Фантом. Инженер системы 1 (СИ) - Ан Игорь

Щитом я перегородил коридор. Так что между стеной и металлическим краем остался проход не больше полуметра. Болты вбил в дверные коробки по обе стороны коридора. В дальние углы поставил автоматы и подпёр их другими вещами. Сверху растянул накидку, снятую с пирата. Хорошо, что сомалийцы носят большие накидки — так они спасаются от беспощадного солнца.

В нескольких местах продырявил накидку проволокой и на неё же подвесил по три болта, так чтобы, задень кто растянутую сверху накидку, арматура начнет брякать, как ловец снов. Только вместо колокольчиков арбалетные болты. Получилось что-то типа шалаша высотой сантиметров восемьдесят, длиной чуть больше двух и шириной с коридор.

Ткань еще приглушила свет от аварийного освещения, создав приятный полумрак — самое оно для сна.

На пол я расстелил остатки вещей и содранную со офисного стула в одном из кабинетов обивку. Получилось неплохо. Пока я всё это делал, Таха тихонько сидела в сторонке, зевала и гладила медоеда. Тот не сопротивлялся, напоминая сейчас не дикое животное, а верного пса. Было видно, что девочка измученная и готова снова отрубиться прямо сейчас.

— Готово! Можно спать.

— Я думала мы поговорим, — пробормотала Таха, забираясь внутрь.

— Завтра. Утро вечера мудренее, как говорят у меня на родине. Ты попробуй заснуть, а я немного покараулю. И попроси своего баджару лечь у самого входа.

Таха сонно кивнула, и не скажешь, что спала до этого больше часа. Хотя там, наверное, был другой сон — восстановительный.

Медоед, выслушав наказ Тахи, словно поняв всё, подошел и лег поперек узкого прохода. Между стеной и краем щита, но под накидкой. Теперь мне стало еще спокойней. Вряд ли кто-то, хоть зомби, хоть отвратительные щупальца, проскользнут мимо него.

Таха устроилась у стенки, а я лег на спину, сцепил пальцы на затылке, уперев голову в стену. Теперь полулёжа я мог наблюдать за коридором поверх спины медоеда. Не знаю, долго ли смогу не уснуть — день выдался тяжелым — но я попробую быть начеку.

— Сладких снов, — прошептал я.

— Спокойной ночи, — уже едва слышно пробормотала Таха.

Похоже, она почти спала.

Отчего-то мне вспомнилось, как мы ездили на Байкал с Ленкой. Стояли там с палаткой, ловили хариуса в крохотном ручейке. Дочь жарила его на палочке над костром, готовила из рыбы уху, запекала в фольге на углях. У неё талант к готовке. Правда сама она его отрицает всеми силами. В двенадцать лет дети редко признают, что-то что не совпадает с их желаниями. Ленка лет с девяти хотела стать солдатом, как её папа. Дочь гордилась мной, особенно сильно, после ухода матери. Она даже в военно-патриотические лагеря каждое лето ездила уже несколько лет. Там и сейчас должна была быть, когда всё случилось. Я отправился на «Новую реальность», а Ленка уехала в Белокуриху, на сборы.

Это меня немного успокаивало. Шанс выжить, находясь рядом с профессиональными военными, пусть и отставными, выше. В этом я не сомневался.

С этими мыслями и под тихое сопение Тахи я и уснул.

Он лежал, свернувшись клубком, прикрыв нос задней лапой. Так ему бело легче прятаться от запахов, доносящихся от тех двоих, которые спасли его, которых он сейчас берег. Пахли они, конечно, получше гиен, но нос всё равно забивало.

Маленькая спасительница дышала ровно, чуть вздрагивая во сне. Это он чувствовал телом, прижимался к ней, пытался согреть. Большой и суровый, тоже заснул, долго пролежав с открытыми глазами. Наверное, хотел сторожить, но не смог справиться с навалившимся сном.

Он пошевелился, перелег поудобней.

Откуда-то издалека послышались тяжелые шаги. Он встрепенулся, поднял морду, навострил уши.

Так и есть: бух-бух-бух. Кто-то громко топал — сначала быстро, затем медленней.

Он превратился в слух.

