— Труби! —приказал воину рядом со мной. Ещё вчера выбрал трубача для подачи сигнала. Хуррит вскинул рог: протяжный заунывный звук служил сигналом для открытия ворот и атаки конницы хурритов. Распахнулись западные ворота, и хурритская конница — всего пятьдесят всадников, но отборных — врезалась в бок растерянным хеттам. Первый натиск был столь успешен, что казалось будто хетты не оказывают сопротивления. Оба конных отряда уже вышли из зоны обстрела лучников и сейчас личное мужество, и выучка конных всадников решала исход битвы.
Недаром хурритская конница считалась лучшей в Месопотамии: число хеттов на лошадях уменьшалось с катастрофической быстротой. Около десятка хеттов не выдержали, развернув лошадей, рванули в сторону выхода из ущелья.
— Не упусти их, Этаби, — хуррит не мог слышать меня, но беглецов он видел. Вместе с Этаби в погоню ринулось несколько хурритов. За пять минут битва была окончена: хурриты вязали раненых и сдавшихся хеттов. Вся площадка перед западными воротами была усеяна трупами людей и лошадей. Бедным животным тоже досталось, я видел не меньше тридцати павших лошадей. Ещё пара десятков, с торчащими в боках стрелами, носилась по ущелью. Большинство же лошадей, потеряв всадников, успело убежать к западу, вслед за отступавшими хеттами.
Лучники покинули стену, добивая раненых ударами кинжала в горло. Прямо на моих глазах один из лучников перерезал горло хетту, придавленному лошадью. Покончив с хеттами перед крепостью, хурриты умчались на запад за бежавшими хеттами и Этаби. У войны неприглядное лицо во все времена. Это я видел и раньше, увидел и сейчас, как с убитых снимали доспехи, сапоги. Ещё не остывшие после боя хурриты, собирали оружие и доспехи врага.
Этаби с хурритами вернулся через десять минут:
— Двое ушли, кони у них быстрее наших оказались, — гигант сплюнул на землю. Его правая рука и часть лица была в брызгах крови.
— Это твоя кровь?
— Нет, этих шакалов, что бежали как трусы, — спрыгнув с лошади, Этаби показал рукой на поле сражения:
— Что делать с трупами?
— Скинем в пропасть, — ещё до его возвращения я думал про трупы. Не хватало, чтобы у нас началась эпидемия.
Итог первого боя для хеттов оказался плачевным: мы насчитали сто сорок восемь трупов, из которых большая часть полегла под стрелами. У хурритов тоже были потери: трое лучников погибло под ответным огнём хеттов, два конника были серьёзно ранены и один погиб, сорвавшись в пропасть вместе с конём во время преследования. Эта смерть больше всего опечалила хурритов, погибший Гарси слыл отчаянным смельчаком и балагуром. Ещё несколько человек получили лёгкие ранения, но такие раны воины получали практически всегда и привыкли обходиться элементарным прижиганием раны.
— Это была пробная попытка, в следующий раз не будет так легко, — остудил радость Шулима и командира лучников. — Они придут снова, придут с большой армией, с лестницами и тараном.
Меня удивила тактика Супилулиума — как можно послать конный отряд на штурм крепости. Но потом вспомнил о прежней тактике хурритов: не будь меня, они открыли бы ворота, чтобы вступить в бой. Возможно, что хеттский царь рассчитывал на такое развитие событий. А учитывая, что хурритские всадники практически не пользовались луками, хетты могли без труда расстрелять врага ещё на дистанции.
Отобрав пятерых лучших всадников, вместе с Этаби мы решили провести разведку, чтобы понять, где находятся главные силы противника. Каждый взял по дополнительной лошади, если придётся спасаться бегством. Старшим в крепости оставил двоих — Шулима и командира лучников по имени Супимат. Я бы предпочёл взять Шулима вместо Этаби, но последний уже успел повздорить с парой лучников, собиравших стрелы.
Большинство стрел приходило в негодность после стрельбы: наконечники застревали в теле врагов, падая, хетты ломали древки. К моему огорчению, хурритские и хеттские луки различались, разными были и стрелы. Тем не менее приказал собрать и вражеские стрелы с луками — если останемся без своих, пригодятся и они. Несколько лучников отпустили нелицеприятную фразу относительно моего приказа. Я не слышал, но от ушей Этаби реплики не ускользнули. Недолго думая, хуррит обрушил свой огромный кулак на голову одного лучника и едва не задушил второго.
