Тени Рентиана (СИ) - Канра Дана

А потом все звуки резко стихли.

Анна решила, что имеет право если не войти, то хотя бы заглянуть в щелку, приоткрыв слегка дверь, только ничего, кроме густой холодной мглы не рассмотрела. Даже красные свечи не мерцали, да и веселый рыжий огонь в камине больше не потрескивал. Выглядело все это на редкость уныло и зловеще, но Анна не испугалась.

− Фемита Эдит? Я могу вам помочь? — услышала она свой надтреснутый хрипловатый голос.

− Да, − очень тихо отозвалась девушка из темноты. — Великая Мать Нертус сказала, что для победы над Марениусом придется объединить культ в ее честь и сиранизм. Все зависит от вашей готовности.

− Если вы не эссент, дорогая…

− Помилуйте, мое пение настолько дурно, что им пугали всех в приюте.

Уловив в голосе девушки немного тепла и веселья, Анна решилась и на ощупь добралась до лежащего на каминной полке огнива. Несколько тщетных щелчков, один успешный — в комнате вспыхнул слабый дрожащий огонек, и тут же растаял, но кардиналисса успела уцепиться за руку фемиты Листон.

Перед тем, как начать читать разные молитвы, обращенные к разным богиням хором, они не сговаривались. Нестройные слова слились в одну речь, где-то рядом распахнулось окно от сильного толчка извне, и зашевелились занавески. Голос Анны дрогнул, только прерывать цепочку слов было нельзя.

− Да простит нас Великая Мать…

− Да помогут нам Сестры…

Повеяло холодом, но не свежим ветром ночной осени, а потусторонней сырой гнилью, и комнату осветил ярко-алый свет, а прямо перед чтицами возник сам Марениус. Он уже успел переодеться в пародию на дворянина, разве что не напялил на себя королевскую мантию из горностая и корону, благо, что женская на него не налезет, а мужскую поди найди. Вместо древних доспехов из железа — роскошный камзол из зеленого бархата. Ишь ты, какой франт!

− Спасите нас, великие Святые Сестры!

− Помилуй нас, Великая Матерь!

Пришло время замолкнуть, но потомица Нертус все еще бормотала слова древней забытой молитвы. А в следующий момент Анна ослепла на миг от ослепившей ее золотистой молнии, которой возникшая прямо перед ними молодая женщина с ярко-рыжими волосами пронзила Владыку Тьмы.

Взвыв от боли, тот упал, и некоторое время жалко корчился на залитом кровью ковре, прежде чем бесследно исчезнуть. Так новоявленный король Маренто не продержался и недели. Но Анна чувствовала себя слишком устало и измотано, чтобы злорадствовать попусту. Дрожащей рукой она дотянулась до огнива снова и зажгла две свечи, а затем подкосились ноги, тогда Эдит, подхватив ее под руку, усадила на ближайший стул.

Вот так и сходятся бывшие враги — марентийка с томиранкой. Но пока еще рано говорить об этом, сперва необходимо поразмыслить о спасении племянницы от плахи.

− Он не исчез навсегда, − равнодушно молвила вечно юная и прекрасная Нертус. — Как и эссенты Смогут являться в мир людей по ночам, но вам придется справиться самим. До встречи, дорогая Эдит, мы еще обязательно увидимся, раз я временно привязана к этой комнате.

А затем она молча исчезла, повернувшись на каблуках.

Теперь все, на что могла повлиять кардиналисса Анна, было сделано и завершено, офицерка с солдатами могли отправляться обратно, а Эдит осталась в ее особняке залечивать глубокую рану на руке. И все-таки настоящее зло не думало отступать — в шестой день четвертого месяца Золотой Сестры в особняк приехали три новые гостьи. Племянница в сопровождении порученки, представившейся как Мия Мелтон, и маленькая темноглазая девочка из Лиравии.

С тяжелым сердцем кардиналисса приняла их в гостиной, но не предложила ни чаю, ни кофе, ни вина, да и о проживании у нее в доме Эдит Листон тоже упоминать не стала.

− Вам лучше было не возвращаться, герцогиня Вион, − сказала она безжалостным сухим голосом, глядя в усталое лицо Раймонды. — И сейчас, когда королева и принцессы покинули наш город на неопределенное время, вы можете считать себя снова сосланной на марентийские границы. Разумеется, в обществе шпионки, которую вы столь наивно наградили за вероломство званием марентийской рыцарки.

Раймонда встала и холодно глянула в ответ.

