Шутарна не обладал всей полнотой власти, являясь правителем лишь номинально. Священное право хурритов собирать свои отряды для набегов на сопредельные территории, стало главным фактором в ослаблении этого государства. Никто не хотел служить под началом хурритов, образовывать союзы, помня о многочисленных набегах с их стороны. Гордыня и презрение к остальным народам, явилось главной проблемой в поиске союзников. Митахни было суждено выжить или умереть в гордом одиночестве, без помощи извне и без союзников. Именно потому и нервничал правитель хурритов, прекрасно понимая, в каком тяжёлом положении его народ.
Но и я понимал, что Митахни обречено. Даже если удастся пережить войну с хеттами, на востоке и юге набирали силу сангары и эсоры. Хурриты оказались в окружении враждебных народов и не могли получать главного для выживания — человеческий ресурс. Хетты с запада и севера безнаказанно могли проводить политику экспансии, порабощая соседние племена, увеличивая свою численность. Эсоры и сангары могли проводить экспансию на восток и на юг, хотя их возможности были более ограничены из-за сильного Египта на юге. Единственный путь для хурритов оставался на север, но там возвышались горные пики Кавказа.
У меня в запасе оставалась неделя, больше ждать Шутарна не будет. На ночном небосклоне висела убывающая луна, а мои скалолазы упорно карабкались на стену. Я и сам каждую ночь штурмовал стену с воинами — оставались шероховатости, но в целом спецназ справлялся отлично. Ещё несколько тренировок и можно будет выступать в путь. Шутарна обещал двести лучников за пару дней нашего отъезда. Придётся поработать и с ними — залог успеха в полной координации действий.
Следующие трое суток прошли в рутине работе: днём мы отсыпались, ночью тренировались до изнеможения. Напряжение в Вешикоане достигло предела: прекратились приходы караванов, словно торговцы уже чуяли смерть.
— В Уруке с нами не захотели торговать, — жаловался Самум, вернувшись с половиной товаров. — Еле сдержал Берди и Ахбухча от кровопролития. Сангары потеряли страх, ждут, что нас разобьют хатты, да поразит их сам Тешуб.
Караванщик ещё долго сокрушался по поводу вероломных сангаров, трусливых эсоров и подлых хаттов. Вызвав к себе Ахбухча и Берди конкретно пропесочил обоим мозги. Их не для того взяли в компаньоны, чтобы они обнажали мечи на каждое слово сангаров. Оба парня молча выслушали мои угрозы отправить их пасти овец, понимая, что я прав.
За два дня до отъезда в Вешикоане стали стекаться «арха» с лучниками. Прибытие воинов взбудоражило город, пришлось самому бежать к Шутарне, чтобы по городу пустили слух о готовящемся походе против касситов.
— Зачем? — наивность правителя хурритов меня раздражала.
— В Вешикоане полно шпионов хаттов, если они прознают про воинов, могут усилить гарнизон Нарриша, — как малолетнему втолковывал прописные истины.
— Мы нашли всех шпионов, — парировал Шутарна, но просьбу мою выполнил. На второй день во всём городе множились слухи про поход против касситов.
— Они как малые дети, — Ада молча слушала, пока я изливал душу.- Не понимаю, как они с таким отношением ещё не истреблены многочисленными соседями.
Это была последняя ночь дома перед выступлением на запад.
— Ты не можешь всех исправить, — рука Ады гладила мои волосы, — может, мы не совсем верно выбрали место?
— Хетты? Эсоры? Думаешь они лучше? Гораздо хуже, у этих хоть понятия чести возведены в кодекс, можно не ожидать удара в спину. Из имевшегося выбора хурриты — самый оптимальный вариант, — вздохнув, приподнялся на локте. — Но благородные умирают первыми, как и самые смелые.
— А может нам податься домой? — Ада присела в кровати, свет ночника осветил соблазнительные формы.
— Домой?
— Да, на Днепр, к примеру. Там наши предки, Арт!
— Нет там наших предков, Ада. Я уже спрашивал у Виктора, наши возможные предки примерно на территории Германии, Прибалтики.
— Всё лучше, чем здесь, эта жара убивает, — лёгкое покрывало совсем спало с неё, а может, Ада это сделала специально.
— Жар костей не ломит, — пробормотал, потянувшись к жене. Предстояла долгая разлука, а мне хотелось насытиться своей красавицей.