Пришлось вмешать лично, потому что едва не случилась бойня между своими. Лучники вступились за товарищей, а «спецназ» ринулся на помощь Этаби. Только пригрозив лично убить голыми руками зачинщиков, смог восстановить порядок. Но оставлять Этаби среди превосходящего числа лучников не решился.
— Шулим, Супимат, если хотя бы один из воинов тронет другого, я лично сброшу вас обоих в пропасть! — Для убедительности поклялся именем Тешуба, этого бога хурриты чтили.
Отъехав от Нарриша на метров четыреста, остановился: с этого расстояния стены крепости не казались очень высокими, хотя достигали двенадцати метров.
— Только мне попались эти два труса, — рычал всю дорогу Этаби, вспоминая сбежавших хеттов. Я планировал вернуться в крепость к сумеркам, чтобы не оставаться ночью на вражеской территории. Меняя лошадей, мы быстро продвигались на запад. Маленькое хеттское село из десятка домов оказалось покинутым, причём люди ушли совсем недавно. Угли в очагах даже не успели остыть.
Солнце перевалило через зенит, пора было возвращаться, но зоркий Этаби заметил группу людей в кустарниках. Сколько я не вглядывался в равнину, людей не видел.
— Они спрятались среди кустов, — горячился хуррит. Никто из остальных воинов не заметил людей в чаще, куда указывал палец кузнеца.
— Ладно, проверим этот кустарник и поворачиваем обратно, — до места, указанного Этаби было не меньше километра. Как можно заметить среди кустов людей на таком расстоянии, я не мог понять. «Померещилось ему», — но я ошибся, среди кустарника действительно находились люди. Судя по тому, что мы увидели, это были жители покинутого селения. Пятеро взрослых мужчин, пара стариков и около двух десятков женщин с детьми разного возраста.
Дети осмелели первыми, поняв, что их не будут убивать, осмелели и остальные беженцы. Они рассказали, что бежали, напуганные словами двух хеттских воинов, спасавшихся после разгрома их отряда. Хетты поведали им о бесчисленном войске хурре, что следует по их пятам.
— У страха глаза велики, — не удержался от русской поговорки. Пришлось перевести Этаби, доставшему меня, что я сказал на «необычном языке».
— Возвращайтесь в своё селение, мы не воюем с мирными людьми, — беженцы даже стали предлагать нам еду после моих слов.
Распрощавшись с беженцами, повернули домой, надо было добраться до Нарриша при свете дня.
— Сзади всадники, — подал голос один из хурритов. Облако пыли видел даже я, враг находился достаточно близко. Они могли нас не заметить, но, продолжая путь, хетты наткнутся на беженцев. А те расскажут про пятерых хурре, что ещё не успели уйти далеко.
— Много их, Этаби?
— Пыль большая, — уклонился от прямого ответа хуррит, — мы же не будем бежать?
— Ещё как будем! Вперёд! —пришпорил своего скакуна. Вторая лошадь бежала рядом, с намотанными на луке седла поводьями. Этаби не стал спорить: любая храбрость имеет пределы. Вступить в бой с многократно превосходящими силами противника не является отвагой. Такое называют безумством. А безумцем кузнец никогда не был.
Отряд мог быть авангардом всего войска хеттов: в таком случае враг завтра окажется у самых стен с учётом скорости пеших воинов.
Меняя лошадей, мы, не сбавляя скорости, продвигались на восток, к стенам спасительной крепости.
— Они отстали, — резюмировал Этаби во время очередной смены лошадей. Я тоже не видел пыли, наше преимущество в сменных лошадях спасло жизни в очередной раз. Мысленно дал себе зарок, никогда не отправляться в путь без второй лошади. В эпоху конных путешествий сменная лошадь даёт возможность вдвое быстрее преодолевать путь.
До ущелья добрались уже практически в сумерках, ещё немного и окажемся среди своих. Лишь когда запели стрелы, спохватились и громко окликнули стражу на стене. Прошло несколько томительных минут, прежде чем я услышал голос Шулима:
