— Спасибо, господин губернатор, — сказал я ровно. — Это то, что мне нужно. Теперь я могу идти дальше.
Он усмехнулся, откидываясь назад.
— Какой шустрый… Ох, Крюк, ты даже не представляешь, во что ввязался.
— Просветите?
— Хорошо, Крюк, — сказал он наконец, откидываясь на спинку стула. — Ты теперь капер Франции. Давай это оформим, как положено. Чтобы все было чисто.
Я выдохнул сквозь зубы. Оформить. Значит, бумага, подписи, печати — все то, что в будущем назвали бы контрактом, а здесь, в 1657-м, звучало как приговор с отсрочкой.
Губернатор встал, он чуть поморщился — то ли от возраста, то ли от усталости. Он прошел к секретеру в углу комнаты — старому, потемневшему от времени ящику с резными завитками, который выглядел так, будто пережил не одну войну.
Де Лонвийе открыл секретер, я услышал резкий скрип петель. Он порылся внутри, вытащил стопку пожелтевших бумаг. Потом достал перо и чернильницу, поставил все это на стол перед собой. Я смотрел, как он садится обратно, разглаживает один из листов и начинает писать. Перо скрипело по бумаге, оставляя за собой черные завитки.
— «Леттер де марк», — сказал он, не поднимая глаз от бумаги. — Грамота, Крюк. С ней ты — законный пират под флагом Франции. Грабь испанцев, англичан, кого угодно, кто нам враг. Добычу делишь, как договорились. Но если перейдешь черту — если хоть раз ударишь по нашим или продашь нас врагу, — эта бумага станет твоим смертным приговором. Понял?
— Понял, — ответил я. — Грабить врагов, делить добычу, не предавать. Все по-честному.
Он хмыкнул. Я заметил, как Изабелла шевельнулась у окна. Она смотрела на отца, потом на меня, и в глазах ее мелькнуло что-то — то ли любопытство, то ли раздражение. Я не стал гадать. Ее игра — ее дело. Моя — вот эта бумага, что сейчас ложилась на стол передо мной.
Губернатор закончил писать, подул на чернила, чтобы высохли, и смахнул перо в сторону, будто оно ему надоело. Потом вытащил из кармана печать — маленькую, металлическую, с вырезанным гербом, — и прижал ее к листу, предварительно капнув воском сургучом. Я услышал шипение, когда печать коснулась бумаги, и увидел, как воск застыл, оставив четкий отпечаток. Де Лонвийе поднял взгляд на меня.
— Держи, — сказал он, протягивая мне лист. — Теперь ты — Доктор Крюк, капер его величества Людовика Четырнадцатого. «Принцесса Карибов» — твой корабль. Но помни: если что-то пойдет не так, я найду тебя, где бы ты ни спрятался.
Я взял бумагу. Тяжелая, грубая, с запахом чернил и воска. Я пробежал глазами по строчкам — французский текст, аккуратный, с завитками, и мое имя, вписанное жирными буквами. «Доктор Крюк», не пират, а капер. Законный разбойник. Я ухмыльнулся — криво.
Даже не знаю, радоваться мне или готовиться к худшему. Шестьдесят процентов добычи, две части карты Дрейка, команда, корабль — и этот лист, который делал меня кем-то большим, чем я был вчера. Но и кем-то меньшим, потому что теперь я на поводке.
— Спасибо, господин губернатор, — сказал я, сворачивая бумагу и пряча ее в карман к картам. — Я не подведу. И свою долю возьму.
Он снова рассмеялся. Смешливый такой старик.
— Возьмешь, Крюк, — ответил он, откидываясь назад. — Если найдешь. А теперь иди. Докажи, что ты стоишь этой грамоты.
Я открыл было рот, чтобы ответить, но не успел. В дверь вдруг постучали. Громко, настойчиво, будто кто-то там снаружи не просто ждал, а требовал войти. Я напрягся, рука сама дернулась к поясу, где висел мой абордажный крюк.
Губернатор, напротив, выглядел спокойным. Он бросил взгляд на дверь, потом на меня, и на его лице мелькнуло раздражение.
— Войдите, — бросил он.
Дверь распахнулась и я услышал тяжелый топот сапог. Я повернулся, готовый к чему угодно — к аресту, к драке, к тому, что сделка сейчас отменится. Но то, что я увидел, заставило меня замереть.
