Проблем не возникало. Но и каких-либо особо ценных трофеев добыть тоже не удалось.
Я же времени зря не терял и продолжал совершенствоваться в магии и по части развития. Например, попытка одновременного использования Костяной стены и Призрачного щита для защиты от Императорской «Личинки» натолкнула меня на несколько интересных идей. В результате я сумел внести существенные изменения в структуру плетения обеих чар. Слить их полностью пока не представлялось возможным, но частичное комбинирование уже стало доступным. Тоже немаловажное достижение.
Куда большего я добился на ниве Некромантии. Завершив самые сложные эксперименты в массиве «Винограда», мне теперь оставалось лишь, образно выражаясь, подпилить углы напильником. С чем я успешно и справился.
Благодаря обретению трех новых трупов Королевских Пустомеров, я окончательно сформировал заклинание, позволяющее воскрешать умертвий. Аналогично с «Созданием лича», то тоже требовало времени, но процесс существенно упростился, что не могло ни радовать. Как и наличие теперь в моей армии целых шести элитных бойцов, способных сражаться с использованием Межмировой Энергии.
Я прямо чувствовал, что моя некромантская мощь сделала не то, что шаг, а целый скачек вперед, оставив прежнего меня далеко позади. Что, конечно, не могло случиться без своевременного формирования Ядра и прохождения второй эволюции. Все взаимосвязано.
Кроме этого, я закончил работать над заклинанием для одалживания силы прислужника. Теперь я мог на несколько секунд придать правой руке силу и скорость гуля. Если какому-нибудь трюкачу удастся подобраться ко мне вплотную, его ждет немалый сюрприз. Беззащитный маг окажется с зубами, когтями и способностью постоять за себя в ближнем бою.
«Хватка нежити» — так я назвал чары.
Но и на этом я не остановился. Потратив несколько дней на детальное изучение пойманных в плен призраков Влатислава, я в прямом смысле разобрал их на молекулы, полностью развоплотив. Таким образом я сумел постичь их суть и научился создавать своих собственных, используя для каждого двух светляков.
Однако имелись и минусы. В отличие от приведений, процесс оказался невозвратным, что делало невозможным наклепать отдельное войско бестелесной нежити. Все-таки мне требовались материалы для Щита, да и умертвий с личами без похищенных душ не сотворить. К тому же я так и не понял, каким образом Влатислав транслировал магию через своих прислужников. Над этим еще предстояло поработать.
В общем, несмотря на существенные достижения, каждое из них открывало еще больший простор для дальнейших улучшений и преобразований. От количества возможностей кружилась голова, а для осуществления всех идей однозначно не хватит целой жизни. А то и двух. Так что приходилось расставлять приоритеты или всерьез задуматься о способах обретения бессмертия.
Неудивительно что в книгах и историях не раз встречались маги, свихнувшиеся на почве вечной жизни. Воинам в этом плане все-таки попроще.
Еще из любопытного можно отметить, что во время перехода у одной из женщин Каравана родилась дочь. Посовещавшись, они с отцом называли ее Леона. Думаю, не нужно уточнять в чью именно честь.
Прямо на ходу кочевники устроили небольшой праздник, а меня попросили благословить ребенка. Отказываться не стал. Хоть и чувствовал себя несколько неловко. Сражаться с монстрами куда проще.
Три недели пронеслись, словно жизнь перед глазами умирающего, и одним прекрасным утром Еленга объявила, что вот-вот покажется Ижмарил. Не за этим барханом, так за следующим. Ну или максимум за, вон, за тем. Короче, где-то рядом.
— Твои слова, да Захауруну в уши. — проговорил Уман, напряженно вглядываясь вдаль. Для него это был первый визит в город-крепость, а потому он мог лишь примерно представлять, куда двигаться. — Не хотелось бы встретить ту бурю в дороге.
На горизонте действительно поднималась отнюдь не маленькая стена песка, постепенно приближавшаяся и грозившая обрушиться на нас если не вот-вот, то уж в ближайшие пару часов точно.
— Успеем! — без тени сомнений заявил Леуштилат, будто обрел дар пророчества. — Наша вера крепка и Осьминозки наши бы́стры. Смотри, как бодро чешут. Тоже не хотят песком на зубах хрустеть.
