Земная кровь - Лаумер Джон Кейт (Кит)

— Почему ты ненавидишь джиков?

— Да нет, на самом деле я не испытываю к ним ненависти, но вопрос стоит так — либо — они, либо — мы.

Роун отхлебнул из стакана, закашлялся и отнставил напиток.

— Что это? Вкус ужасный.

— Виски. Ты скоро полюбишь этот напиток, он помогает забыть неприятное.

Роун отхлебнул еще раз и скорчил гримасу.

— Не действует, — констатировал он. — Я все помню.

— Подожди немного. — Генри Дред встал и нанчал расхаживать по каюте. — Что ты знаешь о земной истории, мальчик?

— Полагаю, немного. Мне как-то отец рассканзывал, что когда-то земляне управляли всей Ганлактикой, но что-то случилось, и теперь они разнрозненны, а те, кто остался в живых…

— Не лони», малыш, а — мы. Я — землянин, ты — тоже. И нас значительно больше, нежели принято думать. Конечно, мы разрозненны и во множестве миров просто подверглись мутации; и мы совсем не заботимся о появлении себе подонбных. Но мы все еще — земляне, все еще — люнди. И эта Галактика пока принадлежит нам. Праздник гуков и джиков слишком затянулся, малыш. Сейчас человечество на пути к возрожндению, и каждый из нас должен внести свою лепту в этот наиважнейший процесс.

— Это значит — убивать Стеллери и Гома Балжа, то есть людей их типа?

— Слушай, что сделано, то сделано. И джики для меня — это только джики. Я сожалею о девнчонке, но, черт побери, ты же сам сказал, что она была полукровкой…

Роун привстал, Генри Дред, как бы сдаваясь, поднял руки.

— Ладно, ладно, никаких возражений. Я понлагаю, мы с тобой должны заключить союз. Так что давай на время отложим ссору. Мы оба — земляне, вот с этим и надо считаться.

— Но почему я должен ненавидеть джиков? — Роун допил виски и с отвращением отнставил стакан. — Вот ненавидеть тебя — у меня есть причины, а джики меня воспитывали. Они ничуть не хуже твоих гуков. Некоторые из них были моими друзьями. Единственным человеком, которого я знал, был мой отец, но, полагаю, и в его жилах текла не совсем земная кровь. Он был ниже тебя и шире в плечах, а руки такие же толстые, как у минида. Да и кожа темно-конричневого цвета. Он, наверное, не принадлежал к настоящему земному роду.

— Трудно сказать. Я где-то читал, что очень давно, кажется, еще в предысторические временна, люди были разной расцветки — черные, краснные, желтые, бордовые, может, даже зеленые, я точно не знаю. Позже они смешались, и истиннные цветовые расы исчезли. Но, может быть, твой старикан был атавизмом или даже происнходил из настоящего древнего рода.

— А кто-нибудь знает, как выглядит настонящий землянин? — Роун двумя пальцами вытянул прядь своих густых темно-рыжих волос и закатил глаза, чтобы на них взгляннуть. — Ты когда-нибудь вообще-то видел танкой цвет волос?

— Нет, но тебе нечего беспокоиться по этому поводу. У каждого свои недостатки. Черт, люди бродят по Галактике вот уже более тридцати тынсяч лет. Неудивительно, что они адаптировались к самым разным условиям самых различных минров, они на себе испытали все — от мутагенных вирусов до космической радиации и уранновых ожогов. Потому мы и варьируем в пренделах истинного происхождения. Но истинные или нет, мы все равно — люди. И должны дернжаться вместе.

Роун смотрел на пустой стакан, Генри наполннил его, и Роун снова хлебнул.

— Вообще-то, Раф был мне не настоящим отнцом, — задумчиво произнес Роун. — Они с мамой купили меня на воровском рынке в Тамбуле за две тысячи кредитов.

— Тамбул? Хм, поганое место для такого парння, как ты. Это там ты воспитывался? Роун кивнул.

— А кто были твои настоящие родители? Пончему они продали тебя?

— Не знаю. Я тогда был всего лишь оплодотнворенной клеткой.

— Где же эти чертовы джики взяли настоянщую земную расу?