− Я не ждала такого приема, тетя, − ответила она, ядовито усмехнувшись, но в надломленном голосе слышалась боль. — В таком случае, я не смею задерживаться в этом доме и в этом городе. Я верна своей королеве. Пойдемте, Мия.

Девчонка вскочила, у нее сверкнули глаза, но, осажденная ледяным взглядом Раймонды, она промолчала. Что же, когда хочешь прогнать дорогую племянницу подальше от угрожающей ей гибели, не погнушаешься и цинизмом, но, кажется, Анна опоздала. За дверью знакомо зазвучали шаги, и едва Раймонда открыла ее, в проеме возникла торжествующая Шанталь Матиа. Надо было гнать обеих еще от ворот и не пускать в дом вовсе!

− Здравствуйте, герцогиня Вион, − отчеканила мерзавка, улыбаясь уголком губ. — Я пришла сюда, чтобы сообщить о вашем аресте и заочном приговоре к смертной казни. Сейчас вы и ваша порученка вместе со мной отправитесь в Каменные Башни, чтобы подвергнуться дознанию относительно покушения на убийство главы духовенства и шпионажа.

− Какая прелесть, − бросила Раймонда. — Кто вас обучал риторике, Матиа? Канцлерка?

− Хватит! — отрезала кардиналисса, чем ввергла в ступор обеих непримиримых спорщиц. Странно, но силы все же вернулись к ней, причем вполне своевременно. — Вион и Матиа, прекращайте вести себя как кошка с собакой, и внимайте!

Маленькая лиравийка с Мией Мелтон вздрогнули и испуганно переглянулись, герцогини же и бровью не повели. Но затихли, слава Сестрам!

− Пока у нас в стране смута, − раздельно и четко сказала Анна, − я, как высшее духовное лицо, имею право отменить приговоры и прочие судебные решения, основанные на лжи и измене. Но поскольку доказательств этого не имеется, то и заочное наказание для Раймонды Вион будет заменено на исполнение воинского долга. А сейчас я именем королевы велю вам оставить свои шпаги в этой комнате и не покидать дома, пока не будет дозволено. В противном случае каждая из вас, кроме этой миленькой девочки, окажется под домашним арестом. Вы меня хорошо поняли?

Не говоря ни слова, спорщицы прожгли одна другую взглядами, коротко кивнули и сдали подоспевшим гвардейкам, охранявшим особняк, шпаги и пистолеты. Тогда кардиналисса уселась в кресло и потянула за витой шнур на стене, чтобы отдать слугам распоряжения относительно новых гостий. А после этого можно было и отдохнуть.

Глава 22. Эдит Листон

Черная ночь несет не только сон, но еще — правду, тревогу, дурные мысли и чистое зло.

Эдит Листон ворочалась в постели с закрытыми глазами, пытаясь забыться после всего, что с ней случилось, но странная реальность, окружающая ее с момента встречи с кардиналиссой, не давала покоя. Ее не посадили под замок, не казнили и даже не выгнали прочь из Маренто, а затем попросили о помощи. Может ли рассчитывать на такое обычная шпионка? Едва ли. Только Эдит не являлась простой девушкой, как и Мия. Подруги встретились несколько дней назад, в особняке кардиналиссы, и произошел разговор не очень приятный, но довольно важный — о том, кем они являются.

Мия Мелтон наделена даром Огня, а Эдит Листон — потомица Великой Матери. Кто бы мог подумать, что две безродные гвардейки, проведшие детство в сиротском приюте, окажутся столь значимыми персонами? Да, это было изумительно и прекрасно, только что-то не давало девушке покоя. Сперва она пыталась распознать причину своей тревоги, скрыв ее за прохладной вежливой улыбкой, а потом поняла: ее волнуют скопившиеся за последние месяцы проблемы. Война между Томираном и Маренто все еще продолжалась, а шпионки Мелтон и Листон жили в столице то ли как пленницы, то ли как иностранные гостьи, хотя Вион и Матиа были давно отпущены из особняка Анны. Хитрая кардиналисса так и не ответила на вопрос, в каком они статусе находятся, а встретиться с королевой им не дозволили.

Под крышей большого дома было тихо и мирно, сюда не наведывались шумные гости и чопорные лакейки, если первых не пригласить, а последним не отдать приказ. В общем-то, Эдит это устраивало, она всегда предпочитала спокойствие, но неугомонная Мия, всей душой скучала по прежней жизни — интересной и полной разнообразных приключений или хотя бы службы. По гвардейскому корпусу Томирана скучала и Эдит, но сейчас их даже не выпускали из особняка.