Уснули мы лишь под утро, вконец обессиленные и убитые ночной жарой. Перед сном Аде удалось вырвать у меня обещание, что я всерьёз подумаю про возвращение на историческую родину.
Днём начали подготовку к походу: Шутарна сдержал обещание. Кроме двухсот лучников с большим запасом стрел, нас сопровождал обоз из десяти повозок припасами. Лучники возмутились, узнав, что придётся идти пешим ходом. Ещё больше возмущение вызвала необходимость выбора командира: колесницы были отдельным родом войск, подчинявшимся только правителю. Пришлось назначить себя командиром, с этим решением согласились все. Практически все лучники участвовали в сражении с сангарами и знали меня в лицо.
Провожать нас пришёл и Шутарна. Отведя меня в сторону, правитель пожелал удачи. Мы условились, что в случае удачи, я пришлю к нему конного вестника. Из Вешикоане мы выступили в сторону юга, чтобы окончательно сбить с толка шпионов хеттов. Не исключено, что у шпионов есть голубиная почта или её аналог. Я об этом говорил Шутарне, заметив, что многие в городе держат голубей, но правитель хурритов отмахнулся от моих предположений.
Лишь когда Вешикоане скрылся из виду, сменили курс, чтобы обогнуть город по широкой дуге. Не будь с нами пеших лучников, предместий Нарриша достигли бы к исходу вторых суток. Лишь на утро четвёртого дня похода, местность стала меняться, переходя из пустынной равнины в холмы.
— Мы близко, — констатировал Этаби, ехавший рядом со мной.
— Разобьём лагерь в первой лощине и дождёмся темноты. Не сто́ит рисковать, можем случайно наткнуться на конный патруль хеттов.
Уставшие от перехода люди с наслаждением растягивались на траве. Жечь костры я строжайше запретил, выставив дозорный пост в пятистах метрах западнее. Сегодня была вторая безлунная ночь, нового месяца на небе не было заметно.
Когда окончательно стемнело, выступили в путь. Приказал обмотать морды лошадей, чтобы не выдали нас несвоевременным ржаньем. Посланные вперёд разведчики доложили, что мы приближаемся к Нарришу. Меня удивляло умение хурритов видеть в кромешной тьме, но присмотревшись по направлению руки Этаби, заметил, что-то мерцающее на горизонте.
— Это звезда?
— Нет, огни на башнях. До них примерно десять минут галопом. «пять-шесть километров», — мысленно перевёл значение в более удобное для себя. Пройдя примерно четыре километра, я остановил отряд.
— Шулим, пусть скалолазы оставят все оружие кроме кинжалов. Лучники остаются здесь, пока к ним не прискачет конный воин, что крепость взята. Этаби, остальные воины нашего отряда идут с тобой, но останавливаются от крепости в трёх полётах стрелы. Не давайте лошадям ржать! Если всё пройдёт удачно, подам сигнал факелом с башни. Постарайтесь бесшумно приблизиться к крепости, чтобы застать воинов в казармах врасплох.
Сам тоже снял меч с перевязи, на стене он будет только мешать. Заставил каждого воина подпрыгнуть несколько раз, чтобы убедиться, что ничего не шумит и не звякает.
— За мной, — четырнадцать человек пошли за мной, немного забирая влево, чтобы приблизиться к крепости по самому краю обрыва. Остальной отряд под предводительством Этаби спешился и повёл лошадей на поводу. На расстоянии трёх сотен метров основной отряд притаился в небольшой лощине. Дальше было опасно, большая масса людей могла выделиться тёмным сгустком даже в этой темноте.
— Шулим, с этого момента не единого звука, передай остальным. — Молчаливыми тенями мы бесшумно скользили в сторону Нарриша, максимально пригибаясь к земле. Самым опасным отрезком пути была тропа под самыми стенами, от края пропасти до неё было меньше тридцати метров. Присев на землю, разулся, остальные воины молча последовали моему примеру.
Я насчитал триста пятнадцать шагов, прежде чем мы миновали южную стену. Из крепости периодически слышалось мычание, ржали и лошади, но человеческих голосов не было слышно. Западная стена оказалась короче — всего двести тридцать один шаг. Миновав западные ворота, на башнях которых горели масляные светильники, через минуту упёрлись в скалы.
