"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лукьянов Александр Николаевич "anlukianov"

— Насколько я понял, моему клиенту не предъявлено никаких обвинений?

— Нет… — вздохнул разочарованный Пионов.

— Хотите ли вы продолжить следственные действия? — спросил адвокат сквозь платок.

Единственное, чему я удивился, — адвокат был свежим, как огурчик с грядки, словно не стояла тридцатипятиградусная жара и не полоскал ливень. Потом рассудил, что он прибыл к месту происшествия в автомобиле с кондиционером. Значит, Алфен расстарался. Но ради чего, я так и не понял.

— Нет… — сквозь зубы ответил Пионов.

— Я его забираю, в противном случае буду вынужден подать жалобу в адвокатуру, и вас затягают по судам!

— Воля ваша… — согласился Пионов и покосился на меня.

— Тебя били? — деловито спросил Алфен.

В его вопросе даже прозвучали материнские нотки. Я сделал благодарное лицо.

— Нет, его в зад целовали, — не удержался Акиндин, но на него никто не обратил внимания.

— Тогда инцидент исчерпан?

— Да… — Пионов развел руками, изображая покаяние.

— А эти господа? — иезуитски спросил Акиндин, указывая на консьержку и Леху.

Адвокат вопросительно посмотрел на Алфена.

— Только мужчину… — сказал Алфен таким тоном, словно делал Лехе одолжение. Но, по-моему, Лехе было все равно. Наверное, он бы с удовольствием остался, чтобы кувыркаться с тощей консьержкой в постели.

— Да, его мы тоже забираем, — громко сообщил адвокат.

— А я?.. — вопросила спросила консьержка, заламывая руки.

Адвокат вопросительно посмотрел на Алфена. Главный оценивающе разглядывал консьержку. Консьержка выдавила из себя жалкую улыбку.

— И женщину тоже… — веско произнес Алфен.

Черты лица его разгладились, и мы поняли, что лицезреем новую фаворитку. Впрочем, о чем можно было говорить, ведь Таня Малыш была мертва.

— Зачем? — удивился Лука.

Если он и любил женщин, то явно в нерабочее время.

— Тебе не надо, я возьму, — возразил Алфен, улыбаясь консьержке.

Консьержка приободрилась, недвусмысленно распахивая полу халата и показывая гладкое колено.

— В общем, забираем всех и уходим, — поспешно сказал Алфен адвокату. — Там разберемся.

— Никто не возражает? — дипломатично спросил адвокат у Пионова и Акиндина.

— Никто…

У обоих была кислая мина на лице, а Люся сделала вид, что происходящее к ней не относится. Честно говоря, в этот момент я ее пожалел, ведь работа полицейского это не всегда истина на твоей стороне.

— Ну и отлично!

Консьержка бросилась впереди всех и ухватилась за потную руку Алфена. Он победоносно обнял ее за талию. Леха выдохнул из себя воздух и закатил глаза:

— Ха!

— А что ты хотел? — спросил я с укоризной.

Он только поморщился, давая понять, что давно относится к жизни философски. Я оказался последним и приотстал.

— Комиссар, как была убита Таня Малыш?

— Малыш? — переспросил он устало. — Ее застрелили…

— Застрелили? — удивился я.

Я привык, что всех, кроме летчика, убивали ножом. Правда, Бондаря утопили в формалине. Но Бондарь — это исключение.

— Видать, она пришла, когда они что-то искали…

Я не сообщил ему, что у нас с Таней Малыш было назначено свидание в три.

— Две пули в голову, — добавил Акиндин таким важным тоном, что Люся невольно фыркнула.

— Так же, как и летчика! — вырвалось у меня я.

— Вы что-то сказали? — удивилась Люся.

Впрочем, после речи адвоката она выглядела достаточно смущенной.

— Да, я нашел его мертвым.

— А кроме летчика, вы никого не нашли?.. — иронически спросила Люся. Впрочем, глаза у нее разбегались в разные стороны. Должно быть, внушительная свита во главе с адвокатом произвела на нее должное впечатление. — На веранде была лужа крови…

— Нет, больше никого не видел, — соврал я.

— Мы вас найдем, — сказала она, словно извиняясь передо мной, — никуда не уезжайте из города.

— Я не уеду. Только отдайте мой блокнот.

Пионов внимательно посмотрел на меня и покачал головой.

— Кроме лично вас, адвокат больше ничего не требовал.

— Ну и ладно, — сказал я, — тогда я заберу собаку.

— Собака не может быть свидетелей, — подумав, философски изрек Акиндин, — собаку можно, дорогуша…

Пионов и на этот раз сделал вид, что глупости, изрекаемые Акиндиным, не имеют лично к нему никакого отношения:

— Забирайте.

Я пошел искать Росса.

— Почему рядом с вами всех убивают? — спросил Пионов, делая шаг за мной в прихожую.

