"Фантастика 2025-68". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Калинин Алексей

А вот Рабинович особо не парился. Он просто в союзе о Старшими Братьями наладил чеканку российских серебряных рублей в самой Манчжурии. Китайцев, я имею в виду простых людей и бизнесменов, а не чиновников и правительство, это особо не волновало. Серебро настоящее? Вес соответствует? Ну и ладушки! Но я не хотел оставлять «хвостов», за которые потом нас можно было бы «дёрнуть» и настойчиво добивался разрешения официально чеканить и вывозить наши рубли в Китай. Так что вскоре российские серебряные монеты можно было в больших количествах встретить не только в Манчжурии, но и в остальном Китае.

В июле мы начали ещё и выпуск ДДТ[68]. Могли бы и раньше, вещь очень нужная и полезная, но для его производства нужно много хлора. Дешёвый хлор можно получать только электролизом солей, а электролиз — процесс очень энергоёмкий. Электроэнергии нам раньше не хватало, но с вводом в эксплуатацию второго и третьего агрегатов Маткожненской ГЭС дефицит удалось устранить.

Следствие же шло своим чередом. Постепенно у нас осталось только три версии. Лидировали «кавказская» и «британская», поскольку выяснилось, что руководитель группы напавших на меня боевиков плотно контактировал с социалистами с Кавказа и с британцами. Но не сбрасывали пока со счетов и версию мести за Станислава Свирского. Его беглый родственник, незабвенный Ян Карлович, имел неплохие связи в Польше и располагал капиталом. Так что заказчиком мог оказаться и он. Но начать мы решили с Кавказа…'

Глава 18

Тифлис, 2 апреля (15 апреля) 1903 года, среда

Вокзалы всегда становятся шумными перед прибытием или отправлением поезда. Так устроена жизнь! А в южных городах шума и толкотни в этих случаях разительно больше. Но сегодня на перроне творилось нечто невероятное. Казалось, сюда собралась половина города. Многие из встречающие что-то вразнобой кричали на русском, армянском и грузинском, каждый на своём языке, и в этом гаме не получалось вычленить ничего внятного. Впрочем, о чём тут гадать? Добро пожаловать — вот что они кричали подъезжающему поезду. Вот, наконец, поезд замер, паровоз фыркнул последний раз, и проводник вагона первого класса, споро отворив дверь, выпрыгнул на перрон и торопливо протёр поручень от налипшей за время пути пыли.

Из вагона показался какой-то важный господин. Когда несколько представительно выглядящих армян торопливо приблизились и приветствовали этого господина рукопожатием, восторги толпы усилились до невероятного.

Между тем они повлекли встречаемого в город, и народ потянулся вслед, продолжая что-то выкрикивать. Остальные пассажиры совсем растворились в этой толпе.

— А кто ж это такой был? — полюбопытствовал проводник у кого-то из встречавших, когда толпа поредела.

— Ты что, не знаешь⁈ Такого человека вёз и не знаешь⁈ — поразился тот.

И гордо добавил:

— Да это же САМ хозяин «Армянского радио!»

Переписка с Нобилями шла долго. Они быстро убедились, что инициатива проекта была не моей, и потому вопрос о том, быть проекту или нет, уже даже не стоял. Но они отчаянно торговались, выставляя совершенно неприемлемые условия.

Например, в самом первом письме они категорически потребовали «немедленно прекратить сотрудничество с этим прохвостом Тринклером», чем поставили в тупик не только нас с Натали, но даже и нашу Софью Карловну, которая держала в уме всех значимых собственников, управляющих и инженеров, с которыми сотрудничал наш Холдинг. Только после специального запроса в нашу картотеку удалось выяснить, что это молодой инженер, создатель бескомпрессорного нефтяного двигателя высокого давления, называемого также «Тринклер-мотором». В прошлом году «Ладожские паровые двигатели» переманили его к себе с Путиловского завода.

Вернее как переманили? Просто подхватили, когда с Путиловского его уволили по требованию всё тех же Нобилей. Оказывается, Тринклер-мотор был конкурентом двигателю Дизеля, на который Эммануил Нобиль успел приобрести патент.