Генри Морган. Перепачканный сажей, с растрепанными волосами и наглой ухмылкой, которая, правда, сейчас выглядела скорее вымученной, чем дерзкой. Его руки были связаны за спиной, но он держался так, будто это он привел стражу сюда, а не наоборот.
— Вот, господин губернатор, — буркнул один из стражников, толкнув Моргана вперед. — Поймали у склада. Это он огонь пустил.
Я выдохнул сквозь зубы. Ну конечно. Морган и его проклятый пожар, который дал мне шанс пробраться в архивы, но, похоже, теперь обернется против нас обоих. Губернатор медленно встал, обошел стол и остановился в двух шагах от Моргана. Он сжал рукоять — не угрожающе, но так, чтобы все поняли: он здесь хозяин. Изабелла у окна кашлянула.
— Значит, это ты, — протянул губернатор, глядя на Моргана сверху вниз. — Поджег мой склад, мальчишка. Думал, я не узнаю? Или надеялся сбежать, пока огонь жрет все, что я строил?
Морган выпрямился, насколько позволяли связанные руки, и ухмыльнулся — нагло, несмотря на сажу и веревки.
— А что, господин губернатор, — сказал он, и голос его был хриплым, будто он надышался дыма. — Склад ваш цел, только копоти прибавилось.
Губернатор повернулся ко мне.
— Твое дело, Крюк, да? — сказал он, постукивая пальцами рукояти. — Этот твой… помощник спалил мне половину двора, пока ты тут архивы громил. И что мне с вами делать? Повесить обоих? Или только его, а тебя оставить, раз уж ты теперь капер Франции?
Морган бросил на меня быстрый и удивленный взгляд. И все же, Морган мне нужен. Не как друг — упаси боже, — а как пара рук, которые умеют держать шпагу и разжигать огонь, когда надо. А еще — как козырь, если придется играть против Роджерса или кого похуже.
— Господин губернатор, — льстиво улыбнулся я. — Склад — это, конечно, потеря. Но я теперь под защитой короны. Так вот, я возмещу вам убытки.
Де Лонвийе прищурился, глядя на меня так, будто пытался понять, где тут подвох. Морган тоже уставился — с удивлением, но без благодарности, что меня даже слегка взбесило. Я вздохнул, понимая, что придется выкручиваться дальше.
— И еще, — добавил я, бросив взгляд на Моргана. — Мне будет сложно, если вы члена моей команды повесите. А это квартирмейстер моего брига. Без него мне будет сложнее держать людей в узде. А вам ведь нужен мой корабль в деле, верно?
Слова вылетели раньше, чем я успел их обдумать. Квартирмейстер? Морган? Да я и не собирался его на эту должность ставить! Он — щенок, дерзкий, но ненадежный, как пьяный рулевой в шторм. Но отступать было некуда. Я сказал это, чтобы вытащить его из петли, потому что иначе губернатор мог решить, что я не контролирую своих людей, а значит, не стою тех процентов, что выторговал.
Морган моргнул, и его ухмылка сменилась чем-то вроде изумления. Он явно не ожидал такого развития событий.
— Квартирмейстер? — переспросил де Лонвийе, с насмешкой. — Этот поджигатель? Ты серьезно, Крюк?
— Серьезно. Он полезен. Докажет это в деле. А склад… я же сказал, возмещу. Сколько там — пара сотен дублонов? Или тысяча? Назовите цену и я закрою вопрос.
Губернатор замолчал, глядя то на меня, то на Моргана. Потом хмыкнул, будто я сказал что-то забавное. Он подошел к Моргану, смерил его взглядом, как штурман меряет глубину лотом, и кивнул стражникам.
— Развяжите его, — бросил он коротко.
Стражники дернули за веревки, и Морган, потирая запястья, шагнул вперед. Он бросил на меня взгляд — не то благодарный, не то подозрительный, — но промолчал. Я тоже молчал. Губернатор вернулся к столу, сел и постучал пальцами по дереву. У него какая-то дурацкая привычка.
— Хорошо, Крюк, — сказал он наконец. — Склад — это триста дублонов. Отдашь. И твой… квартирмейстер остается с тобой. Но если он опять выкинет что-то подобное…
— Три сотни — это по-честному, — повторил я, чтобы закрепить сделку. — Отдам, как только доберусь до «Принцессы». А квартирмейстер еще докажет, что стоит того.
Де Лонвийе кивнул. Он явно видел больше, чем говорил, и это бесило меня.
Глава 12
