Звериной тропой. Дилогия - Инодин Николай
— Тебя не спрашивали, хочешь ли ты в мою ярангу?
— Кто говорит об этом с бабой? — прошипела она в ответ — Делай своё дело, я потерплю. Даже если ты меня разорвёшь пополам, у моего мужа останется достаточно жён, чтобы вести хозяйство. А детей ему и без моих хватает.
— Зачем мне тебя рвать? — удивился Роман.
— Я не слепая — заявила Мышка — Конечно разорвёшь, ты и осеннюю оленуху порвать можешь!
Роман, разозлившись, мысленно послал женщину пешеходным маршрутом, погладил по голове, и сказал:
— Я не рву женщин на части. И не беру их силой, мой народ считает это дурным, очень дурным поступком. Можешь возвращаться к себе домой, мой зверь не будет тебе мешать!
Шишагов отодвинулся к дальней стенке, уткнулся лицом в оленью шерсть, и усилием воли заставил себя заснуть, успев услышать, как женщина выползла из полога.
Пробуждение было не из приятных. Вспоминать вчерашний облом противно. «Не-ет, тренировки, тренировки и ещё раз тренировки. Можно было бы дрова поколоть, но эти троглодиты вчера наверно сожгли все их запасы».
Злой Шишагов на четвереньках полез из полога, но застрял на половине пути. У входа, сидя на своём узелке и обняв Машку за шею, изредка шмыгая носом, тихонько плакала злополучная баба. Маха, предательница, прямо на глазах у своего вожака принялась вылизывать зарёванное лицо.
— Ты ещё здесь? — грозно поинтересовался великий ученик могучего шамана. Плач стал громче.
— Почему ты не пошла домой, женщина? — ещё грознее спросил Шишагов.
— Я некрасивая, и ты меня не хо-очешь — услышал он в ответ.
— Ты же боишься, что я разорву тебя на много-много частей? — удивился Роман.
— Я больше не бу-уду! — уже в полный голос зарыдала Мышка.
Совершенно сбитый с толку Роман уставился на толстые чёрные косы, змеями лежащие на серой Машкиной шкуре. В ответ на него уставились две пары глаз — круглые голубые и раскосые черные.
Роман вздохнул, вылез из полога и напялил штаны из нерпичьей шкуры. Сразу почувствовал себя гораздо увереннее. Плач в углу усилился. Шишаков подошел ближе, Мышка уткнулась лицом в Махину, шерсть изо всех сил обхватила руками могучую шею и завыла ещё громче.
— Ты хочешь остаться со мной?
Плач стал тише, хватка ослабла.
— Я умею придумывать страшные наказания для непослушных женщин, ты знаешь об этом?
Мышка, почти перестав подвывать, отрицательно завертела головой.
— Не боишься?
— Нет — всё ещё шмыгая носом, заявила она.
— Тогда утрись, и сбегай к ручью за водой. Завтракать будем.
Воздух с хлопком занял освободившееся в яранге место.
***
— Так о чём ты хотел со мной говорить?
Охотники на четырёх байдарах ушли бить моржей, женщины и дети расползлись по хозяйственным надобностям — к ручью, к морю, в тундру. Мышка взяла корзину из ивовых прутьев (Ух ты, какая удобная штука! Это ты сделал?) и рванула с Машкой в тундру — за травами и корешками (старик сказал, ты много травы ешь, я все-все травы знаю). Как они за несколько часов так спелись? Лунный Песец в центре площадки старательно вводит себя в транс, колотя в малый бубен, кружась и подпрыгивая.
— Понимаешь, я так давно не видел большого количества людей, что теперь не нахожу себе места в стойбище. Как дикий зверь стал, всё время кажется, что опасность со всех сторон.
— Ты просто повзрослел — улыбнулся в ответ шаман — нет зверя, страшнее того, что кроется в человеческом стаде. И мой народ — не твоя стая, я видел вчера. В нашей для нет тебя места.
— Что мне теперь делать?
— Искать свою. Стаю, которая тебя примет, которую примешь ты. Ребёнок из одной стаи может принять законы другой. Не понять умом и согласиться, а тем, что сидит в нас глубже ума, тем зверем, которого ты в себе знаешь. Иначе толпа всегда будет знать в тебе чужака, а ты останешься приблудой, как случайно прижившийся среди волков медведь. Взрослому это не дано. Может быть, ты найдёшь её на теплом берегу, может быть, ещё дальше — этого я не знаю. Только прошу тебя, поживи ещё с нами, научи наших людей работать с металлом, я дам тебе ученика. Потом, когда в стойбище будет хватать запасов, я дам тебе байдару и людей, чтобы они отвезли тебя на тёплый берег, и вернулись домой до того, как лёд закроет дорогу. И ещё ты сделаешь Мышке ребёнка.
