"Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Лазаренко Ирина

От печи обернулись двое: худая старушка и молодая женщина. Старушка была невысокой, сухонькой, в заношенном шерстяном платье и простом платке, из-под которого выбивались седые прядки. Глаза у нее были темно-карие, круглые и глуповатые, лицо улыбчивое. Двигалась она вперевалку, трудно перебирая искривленными ногами, держась за стены и мебель.

Родственница? Нянька? Непонятно. Семейного сходства с Эрреном или его женой на первый взгляд не было видно.

Темноволосая, невысокая, сероглазая молодая женщина с гладким и доверчивым лицом могла бы сойти за подлетка, если бы не внушительный живот. Она радостно ахнула, выронила деревянную ложку и бросилась обнимать Эррена. Швец гладил жену по маленькой узкой спине и полотняной шапочке, натянутой до середины ушей, – чтобы волосы, не приведи Божиня, не попадали в стряпню.

Маг скинул куртку, положил на стул.

Старушка наблюдала за швецом и его женой умиленно. Шадек – немного нетерпеливо. Ему хотелось побыстрее покончить с приветствиями и представлениями. И еще – пить.

К тому же стало вдруг не по себе. Все здесь было такое уютное, доброе, мерное – не к тому маг привык за месяцы переезжей жизни! Мелькнула ехидная мыслишка: вот так и живут нормальные люди – им всегда кто-то рад, о них непременно заботятся, и самим им тоже есть, о ком печься. Но тебе никогда ничего такого не светит, непоседа.

– Гавель, – Эррен отстранил жену и обернулся к магу. – Дорогая, это Шадек. Он маг, и он будет оберегать тебя, пока наше дитя не появится на свет.

– Эм, – тот потряс головой. – То есть да. Доброго дня?

– Уштроим, – подала голос старушка. – Как ешть уштроим, швободна маншарда ведь, даше убиралишь в ней третьего дня!

– Замечательно, – заверил Шадек, снова обернулся к Эррену и его жене и вытаращил глаза.

Гавель зачем-то стянула с головы полотняную шапочку. Из густых темных волос торчали кончики острых ушей.

Нет, браки человеческих мужчин с эльфийками не были совсем уж редкостью – в Ортае с равным спокойствием относились к любым союзам, от которых могли рождаться дети. Женщины людского рода могли иметь потомство только со своими мужчинами, а вот мужчины могли сочетаться браком и заводить общих детей с представительницами любой расы.

Но какой здравомыслящий человек без содрогания разделит кров и ложе с орчихой или гномкой? Вот эльфийки или дриады – другое дело! Но дриады в своей Даэли далеко, а эльфийки – рядом.

Однако паровались с ними все же редко: дети в смешанных браках наследовали расу матери. За исключением дриад: рожденные ими девочки тоже были дриадами, а мальчикам доставалась раса отцов.

В общем, будущий ребенок швеца был эльфом.

– Так значит… – глупо начал Шадек, но не закончил фразы.

Кухню от дома отгораживала простенькая сосновая дверь. Маг обратил на эту дверь внимание только теперь, когда она отворилась, впуская в помещение еще одну девушку.

Эррен опустил голову, пряча улыбку.

Шадек не скрывал своего восторга от предстоящей работы в паре с молодой очаровательной магичкой, и швец не спешил его разочаровывать. Но магичка, сказать по правде, была какой угодно, только не очаровательной. Маленькая, еще меньше его изящной жены, худая, шустрая и «невыразительная», как сказала бы почтенная матушка Эррена. У магички были мелкие, непримечательные черты лица, светло-карие глаза, волосы цвета соломы, фигура подлетка. Ну правда, и захочешь посмотреть – не найдешь, на что!

То, что магичка, увидев Шадека, в единый вздох сравнялась цветом со спелой малиной, швеца не удивило. Но вот что сам маг, увидев девушку, застынет не хуже кухонного опорного столба – это было неожиданно. Парень прямо-таки вытаращил свои светлые глаза и с непонятным выражением лица пялился на красные щеки магички.

А та, как показалось Эррену, всерьез собралась хлопнуться в обморок.

Гавель, в отличие от мужа, понадобилось примерно полвздоха, чтобы понять причину обоюдного замешательства.

– Вы, я вижу, знакомы? – весело спросила она, показав ровные мелкие зубки.