Шаги замерли. Миг, и послышался скрежет, словно кто-то рвал металлическую кору стальными зубами. Не так близко, чтобы поднимать тревогу. Может быть, на другом конце норы. Или там, где они вошли, в том противно воняющем страхом и смертью зале. Эти двое ничего даже не услышат, но не он. Его слух совершенней, зрение острее, нюх на несколько порядков лучше.

Он втянул носом воздух. Слабые колебания несли новые запахи: чего-то неестественного, острого, неприятного. Он знал похожие. Так пахли машины.

Глава 20

Елена Матвеевна

Ленка стояла на камне посреди речки, замерев. Выжидала.

Бурный, но мелкий поток под ногами белел барашками, сверкал ледяными искрами в лучах солнца. Самодельная острога — вилка, прикрученная проволокой к прямой толстой ветке — оттягивала руку. Вилка была мельхиоровая, найденная в одном из деревенских домов. Алюминиевые из лагеря не годились. Попадись рыба чуть побольше, и зубья гнулись, не пробивая спину, а рыбина уходила на глубину, где её уже не достать.

Ленка охотилась с самого утра. Она называла это охотой, потому что рыбалка — совсем другое. Пацаны постарше — их осталось всего двое — пошли ставить силки. Сергей Александрович научил, и сейчас был шанс поймать зайца. В округе их водилось много.

Другие девчонки, постарше, больше туристки, чем солдаты, ничего кроме разжигания костра и установки палатки делать не умели. Их Ленка не особо жаловала — капризы и задаваки. Да ещё эти вечные разговоры про мальчиков — фу! Впрочем, девочки тоже не слишком стремились завести дружбу с чуть отстранённой, колючей мелюзгой.

Всего их в отряде было семеро. Все, кто сумел выжить через сутки после катастрофы. До того, на фестивале в урочище Щеки, народу было несколько сотен. Все погибли либо обратились.

Сергей Александрович вывел, кого успел. Можно сказать, жизни им спас. Оттого парочка старших девочек смотрели на него с восхищением, от этого Ленке становилось особенно мерзко. Она даже как-то им суп пересолила. Специально. Но они лишь поблагодарили её за вкусную еду. Не заметили — дуры! Еще бы тут заметить… Сергей Александрович был высоким, светловолосым, мощным, как скандинавские боги из сказок, которые частенько читал ей отец. Да ещё возился с ними, как с маленькими.

Вообще, с командиром отряда им повезло. Другие вожатые погибли почти сразу. А он действовал жестко. Монстры, появившиеся в лагере, никого не жалели. Другие вожатые попытались с ними поговорить, думали это возможно. А Сергей Александрович всё понял сразу. Пацаны говорят, он несколько десятков этих тварей завалил в одиночку. Не зря отец говорил ей держаться этого человека.

Ещё он говорил, что удивлен, как Сергей Александрович вообще попал в вожатые, что, наверное, он смог скрыть свое прошлое. Что за прошлое скрывал командир, Ленка не знала, но отец сказал, раз он из Инквизиторов, то за детей горло перегрызет кому угодно, если придется — зубами. Такого Ленка не замечала, но что он за них голыми руками оторвал голову одной из тварей — такое было.

Сейчас, когда Система выдала всем оружие — Сергею Александровичу достался здоровенные меч — пацаны за глаза стали называть его Пал Палыч. Но командир требовал субординации и просил называть «командир» или по имени отчеству. Правда, сам называл всех подопечных строго уменьшительно-ласкательными именами: Светочка, Максимка, Леночка. Как же это бесило!

Ленка фыркнула, когда стайка серебристой мелочи выскочила из воды. Одна рыбешка стукнулась ей в лодыжку, обрызгав ледяными каплями. Нет. На такую мелочь и охотиться не интересно. Пусть её малыши сачком ловят. Ленка ждала рыбу покрупнее. Ей из неё ещё обед готовить.

Настроение вмиг испортилось, едва она вспомнила, что теперь почти вся готовка на ней. Дурацкая Система поиздевалась, выдав класс «Повар» прирожденному солдату, а в качестве системного оружия кухонный нож. Да, точную копию сантоку от Тодзиро.

Такой нож был у нее дома. Отец подарил на одиннадцать лет, когда понял, что дочка любит готовить. Родители в таком возрасте дарят девочкам кукол, в крайнем случае, книжки, а ей достался нож. Может быть, если бы мама была с ними…