В моём случае было так же. Машина, которую привела к нам волна междумирья вместе с большими зелёными чудовищами с длинной шеей, оказалась не очень злой. Она прошлась по телу, коснувшись позвоночника. Резкая боль перешла в невыносимую ноющую и преследующую его постоянно.
После этого я смогу спать лишь когда специально под мой случай Отец Врунгель разработает лекарство. До того нижняя часть тела будет одной сплошной болью.
Зато после… После из изгоя я стану Учеником.
— Покажи, что дало тебе природно-биологическое сердце.
— Наставник… болит… сильно… я не могу…
— Кандидат! Хочешь, чтобы стало больнее?
Попробовал сделать несколько шагов. Каждый отозвался вспышкой новой боли, но я продолжал, сжав зубы. Пока не понял, что боль — ушла.
Я удивлённо обернулся на воспитателя.
— Значит, скорость. Возможно, какие-то модификации в будущем будут связаны с ней. Слабый потенциал, но может и сгодится на что.
— Боль возвращается… — сказал я больше себе чем ему.
Я сделал ещё шаг, затем ещё. Стало легче. Никогда не думал, что ходить — настолько здорово. Когда я хожу — никакой боли нет!
— Довольно, сто четвёртый! Хватит, я сказал!
Остановиться — значило снова познавать Боль. И никакие розги рядом с ней и близко не стояли.
— Делай, что велят, тупой ребёнок! — взбесился воспитатель и как следует ударил по израненной спине хлыстом. Раз, другой, третий.
— Спасибо! — благодарно сказал я. Боль в спине отвлекала от той ужасной Боли, которая сковывала ноги.
— Дерьмо! Раду, пусть мозгоправы проверят, этот похоже сломался.
Следующий удар стал последним.
— Вперёд, чего стоишь! — ощутил я заботливый ботинок отца Врунгеля. — И только попробуй меня опозорить!
Я поспешил вперёд. В голове почему-то помутилось. От удара? Да нет, вряд ли. Воспитатель пинал его и похуже. Отец Врунгель был добрее в тысячу раз. Лучше уж опыты, чем откровенные избиения. От них хоть польза периодически есть.
Впереди раскинулся широкий зал. Алый коридор вёл к помосту, куда вот-вот должен был прибыть Он.
Быть среди двухсот избранных этим циклом было великой честью.
Рука привычно потянулась в карман и в рот отправилась таблетка подавления. Остался только мерзкий химический привкус. Теперь любой пищевой блок будет на вкус как то говно, из которого он на самом деле и состоит.
Вдоль коридора тянулись портреты великих Отцов. Место, где каждый из нас мечтает видеть своё лицо. А в каждом просвете меж портретов располагалось длинное ростовое зеркало. Символ того, что каждый из нас имеет на это шанс.
Мелькнул облик высокого тощего паренька с мощными жилистыми ногами.
Стоп…
Я снова остановился. Что-то в моём облике меня насторожило.
А это точно я?
Я… разве не выглядел как-то иначе?
Я — это я, или кто?
— Да что с тобой сегодня такое, Стефан? Давно не видел ланцетов?
Меня передёрнуло. Память о ползающем под кожей черве наказаний мигом выбила всё лишнее из головы.
Я поспешил — остальные были уже здесь. Наш спаситель сегодня почтит нас своим крайне редким присутствием, посвящая в элиту — гвардию.
— Опаздывающий? — послышался мужской голос.
Я чуть было не поднял голову, но вовремя вспомнил, что лишь Деды достойны говорить с Ним, глядя в глаза.
— Прошу глубочайшего прощения. Я недостоин жить, если разочаровал Вас.
— Что ты… ты юн, дитя. Скажи, о чём ты мечтаешь, когда идёшь спать? — задал вопрос ангел, которому мы обязаны всем.
— Что Вы победите врагов и вернётесь к нам. А ещё… я мечтаю идти с Вами в бой против всего зла иномирья.
Я ощутил на своей голове тяжёлую металлическую перчатку.
Леви! Меня коснулся сам Леви!
Отец меня убьёт… Или другие ученики от зависти удавят. Нужно будет осторожнее. Но я всегда знал, что я избранный. Не по силе или удаче, я избранный за своё трудолюбие. Даже если всё даётся мне вдвое сложней, чем другим, я обойду их.
