Пёс империи (СИ) - Побережник Николай

– Возможно, я не помню его имени, – ответил Григо.

– Хорошо, он утверждает, что вы по приказу, эм… – судья снова заглянул в бумаги, – по приказу капитана Кинта Акана занимались мародерством…

– Это было не мародерство, а пополнение запасов с целью обеспечения отряда всем необходимым.

– Не перебивайте! Обеспечения отряда всем необходимым это одно, а вот немалые суммы, что были вами распределены среди бойцов отряда на момент расформирования, это совершенно другое! Господин Пэтье утверждает, что вы просто раздали деньги, причем в суммах на свое усмотрение, к примеру, господин Пэтье получил от вас восемьдесят золотых кестов.

– Деньги были поделены поровну, среди всех выживших бойцов отряда.

– Ага! То есть вы подтверждаете факт мародерства?

– Я могу подтвердить лишь тот факт, что шла война, и мы делали все, чтобы выжить и быть способными вести бои с северянами.

– Интересно, как собранные путем мародерства кесты помогали вам выжить и воевать?

– Они помогли бойцам после войны, многие из них не были военными и не могли рассчитывать на военное жалование. Надеюсь, вы знаете, как обошлись во многих провинциях ветеранами? Они не получили ни кеста!

– Это к делу не относится, – судья развел руками, – итак, вы согласны с обвинениями в мародерстве?

– Нет конечно, это вообще абсурд какой-то!

– Абсурд то, что вы не были наказаны сразу же по окончании Северной войны! – прикрикнул судья, а потом натянуто улыбнулся и добавил, – уже прошло много времени, точную сумму награбленного вами установить сложно, думаю, отделаетесь парой лет каторги. Подпишите протокол признания и все закончится.

– С чего бы?!

– Хорошо, есть еще один вариант, вы дадите показания на Кинта Акана, тогда я смогу присудить вам лишь год тюрьмы… это щедрое предложение, учитывая обстоятельства дела.

– Вы в своем уме, судья? Кинт Акан муж моей дочери и отец моего внука.

– Что ж, я продолжу следствие, а к вам будет применено дознание, чуть позже, мне еще надо рассмотреть десяток дел жандармерии Конинга, редко я сюда заезжаю… зря вы упрямитесь, вы уже далеко немолодой человек, зачем вам это?

– А зачем это вам? Сколько заплатил капитан Токэ за это представление?

Секретарь престал скрипеть пером и замер, уставившись на судью.

– Как вы смеете! В кандалы его, и уведите прочь с глаз моих!

Жандармы, что все это время стояли у дверей подчинились, руки Григо были скованы и его повели обратно в гарнизонную тюрьму.

Илкан

Городок действительно, будто замер в прошлом. Кинт с большим удовольствием прокатился на конной повозке, даром, что идти до аптечной лавки от гостиницы всего-то десять минут. Но отпускать возницу Кинт не спешил, а сделав необходимые покупки в лавке, попросил отвезти к единственному на весь Илкан ателье, а затем на телеграф.

– Господин просто пожалел старого возницу? – поинтересовался старик, бережно хлестнув вожжами пегую кобылку, отъезжая от ателье.

– Какой я вам господин, просто устал от стрекота и шума силовых установок в городах, а у вас здесь…

– Ну да, ну да… – не поверил старый возница.

Кинт не стал его переубеждать и молча ехал до телеграфа, где попросил старика подождать, вложив ему в ладонь хрустящую купюру.

Телеграф и вовсе походил на пыльный амбар. Пустой зал, размером в несколько шагов от стены до стены и скучающая мадам за окошком, немногим старше Кинта и необъятных размеров.

– Здравствуйте! – чуть ли не воскликнула она, увидев представительного вида господина.

– Добрый день, – Кинт приподнял и опустил шляпу, – мне нужно дать телеграмму в столицу.

– В столицу…

– Телеграмма срочная с ожиданием ответа.

– С ожиданием… – снова вздохнула она, ее щеки покраснели, руки немного затряслись, но она справилась и протянула Кинту бланк, – возьмите, пожалуйста.

– Благодарю, – ответил ей Кинт и, решив не смущать ее, отошел к окну, придвинул к подоконнику низкую лавочку.