Я удивился, потому что впервые он у меня о чем-то спрашивал, а не вырывал силой.

— Почему всех? Не всех.

Росс стоял в дверях и нервно зевал. Мы были с ним дружны.

— Да? — скептически переспросил Пионов.

— Вы же живы, — сострил я.

— А этих? — Он сунул мне под нос фотографии.

Я сразу узнал Мамонта, Апельсина и Атлета. Только теперь к неопределенному возрасту Мамонта добавилась большая дырка во лбу, а лица Апельсина и Атлета остались целыми, зато оба, похоже, были исполосованы таким же самым ножом, который подкинули мне. Выглядели они так, словно стали жертвой заклания какого-нибудь племени тумбу-юмбу.

— Чего они от тебя хотели?

— А кто они? — в свою очередь спросил я.

— Бандиты с Марса. Что же ты такое наделал, что они за тебя взялись?

— А как там Мирон Павличко? — спросил я в свою очередь, в надежде, что пока он расслабился, выведать информацию.

— Мы предполагаем, что его похитили, — вмешалась Люся, выглядывая в коридор из кухни. — Трупа нет, мотивов для убийства тоже.

— Вы так всем отвечаете? — спросил я.

Она поморщилась и выдохнула из себя воздух.

— В городе ежедневно пропадают десятки людей. Мы не успеваем…

— Это что-то новенькое… — удивился я. — Впервые полиция расписывается в своем бессилии. Целый год, и никаких новостей.

— Надеюсь, вы обойдетесь без новой панической статьи? — осведомился Пионов, впрочем, без обычной угрозы в голосе. — Так как насчет бандитов с Марса?

— Я с ними юридически не знаком. Не пожимал руку, не говорил, что меня зовут Викентием Сператовым. Да, они меня избили, потому что у меня оказалось мало денег. Комиссар… — добавил я не без злорадства, — на сегодня вечер вопросов и ответов закончен. Если я вам понадоблюсь, вы знаете, к кому обращаться.

— Ух-х-х! — издал он странный звук, что, должно быть, означало бессилие, и я торжествующе вышел как раз вовремя, чтобы пройти мимо адвокатского платка, который валялся на крыльце, и усесться в одну из двух машин рядом с Лехой и Лукой. Алфен уселся в другую, чтобы увезти свою добычу подальше от чужих глаз. Что касается адвокат, то он уже укатил на своем супер-пупер четырехколесном чуде, напичканном самыми современными приспособлениями, в том числе кондиционерами и распылителем ароматов. Росс разместился у меня между коленями и преданно заглядывал в глаза. Кажется, он тоже был рад покинуть квартиру Тани Малыш.

— Я хочу выпить! — заявил Леха.

— И я! — провозгласил Лука.

Чему мы страшно удивились. По пути мы заехали ко мне, и я оставил Росса в квартире, предварительно выдав ему в виде пайка палку сухой колбасы, которую он, не успел я закрыть дверь, тут же уволок на диван и принялся с вожделением пожирать.

Глава 5

Черные ангелы

Стихийная жажда перешла в поминки, поминки — в обыкновенную редакционную пьянку. Откуда-то взялись веселые женщины: там были курносая Лена-декоратор, с которой мы обычно болтали на разные жизненные темы и которая дважды была замужем и не прочь была выйти в третий раз, там была фигуристая длинноногая Элла, жена художественного редактора, которая страшно кокетничала со всеми мужчинами и говорила басом: 'За второе дыхание!.. На этот раз она была рыбкой, потому сделала себе двухнедельную татуировку в виде легкомысленной чешуи. Там была еще какая-то гриваста женщина, которую я плохо запомнил, и мне даже показалось, что среди них мелькнула скуластая блондинка, которую Леха снял в баре и у которой были соблазнительно гладкие колени. Там были еще кто-то, кажется, жена Луки, но, честно говоря, мне хватило и этих. Сам Лука быстро напился и стал выражать недовольство руководством газеты. Было ужасно смешно, потому что от непривычки к алкоголю он потерял речь и общался с помощью жестов. Вернее, пытался. Сердобольный Сашка Губарев отвел его в кладовку, а сам вернулся с изрядной дозой 'наркоза', жена Луки пересела к нему, и они очень тихо копошились в уголке среди клавиатур и папок с материалами. Некоторое время мы все дружно пытались перепить Забирковичуса, пока нам это не надоело и Леха не объявил тур-вальс — в обнимку с блондинкой он выскочил на середину комнаты. Потом мы выпили за Мирона Павличко. Потом пели какие-то грустные романсы и главный художник страшно фальшивил, потом, кажется, курили дрянные местные сигареты — биди. Один Сашка Губарев, у которого был шикарный черный чуб, баловался с контрабандной сигарой толщиной в палец. От этого в помещении стало дымно, как во время пожара.