— Не знаю. Отец и мама никогда об этом не говорили, а дядя Тхой-хой тем более. Думаю, манма ему просто запрещала.

— Ну, это неважно. Я вижу, ты ближе других к истинному земному происхождению. Я сделал тебя членом моей команды…

— Я не хочу быть членом твоей команды, — перебил его Роун. — Я хочу вернуться домой. Я даже не знаю, жива ли еще моя мать, ведь отец погиб, и о ней некому позаботиться. Я и Стеллери потерял. Я даже потерял Гома Балжа…

— Перестань плакаться, малыш. Черт побери, ты мне нравишься! Играй по правилам, и все будет отлично! Ты увидишь Галактику, полунчишь свою долю добычи и однажды совершишь такое, о чем даже боялся мечтать.

— Я не хочу добычи — хочу вернуться к свонему народу. Я не хочу разрушать — я хочу стронить.

— Конечно, у тебя есть мечта, малыш. У кажндого человека она есть. Но если ты не будешь драться за эту мечту, то ее осуществит кто-то другой.

— Но Галактика так велика, неужели в ней не найдется места для всех нас?

— Мальчик, ты еще должен узнать очень мнонгое о себе подобных. У тебя есть воля к жизни, и ты должен уметь завоевывать или суметь уменреть, если придется. Когда-нибудь мы сделаем из этой Галактики нечто вроде нашего собственного рая, но только для нас и ни для кого больше.

— Существуют миллионы джиков, — сказал Роун. — А ты — единственный человек, которого я видел.

— Земляне разбросаны по всей Галактике, где только Империя имела свои аванпосты. И я сонбираюсь найти их. Если даже и останусь в одинночестве. Неужели ты полагаешь, будто я здесь только ради наживы? Никогда в жизни, мальнчик. Я мог бы купаться в роскоши еще двадцать лет назад, но у меня есть цель.

— А зачем тебе нужен именно я? Я не собинраюсь ради твоих целей убивать джиков.

— Слушай, малыш, эта команда тупиц — дрянь. Я могу нанять кого угодно за один лишь обед, устроенный в Марпарли на Буна-два. Но ты — человек, а мне важен каждый человек, где бы я его ни встретил.

— А я ничего не забыл, — Роун кивнул на опорожненный стакан. — Эти виски — мошеннинчество. Как и ты сам. Ты убил моих друзей и после этого думаешь, что я смогу помогать тебе?

Генри твердой рукой схватил Роуна за плечо.

— Слушай, малыш, человек должен жить. Я начинал в земном гетто на Берглу, со мной плохо обращались, буквально плевали в лицо, я рабонтал, как вол. Дня не проходило без напоминанния, что я — человек, а человеческая доля — это пинки и проклятия, одни неприятности. Дальше черлого хода меня не пускали, а жрал я только отбросы. Но человек всегда стремится жить — ненважно как. Мне приходилось слушать, видеть и запоминать многое. Они дразнили и смеялись нандо мной; они рассказывали, как когда-то Земная Империя заполонила пол-Галактики и как земнляне петухами разгуливали по городам в миринадах миров, подчиняя вся и всех. И как теперь я стал рабом, и что мне еще выпало счастье чинстить их вонючую одежду и бегать по их порунчениям. И возможно, однажды, если я буду хонрошим работником, так и быть, они дадут мне девочку-полукровку и позволят наплодить деток-мулов, иначе — рабов, которые будут работать на них, когда я сдохну. Я внимательно слушал все это и извлекал из их рассказов такую информанцию, о которой они не в состоянии были даже помыслить! Они не знали землян, мальчик. Кажндый раз они показывали мне книги с картинканми земных военных офицеров в полной форме и рассказывали, как ниссийцы разгромили флот; или вручали мне старый земной пистолет и опинсывали, как их великий дедушка добивал уминравших от голода людей. Они пытались внушить мне рабскую покорность, не подозревая, что все их рассказы пробуждали и воспитывали во мне чувство завоевателя. Как-то один из них допунстил ошибку, он позволил мне взять ручной бланстер. К тому времени я уже прочел о нем пару книг и знал, как им пользоваться. Я снял его с предохранителя и сжег старого Круга, пару свиндетелей, затем расплавил ленту на ноге.