Насмерть - Громов Борис Николаевич

— А мы, значит, впереди попрем, — ехидно ухмыляется тот.

— За дурака меня не держи, — укоризненно смотрю я на него. — Уж поверь, что такое ГПЗ ^[60]не только ты знаешь. Прошли те времена, когда командир впереди строя на лихом коне и с шашкой наголо скакал, давно прошли.

Начальник стражи смущенно хмыкает.

— Ты не пыхти, а проводника давай толкового, которого можно в головную машину посадить, а то мы ваши края вообще не знаем, разве что по атласам дорожным, так те еще до Тьмы напечатаны. Так что, без толковой наводки заплутаем — с фонарями искать придется.

— Найдем мы проводника, найдем, — Прохоров оглушительно свистит, сунув два пальца в рот, привлекая внимание кого-то в кузова ближайшего к нам грузовика. — Степан, бегом дуй в головную «Ниву», будешь дорогу показывать!

Тот понятливо кивнул и, подхватив свой автомат, довольно сноровисто сиганул из кузова и рванул к нашей дозорной машине.

— Нормальный провожатый, Сергеич? Не заблудимся?

— Не заблудимся, — отрицательно мотает головой он. — Главное — успеть.

Как ни старались, как ни гнали, рискуя угробить машины на тех колдобинах и рытвинах, которые в здешних местах по непонятной причине считают дорогами, но все равно не успели. Мне кажется, Прохоров с самого начала понимал всю тщетность попытки добраться до этих выселок вовремя, но до последнего надеялся на чудо. Вот теперь стало окончательно ясно — чуда не вышло. Это по хорошей трассе, да на хорошей машине сотня километров — час пути, а то и меньше, если движение не шибко плотное. А вот по здешнему недоразумению, неизвестно с какого перепугу носящему гордое имя «дорога», да еще и с тихоходным «довеском» из местного ополчения… Хорошо если тридцать километров в час делать получалось. Да если еще посчитать, сколько времени мальчишка тот в Нефтянку ехал, сколько потом охрану «в ружье» поднимали и ополчение собирали, сколько за нами бегали… М-да, кисленько выходит…

То, что мы все-таки опоздали, было понятно сразу. И по поднимающимся вверх, издалека видным столбам дыма и багровому зареву, такому яркому и заметному в рассветных сумерках, и по пролому в стене и валяющимся на земле обломкам караульной вышки. А главное — по в прямом смысле гробовой тишине, которую нарушали лишь шелест листвы на ветру да потрескивание горящего дерева за окружающей поселок стеной. Хотя, какая там стена, скорее — просто высокий частокол из толстых бревен, опутанный колючей проволокой. Не оборонительное сооружение, а одно название. Неудивительно, что они атаку отбить не смогли. Для того чтобы против сотни нападающих оборону держать, явно было нужно что-то посолиднее этого недоразумения.

— Скажи своим людям, чтоб не дергались и никуда не лезли, — оборачиваюсь я к Прохорову. — У моих опыта побольше, да и сработаны они лучше, так что, ежели что — управятся куда ловчее, к бабке не ходить.

— Может, пусть мои хоть в цепь по опушке растянутся? — вид у него какой-то странный, потерянный, словно говорит он на автомате, а мысли его где-то совсем далеко. — Огнем поддержат, если что.

— Угу, или с перепугу да от излишнего рвения по моим стрелять начнут, не разобравшись. Не, на фиг надо, есть у нас, чем поддержать. Справимся.

Вытащив из футляра бинокль, начинаю оглядывать окрестности, попутно отдавая команды по рации. Рыкнув дизелями и навоняв солярным выхлопом, ушли на назначенные позиции «коробки», ^[61]готовые, в случае необходимости, перемолоть своими крупнокалиберными «швейными машинками» кого или что угодно, еще через пару минут Руслан доложил, что снайперы тоже готовы к труду и обороне, аки юные пионеры. Ну, раз так, пошли!

Пять наших «троек», идущих «перекатом» от перелеска, в котором осталась наша техника, к стене поселка через широкий луг, наверняка выглядят эффектно и красиво. Правда, сейчас не тренировка в Большой Ивановке и поглядеть на это со стороны у меня не получится. А изнутри — некогда, при работе в «тройках» других дел хватает. Оно, конечно, не царское это дело, самому на «зачистку» идти, опять же, буквально пару-тройку часов назад перед Прохоровым распинался на тему лихих коней и шашек. Но — все равно пошел. Не могу я за спинами парней отсиживаться, характер не тот. Да и не верю я в то, что «дикие» бредуны тут надолго задержались — устроили резню, похватали все, что унести смогли, и салом пятки смазали. Им дожидаться прибытия подмоги из Нефтянки — никакого резона. Всех сопротивляющихся вырезали, все, что под руку попало и хоть какую-то ценность представляло — второпях похватали, и — дай бог ноги. Хотя, почему второпях? Время у них было, часов шесть-семь не меньше. За четверть суток отсюда можно было вытащить все что угодно, да еще и на вполне приличное расстояние свалить, если на технике. Хрена с два мы их тогда догоним по здешним-то дорогам. Если своим ходом — уже полегче, с богатой добычей даже верхами большую скорость не развить, так что шансы есть. Так что сейчас тут, кувыркаясь по полю, прикрытый с одной стороны Сашкой Шурупом, а с другой — сменившим пулемет на свой старый верный АКМС Курсантом, я чувствую себя куда увереннее и лучше, чем если бы продолжил сидеть в УАЗе, рядом с Вовкой и Прохоровым. Ходока, кстати, в приказном порядке пришлось в машине оставлять, разухарился пацан, в бой рвется. Наплел ему с три короба про важность и необходимость грамотного прикрытия огнем и к турели за пулемет вместо Толика поставил. Просто так не пустить — вроде как обидеть, а тут, получается, важное и ответственное задание доверил.