Требование это выглядело дурацким, никак не соответствовало уровню обсуждаемого вопроса, и мы никак не могли понять, тянут ли они время, желая всё же меня устранить, или это просто мы кардинально по-разному видим ситуацию. Так что я решил разрубить гордиев узел, лично переговорив с ними в резиденции Наместника. Ехать ко мне они отказались бы категорически, а резиденция Наместника — как бы нейтральная территория.

Но тут возникло неожиданное препятствие. Ехать туда без солидной охраны, так меня с высокой вероятностью попытаются убить. Но и приехать с большой охраной означало потерять лицо, показать, что я их боюсь.

Решение предложил Николай Иванович. Его проект «Армянского радио» оказался невероятно успешным. Удачный коктейль из шуток, бытовых зарисовок и тонких намёков на «наши братья в Турции страдают» привёл к дикой популярности ведущих. А анекдоты из цикла «У армянского Радио спрашивают…» пользовались невероятным успехом по всей империи — в светских салонах, на офицерских пирушках и в пивных. Самые приличные из них даже стали печатать в газетах.

И потому пущенный накануне слух, что в такое-то время таким-то вагоном завтра прибудет САМ хозяин «Армянского радио», обеспечил толпу, в которой я и моя охрана были совершенно неприметны. Чтобы в таких условиях покушение стало успешным, к нему надо готовиться. Но в этот раз готова была именно моя охрана. Так что мы в оговоренном месте аккуратно выбрались из толпы и без приключений добрались до резиденции Наместника.

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…Был у нас заготовлен не менее эффектный способ отбытия. Но это не потребовалось. Лицом к лицу мы с Нобелями наконец-то сумели договориться к взаимному удовлетворению. Я получал фиксированную оплату за переработку прямогонного низкооктанового бензина и солярки. При этом они получали топливо с высокими октановыми числами, а я — бензол, толуол, стирол и прочее сырье для красок, пластиков, лекарств и взрывчаток. Цены определялись по специальным формулам, но всегда болтались где-то между теми, которые были в момент подписания соглашения и рыночными на момент поставки.

Аналогично решили и по Тринклеру. По принципу «пятьдесят на пятьдесят». То есть на каждый выпущенный им Тринклер-мотор наш Холдинг обязался докупить ещё один у завода, принадлежащего Эммануилу Нобелю.

Данное положение Нобели отстаивали с невероятной и непонятной мне ревностностью, грозя даже отказаться от всей сделки. Я же пошёл на него с лёгким сердцем, потому что нам с Натали удалось убедить Тринклера и его нанимателей «затачивать» дизеля именно под солярку. Но и дизеля, работающие на сырой нефти нам были нужны. Почему? Да для нефтедобычи! Чтобы не гонять туда солярку, раз под боком есть сырая нефть. А в области дизелей, работающих на сырой нефти, Нобили были первопроходцами.

Соглашение в таком виде было Нобилям куда нужнее, чем мне, так что теперь у них не было резона меня убивать. Следовательно, если покушения продолжатся — это не они!

Дополнительным же бонусом для меня оказалось то, что Ротшильды предложили заключить аналогичную сделку. Причём с переработкой, как на моем Батумском нефтехимическом предприятии, так и на другом, новом, которое они предлагали построить во Франции. А немного погодя схожую сделку мы заключили по «восемьдесят пятому» бензину и с американской «Стандарт Ойл»[69]. Как говорится, не прошло и трёх лет…'

Беломорск, 16 августа (29 августа) 1903 года, суббота

— И попрошу символически перерезать ленточку присутствующего здесь профессора Императорского Санкт-Петербургского университета Дмитрия Ивановича Менделеева! — с этими словами новый губернатор протянул учёному лежащие на красной атласной подушечке и ярко сияющие ножницы из нержавеющей стали.

Я невольно восхитился! Вот умеют всё же в этом времени всякими деталями подчёркивать торжественность момента. Создавать церемонию буквально считанными штрихами. Оркестр заиграл нечто бравурное, Великий князь и другие почётные гости поощряюще захлопали, а Дмитрий Иванович взял ножницы и направился к лестнице и аккуратно перерезал в двух местах черно-жёлто-серебряную ленточку! Когда обрезок и ножницы были переданы торопливо подбежавшему ассистенту, профессор подошел к микрофону, поблагодарил за честь и передал слово мне. «Как невероятно много сделавшему не только для открытия Университета в Беломорске, но и для всего края!»