Там он взял со столика перо и чернильницу, и принялся заполнять мелким и аккуратным почерком пустые линии бланка.

– Ой, все так непонятно, вы уверены, что написали все правильно, – пробежав взглядом по тексту поинтересовалась она, когда Кинт вернулся к окошку.

– Уверен, и не вздумайте добавлять или убирать слова.

– Как будет угодно господину, – стрельнула глазами толстая мадам.

И кто их этому учит, – подумал Кинт и, отвернувшись к окну, улыбнулся.

Ожидать пришлось более часа. Кинт успел выкурить сигару на улице и побеседовать с ожидавшим возницей, который сетовал на то, что все покидают Илкан в поисках лучшей жизни.

«Прибываю на рассвете, ожидай в долине за Илканом» – наконец прочитал лаконичный ответ Мореса Кинт, поблагодарил мадам за окошком и покинул здание телеграфа.

Вернувшись в гостиницу, первым делом Кинт разбудил Тилета и отправил его в туалетную комнату, где в почерневшую от окисла медную ванну он уже набрал горячей воды…

– Полезай! Хорошенько отмойся и побрейся, завтра улетаем.

– Улетаем? – туго соображая спросонья, спросил Тилет.

– Да, улетаем, и ты должен прилично выглядеть, бакенбарды тебе все равно не идут… растут какими-то клочками, так что сбрей эту растительность на лице, и я тебе тут одежды кое-какой купил, сойдешь за лавочника.

– Моими розыскными листами завешаны все тумбы в терратосе, меня узнает первый же городовой!

– Это тебя должно беспокоить меньше всего, да и кроме твоей, там не один десяток физиономий. Завтра мы летим с полковником секретариата безопасности, надеюсь, все пройдет хорошо, а если нет... впрочем, я в любом случае постараюсь тебе помочь.

– Не знаю, Кинт Акан, почему я тебе доверяю, – раздеваясь, пробормотал Тилет.

– А кому еще ты можешь доверять, как не человеку, который сделал в тебе две лишних дырки? – Кинт уселся на кровать и стал стягивать сапоги.

– Ты прав, наверное, никому... – ухмыльнулся Тилет, – ты же, в конце концов, не в голову стрелял.

– Вот именно!

Глава двадцать третья

Тилета пришлось настойчиво будить, как у такого человека, как он, мог быть такой безмятежный сон, для Кинта оставалось загадкой. Ему самому порой приходится вскакивать ночам в холодном поту, Сэт тук к этому и не привыкла… Наконец, растолкав Тилета, Кинт, будучи уже одетым и собранным, присел у окна и глядя на рассвет, что озаряет предгорья, задумался с трубкой во рту… Он думал о Сэт, о Дайме, Григо… отчего-то, последние несколько дней его охватывает беспокойство, как только он думал о семье.

– Надо было дать телеграмму Маару… – вслух подумал Кинт.

– Чего? – вытираясь полотенцем, из туалетной комнаты вышел Тилет.

– Мысли плохие в голову лезут.

– По поводу?

– По поводу семьи.

– Ты же рассказывал, что Конинг тихий провинциальный городок, что там может случиться?

– Не знаю, муторно как-то…

– Ну так давай рванем в Конинг, а потом в столицу, а?

В ответ Кинт только вздохнул, открыл окно и постучал трубкой по подоконнику, вытряхивая пепел. Ему и самому хотелось хоть сейчас наплевать на все и понестись на восток, туда, где дом, где семья, но в памяти всплывали горящие в камине допросные листы, лицо Мореса, и сразу все становилось на свои места… Долг – это все, что сейчас им управляет, а также кое-какие свои мысли, которые уже сформировались после беседы с ученым из Северного терратоса.

– Как брюхо? – уже одевшись, поинтересовался Тилет, выведя Кинта из раздумий.

– Нормально, я перевязался утром начисто, саднит, но терпимо.

– А завтракать, что, не будем?

– Бери вещи, внизу нас ждет омлет с ветчиной, свежая сдоба и чай.

– Какой заботливый Кинт Акан, – Тилет подхватил футляр-саквояж и дорожный баул, – пойдем тогда.

Позавтракали молча и быстро, после чего с большим трудом поймав экипаж на еще сонных улочках Илкана, отправились за город, в живописную долину, вспыхнувшую пестрым ковром полевых цветов.