И однажды меня тоже назовут Отец Стефан.
Сжал зубы от боли. Я слишком долго нахожусь на одном месте. Почему лекарство не подействовало? Врунгель, что ты там опять напутал в составе?
Нельзя показать свою слабость. Не теперь. Не перед спасителем, вечно воюющим на фронтире за наши жизни.
— Стань сильным учеником, и однажды так и случится, — произнёс мягкий бархатный голос.
Меня переполняли чувства. Радость, счастье, уверенность…
А затем…
Пришла новая волна боли. Ещё сильнее, чем раньше. И за ней — тьма.
Я поднялся с кровати. Я был в своей келье. Вновь уснул за чтением манги про Защитника. То есть всё, что было — мне приснилось? Вод падаль… почему я не вошёл в те две сотни? Был бы сейчас как чёртов бегун. Как же я ненавижу этого урода Стефана! Проклятый везунчик!
Захотелось снова с кем-то хорошенько подраться. Но я усилием воли подавил свой гнев. Того, кто не способен контролировать эмоции, никогда не возьмут в гвардейцы.
Поэтому я залез на грубую подстилку, прикрыл глаза и заставил себя сосредоточиться на дыхании. Но зависть и злость всё равно не желали меня покидать.
Может, ну его всё, просто отвлечься за чтением? Ясномыслие всё равно сдавать не завтра и не в ближайшую декаду.
Открыл глаза и уставился на зеркало.
Хм. А так ли я всегда выглядел?
Тощий темноволосый паренёк, слегка лопоухий… вроде и тело как не моё.
Последствия последней работы с сердцем проигравшего великому Леви мира?
А-а в бездну всё!
Откинулся на кровати и раскрыл мангу.
История с демоническим лисом закончилась, и на следующей обложке тома виднелся высокий неприятный мужик с красными глазами. Тварь походила на растение, но в то же время выглядела почти как человек, а глаза выдавали в нём оскал смертоносного вампира.
За спиной у него стояла мерзкая ведьма с изогнутым носом и уродливой шляпой, на которой в разные стороны метался безумный глаз. В руках она сжимала серп, а чёрно-жёлтые глаза были сощуренные в злобе и ненависти.
« Архангел Левиафан против пожирающего души Лешего из мира Алолесья.»
Интересно, на что похож мир Алолесья? Последнее дерево погибло в этом мире так давно, что даже Прадеды этого уже не помнят. Но картинки с этим организмом всегда меня восхищали.
Нужно больше тренироваться, и однажды я тоже встану рядом с Ним, защищая мир от чудовищ, таких как этот Леший.
« Леший из кровавого леса бросает вызов человечеству, чтобы превратить всех людей в субстрат для роста армии ужасных некродендроидов! Спасёт ли великий герой Леви человечество?»
Я хмыкнул. Как будто может быть иначе. Если бы он проиграл, мы все были бы уже мертвы…
Хотя может, оно и к лучшему. Тогда я бы больше никогда не увидел своего ублюдка-надзирателя.
Шорох.
Я мгновенно сосредоточился и напрягся. За годы обучения слух был натренирован на максимум. Даже свой первый имплант я взял на усиление слуха. Только так можно было обнаружить появление ублюдка-наставника.
Ведь если этот чёртов садист узнает, что я посмел заняться чем-то кроме тренировки…
— Н-ничтожество! — пророкотал голос отца Гройда. — Что, слишком ноги отрасли? Проверить тебя на регенерацию? Давно не ел из них колбасы? Или пойдёшь качать выносливость с болевым змеем?
Я увидел перед собой красную от гнева морду наставника. Как же я ненавидел этого ублюдка! Всей своей душой! Каждую тренировку я выкладывался на полную в надежде однажды прикончить его и свернуть всё на неосторожность и несчастный случай.
— Умоляю, прости меня, Отец! — упал я на колени и потянулся губами к его железному сапогу, но получил мощный удар в челюсть.
Опять будет болеть неделю…
Гройд умел передвигаться бесшумно и невидимо.
— Джофри… ты разочаровал меня. Снова. Читаешь комиксы? Ах ты ж собака неблагодарная! Почему ты занял в тесте четвёртое место? Думал, я не узнаю? И у тебя хватает времени, чтобы заниматься чем-то ещё?
— Простите, учитель…