— У них нет зубов. — решил уточнить я. — Только клюв.
— Вообще-то есть, давэр. — поправила меня Еленга. После событий в Триомаже и возле Купола, ее уважение ко мне взлетело до небес, и больше она не позволяла в себе и капли пренебрежения в мою сторону. — Еще при становлении Суверенными выросли. Чтобы проще было монстров жевать.
Я чуть не поперхнулся. Зубастый осьминог. Сухопутный. Привыкну ли я когда-нибудь к фауне современного мира?
— Мэлэх, давэр. — спереди прибежал разведчик и, поприветствовав нас, на ходу запрыгнул в фургон. — Город близко. Монстров между нами нет. До бури успеем.
— Я же говорил. — расплылся в улыбке Леуш. — Сатвелеон ведет нас. Да будет светел его небесный путь.
Я невольно скривился, но промолчал. Горбатого, как говорится, могила исправит. Когда-нибудь и мой друг очнется от своих заблуждений и увидит истину. Пока что же спорить с ним совершенно бессмысленно. Не то еще победит невзначай в дискуссии, что мне потом — тоже лодочки в небо запускать?
Не прошло и получаса, как, вскарабкавшись на гребень очередной дюны, мы увидели Ижмарил во всей его неприступной красе. Город в самом деле стоял посреди пустыни, бросая вызов песку, монстрам и палящему солнцу, и будто насмехался над мягкотелыми собратьями, мирно живущими под защитой Купола.
Прочные даже на вид каменные стены горделивыми утесами вздымались над бушующим «морем» Диких Земель; гармонично встроенные в них башни пестрели бойницами и смотровыми окнами; а плотная внутренняя застройка не позволяла втиснуть даже сарай.
Со своей точки обзора я не увидел, ни площадей, ни проспектов, ни даже банально огородов. Впрочем, последних тут и вовсе быть не могло по очевидным причинам. Но зато каждый дом представлял собой небольшую крепость, способную как успешно бороться со стихией, так и выдержать небольшую осаду, в случае вторжения монстров.
Интересно, часто ли тут такие случаются?
О том, что твари пустыни не обходят Ижмарил стороной, говорила как минимум не до конца еще впитавшаяся лужа крови, алым озерцом разлившаяся у подножья стены. Судя по размеру, существо здесь завалили немаленькое. А вот костей или мяса от него уже не осталось. Все растащили не то местные жители, не то их соседи.
— Не так я его себе представлял. — уважительно кивая, произнес Леуш. — Но все равно красиво. Особенно на фоне бури.
К городу, медленно пожирая бархан за барханом, неумолимо катилась лавина песка. Просвечивавшее же через нее багровое солнце и вовсе превращало угрозу в стену бурливого пламени. По крайней мере визуально.
— Что за павлинья статуя? — не мог не поинтересоваться я, когда фургоны покатились вниз, взяв курс на открытые ворота.
— За Цитаделью? — уточнила Еленга. — Храм Лайолланы. Только это не павлин, а Схолилотс — мистический тотемный зверь эльфийской богини. Согласно поверью, если Схолилотс явится магу во сне, нужно принести богине большую жертву, и она дарует тебе новое заклинание.
— Ну конечно. — я раздраженно цыкнул и сплюнул на горячий песок. — Петух тот — тоже храм, надо полагать? — спросил я про вторую наиболее высокую точку города.
— Это уже Сатвелеона. — неожиданно ответил Леуш, поднимая ладони лодочкой к небу. — Обычно его солнцем симли… симлизи… сим-во-ли-зи-ру-ют! — по слогам выдал он. — Но бывает, что и петухом. Предвестник утра как-никак и глашатай света.
— А он что дарует? — буркнул я. — За жертву.
— Петух — ничего. — рассмеялся Леуштилат. — А Сатвелеон может благодатью осенить. Все печали, тревоги и тяжелые думы, как ветром сдует. Тебе, кстати, не помешало бы. Опять на тучу похож. Того и гляди молнией громыхнешь. Хочешь договорюсь для тебя с настоятелем?