Роман задумался. Да, теперь, когда у Каменного Медведя опять есть семья, он может двигаться дальше. И тот внутренний компас, который указывает ему путь, в самом деле указывает через море, на юг.
— Ты как всегда, прав учитель, но гребцы не понадобятся. Ты подаришь мне ту байдару, что мы сделали зимой?
— Да — шаман с интересом уставился на Романа — и как ты на ней поплывёшь? Одного весла не хватит, чтобы сдвинуть её с места!
— Её поведёт ветер. Твои люди помогут мне её переделать, я получу лодку, люди — новое знание. Согласен?
— Мы дадим тебе лодку и помощь просто так — шаман улыбнулся кончиками губ — а ты подаришь нам знание.
— Договорились — Роман пожал шаману ладонь.
***
— Что мы будем здесь делать? — Мышка робко заглянула в натянутую над выложенным из камней колодцем кожаную палатку.
— Буду тебя наказывать. Я ведь обещал — Роман был серьёзен, как милицейский протокол.
— Здесь слишком жарко — пискнула женщина. Хотя, какая она женщина, хорошо, если восемнадцать исполнилось. Девчонка ещё.
— Будет ещё жарче. Раздевайся.
— Может, мы будем делать это в яранге? — робкая надежда в её голосе могла растопить самое каменное сердце.
— ЭТО мы будем делать в яранге. Потом. А теперь я накажу тебя так, как это делают люди моего племени.
И Роман залил горячей водой из котелка опущенный в корытце берёзовый веник.
Подождал, пока испуганная Мышка сбросит свой комбинезон, и выбросил его на улицу вместе со своей одеждой. Уложил женщину на принесенную с собой старую шкуру и бросил на раскалённые камни ковшик воды.
***
— У твоего народа это самое страшное наказание? — Сидя в яранге, Мышка расчесывает у огня промытые берёзовым настоем косы.
— Нет, так каждую — Роман растерялся, в языке настоящих людей не было понятия «неделя».
— Четыре раза за луну мы все проходим через это — поправился он. А многие и чаще.
— Какомэй! — удивилась Мышка — И кто вас так наказывает?
— Никто. Мы сами. Спроси у шамана, я всю зиму так делал. Мне нравится.
— У меня, наверно, вся кожа слезет! Всю-всю прутьями избил! Сильная Лапа стукнет пару раз палкой, и всё!
Похоже, Сильная Лапа казался ей идеалом доброты и мягкосердечия.
Машка оторвалась от изучения вкусовых качеств куска парной моржатины и посмотрела на Шишагова — не обижает ли суровый вожак её новую подругу? Убедившись, что в прайде всё в порядке, продолжила набивать брюхо.
— Я тебя предупреждал! — вновь проявил суровый нрав Шишагов — хочешь уйти в ярангу Сильной Лапы?
— Нет-нет, не хочу — заспешила Мышка. Повернулась к очагу другим боком, и заявила:
— У Сильной Лапы нет яранги. Он живёт в яранге Каменного Медведя!
— Я всю зиму думал — почему у шамана вся яранга пологами заставлена?
Смотреть на тугую женскую плоть, прикрытую только распущенными волосами, было уже невмоготу.
Роман подошёл к Мышке сзади, отвёл копну густых, чёрных, ещё немного влажных волос и легонько, едва касаясь нежной смуглой кожи подушечками пальцев, провёл от трогательно выпирающих позвонков к плечам. В ответ — короткий вздох, и опущенный на пол гребень. Ну вот, снова напряглась. Руки Романа не желая останавливаться, требовательно, но нежно оглаживают Мышкину спину. Постепенно женщина расслабляется, и Рома, медленно наклонившись, начинает целовать её шейку, теребить губами мочки ушей. Вдруг Мышка подаётся назад, прижимаясь спиной к его животу, и трётся щекой о его заросший бородой подбородок. Мужчина подхватывает её на руки и несёт в спальный полог. Какое-то время из-за меховых стенок доносятся только шёпот на двух языках и неровное дыхание, затем женщина начинает постанывать. Замершая на своём лежаке Машка, вытянувшись, впитывает совершенно новые для себя эмоции.
Похожие книги на "Звериной тропой. Дилогия", Инодин Николай
Инодин Николай читать все книги автора по порядку
Инодин Николай - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.