что меня попытаются задушить. А что попал в глаз - так не понял, кто. И бил, как врага…'
…Суд над десятником Касым видел сам. На Лобной площади - покрытой камнем поляне в центре Сайка-ойтэ, на которой лайши наказывали провинившихся. Воин, убивший своего побратима, стоял в середине деревянного помоста со скованными за спиной руками и хмуро смотрел на свои босые ноги. Или куда-то там еще. И отвечал на вопросы угрюмого мужчины во всем черном, которого Марух назвал судьей.
С того места, где стоял шири, разобрать то, что говорит Рогач, было невозможно. Однако в этом не было необходимости: стоящий рядом с осужденным глашатай повторял собравшемуся на площади народу и вопросы и ответы.
Яцек не запирался - пил, вломился, убил. Поэтому судья вынес приговор сразу. И почти без раздумий.
Услышав 'приговаривается к четвертованию', Касым вдруг понял, что сочувствует! Сочувствует человеку, которого обрек на такую ужасную смерть. Почему? Да потому, что перед лицом Хелмасты десятник вел себя, как настоящий багатур - спокойно подошел к деревянному кресту для четвертования, без посторонней помощи улегся на нужное место, а когда его расковали - положил руки туда, куда следовало…
Зато от вида толпы, наслаждающейся казнью, Касыма довольно быстро начало трясти от омерзения: зрители встречали оглушительными криками каждый стон четвертуемого, упивались его болью и даже требовали у палача не торопиться! В отличие от Рогача, эти лайши боялись убивать. Поэтому, как шакалы, упивались видом чужой смерти. Издалека…
Похожие книги на "Клинок его Величества", Горъ Василий
Горъ Василий читать все книги автора по порядку
Горъ Василий - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.