– Учились вместе, – просипел Шадек, прочистил горло и зачем-то уточнил: – В одной связке. Привет, Бивилка.

– Эррен и Гавель занимают большую комнату на втором этаже. В средней живет брат Эррена, Каль. Не видел его? Белобрысый паренек, шустрый – жуть. Дома редко бывает, все носится где-то. Даром что зима, и куда ему бегать, вот скажи?

Когда оторопь от встречи прошла, Шадек подхватил Бивилку на руки, хорошенько стиснул в крепких объятиях и весело заявил: «Как же я соскучился по тебе, ненаглядная! Где твоя совесть девичья? Хоть раз бы письмишко какое черкнула, лентяйка бессовестная!»

Девушка тоже передумала смущаться и вызвалась помочь Шадеку устроиться. Много ли вещей у разъезжего мага? Вначале кажется, что не очень. А потом он начинает потрошить свою котомку.

Бивилка сидела с ногами на кровати и хрупала каленые орешки из прихваченной в кухне миски. Гавель на такое самоуправство и ухом не повела. На Шадека магичка смотрела с обычным своим смущенным восторгом.

Он изменился – выглядел более… взрослым? Движения стали не такими размашистыми, выражение лица – внимательным, пытливым, а взгляд – таким пронзительным, словно видел человека насквозь, вместе с потрохами, костями и тайными умыслами. И все-таки было понятно, что Шадек-разгильдяй никуда не исчез, а всего лишь прекратил без толку брыкаться, ужился с порядками новой взрослой жизни, по мере сил сделав их удобными для себя.

Поняв, что уже некоторое время сидит и мечтательно пялится на друга, Бивилка смутилась и затараторила:

– А малую комнату на втором этаже отдали мне. По-моему, там у них был склад для лишних вещей. Расчистили местечко для кровати, сундук освободили – вся недолга, а барахло вокруг как лежало стопками до самых окошек, так и лежит. Но я что? Я не привередная, мне после разъезжей жизни, постоялых дворов, общинных изб много надо? Своя комната в настоящем доме, хорошие люди вокруг, да еще бесплатная еда, и вдобавок денег платят. Ха! И все это зимой, когда не больно-то побегаешь по трактам! Да сама Божиня послала мне Эррена!

– Чем тебе тракты-то не угодили? – Шадек поднял крышку сундука.

– Да так, – Бивилка дернула плечом. – Не много я зарабатываю в этих разъездах.

– О, я даже догадываюсь, отчего. Мнешься, смущаешься, за то не берешься, за это не хватаешься, цену ломить боишься?

– Не без этого, – признала девушка, чуть порозовев. – К тому же во мне не больно-то хотят мага видеть, понимаешь? Смотрят так, будто я приехала шутки шутить. Было дело, голова одной деревеньки мне заявил: «Ты, деточка, ехай домой да верни лошадку папке, пока он сам тебя не отыскал да хворостиной по заду не отходил». Представляешь?

– Даже очень, – признался Шадек, стараясь не рассмеяться. – У тебя не больно серьезный вид. За ним не углядеть лучшую магичку выпуска.

Бивилка порозовела еще сильнее.

– Знак Школы показывать пробовала?

– Пробовала. Но, даже если я увешаюсь всякими знаками до макушки, это не очень поможет. Судят-то все равно по виду, а не по знакам, а устраивать выступления с фокусами всякий раз – унизительно и утомительно. Словом, разъезды у меня не очень богатые, Шадек.

Парень хмыкнул и закрыл крышку, занырнул в котомку за новой порцией добычи. Оглянулся на девушку.

Ему не нравился ее новый взгляд исподлобья, не нравилось, как она сутулилась. И как опускались уголки ее губ. И как старательно она делала вид, что все остается по-прежнему. Что она идет по правильной дороге, а ее представления о собственной роли в мире, вбитые в голову бабушкой и школьными наставниками, все еще работают. Шадек понимал, что других представлений Бивилке не давали, а определять их для себя самостоятельно она была не приучена.

Как выглядит человек, собирающий в кучу сломанные вещи и говорящий себе, что они вполне еще ничего?

Что происходит с деревянным колышком, который попытались вбить в лист железа?

Шадек устроил на столике несколько замурзанных тонких книжек.