А воевали тут явно всерьез, без дураков, держащие под контролем округу снайперы докладывают о как минимум десятке «озябших» выродней, лежащих под стеной хутора с противоположной стороны. Ясно, значит, «дикие» там ложный прорыв организовали, местные все его ликвидировать кинулись, а с этой стороны кто-то тихой сапой пробрался, башню уронил и «зашел на огонек». Ага, вот и стала понятна причина падения вышки — среди расщепленных бревен и поломанных досок очень хорошо видны оторванные белые алюминиевые хвостовики гранат для РПГ-7 с погнутыми стабилизаторами. Две штуки. Фугасные были, скорее всего, от бронепрожигающих в такой ситуации толку никакого. Вот и нарисовалась первая неприятная новость — у «диких» гранатомет имеется. Спору нет, БТР — штука, конечно, грозная, но ровно до того момента, как встречается с толковым гранатометчиком, у которого есть хотя бы одна кумулятивная граната. После такой встречи боевая машина превращается просто в кучу горелого металлолома. Не так давно мы сами это туркам в Червленной доказали. Сообщаю о «большой радости» экипажам «брони» и снайперам, им теперь намного бдительнее быть нужно. Одним — технику беречь, другим — за появлением наиболее опасных, приоритетных целей следить и давить их в первую голову.

В пролом вошли быстро и технично, не зря я этих оболтусов на полигоне до седьмого пота гонял, и пошли чистить улицу. Впрочем, какую улицу? Стоявшие по обе стороны улица дома уже догорают, а от зардеющихся углями бревен рухнувших стен нестерпимо тянет жаром. Тут тоже неслабо постреляли: под ногами густо валяются в пыли и траве гильзы, холмиками тряпья валяются трупы, от пожарищ нестерпимо прет омерзительно-сладковатой вонью горелой человечины. Я этот запах еще со времен новогоднего штурма Грозного забыть не могу. В быстром темпе проходим улочку и выскакиваем на здешнюю центральную площадь.

Ох, мля!!! До хренищи я всякого дерьма в своей богатой на события жизни повидал, но чтоб такое! Больше всего открывшаяся нам картина похожа на декорации к какому-нибудь дешевому трешаковому фильму ужасов, не страшному, но омерзительному. Похоже, слухи о кочевой орде каннибалов подтвердились. Сбоку слышны характерные звуки — кого-то явно тошнит, причем не одного. Да и у меня остатки вчерашнего ужина уже практически на уровень гланд поднялись. Отставить! Это им простительно, а ты — командир, тебе невозмутимым и собранным в любых условиях быть нужно. Даже в таких.

Фасадом прямо на площадь выходит большой дом, скорее всего, в нем жил здешний староста, ну, или как там его? Да хоть председатель колхоза, сейчас это роли не играет, не в том суть. Так вот на больших двустворчатых воротах этого самого дома сейчас висит мужик. Голый по пояс, босой, весь залитый кровью и черный от грязи и копоти. Уже в годах, не меньше пятидесяти, но крепкий, мускулистый… Был… То, что он явно мертв — сомнений не вызывает, с перерезанным от уха до уха горлом долго не живут. Других ран на теле тоже хватает — минимум пара пулевых ранений в живот, да глубокая, похоже, осколком оставленная, борозда на плече. Но горло перехватили явно еще живому, в таких вещах я понимаю — жизнь научила. Труп старательно приколочен к воротинам большими гвоздями и строительными скобами. А сами ворота напоминают увешанную игрушками и гирляндами новогоднюю елку, только вот «украшения» уж больно жуткие — отрубленные человеческие руки и ноги, отрезанные головы, размотанные кишки. На досках воротин кровью намалеваны пентаграммы и еще какие-то каббалистические символы, смутно знакомые мне по все тем же дешевеньким «ужастикам». Только в кино эта была дешевая бутафория, а тут — омерзительно воняющая и оставляющая на языке привкус окислившейся медной монеты «правда жизни». Из последних сил пытаюсь сдержать рвущий внутренности рвотный позыв.