Младший граф. Трилогия (СИ) - "Родривар Тихера"

   Как оказалось, терпение времени было не безграничным: пару лет назад, уже после раксусской речи моего дяди и заявлений о ее поддержке как со стороны Тиона, так и со стороны Крона, произошло несчастье - в королевскую яхту, на которой находилась Ивета Тион с сыном, врезался рудовоз. Все, кто находился тогда на яхте, в том числе и пятнадцатилетний наследник Тиона, погибли. Расследование - а под это дело несчастный отец, плюнув на гордость, вызвал даже команду джедаев-следователей с Корусанта - никакого злого умысла не нашло. "Трагическая случайность, редко, но бывает" - развели руками дознаватели, выдав свой вердикт. Резко оживились предполагаемые наследники лорда Тиона из числа благородных семей королевства - особенно те, что имели право добавлять к своей фамилии приставку "Тион" - при этом, почему то, все эти люди наперебой громогласно заявляли о лояльности Республике. Те, кто стоял за Конфедерацию, ждали решения короля: если пожилому уже Гарольду новый брак и попытка обзавестись еще одним наследником собственной крови представлялись маловероятными, то усыновить кого-то совершеннолетнего, что бы сделать его законным наследником, было вполне возможно. Затык был в том, что, по тионским законам, этот "кто то" непременно должен был быть представителем одного из тридцати семи главных благородных семейств королевства. И как раз, по странному стечению обстоятельств, почти все ближайшие по старшинству наследники вдруг почему-то стали ярыми республиканцами. А те, кто был на вторых ролях, просто боялись лезть в драку с претендентами из более могущественных семей - оказалось, что королю практически не из кого выбрать.

   Но, была еще и новорожденная Конфедерация. - И вот тут-то Гарольд Тион и подкатил к моему деду: напомнив, что де его внук, по материнской линии, не только Лоасанге, но еще и Тион. Как я уже упоминал выше, мой дед, находясь почти в самом низу цепочки наследования трона Гегемонии, среди представителей тионских благородных домов, никаких собственных общетионских политических амбиций не имел, и даже предпочитал не напоминать лишний раз, что имеет полное право именоваться Тион-Лоасанге. Возни в песочнице Десевро ему хватало с головой. К тому же, и вторая его дочь, младшая сестра моей матери, в большую политику не рвалась - ее вполне устраивали текущие заботы о семейном бизнесе. Тем более, что именно ее дети должны были унаследовать все семейное достояние Лоасанге на Деверво, раз уж у меня была другая стезя. Дед выслушал предложение короля более чем благосклонно: отчасти ему грела душу возможность стать дедом, или прадедом - как повезет, будущего короля объединенного Тиона - да и возможность ткнуть носом в грязь соперников из остальных Благородных Домов тоже играла свою роль. Гарольду же наследник из Дома-аутсайдера, да еще и кровно связанный с лидером Конфедерации Независимых Систем, обеспечивал более прочное положение, в силу невозможности сговора у него за спиной с другими, куда более "достойными" претендентами на корону - но лояльными Республике. Кроме того, что это позволяло ему не только показать нос таким самозваным претендентам на трон, оно еще и служило средством мести убийцам его жены и сына, лишая их диверсию смысла. - А то, что это спланированное убийство, не смотря на отсутствие доказательств, в Гегемонии не сомневался никто. Оставалось только убедить в необходимости такого шага Их Сиятельство - граф то числил меня, вполне себе официально, в своих собственных наследниках, как графа Серенно! Мое мнение в этом деле, похоже, ни одну из высоких договаривающихся сторон не интересовало - очевидно, по умолчанию подразумевалось: долг для меня будет превыше всего.

   Собственно, именно Граф сообщил мне о разговорах Гарольда Тиона с дедом и им самим, на тему усыновления, еще до Джеонозиса. И посоветовал поближе сойтись с главой Тионской Гегемонии ибо: Это Нужно Для Дела Конфедерации - как донеслось до меня через Силу. - Нет, напрямую он ничего мне не приказывал, но сам намек на более близкое знакомство с потенциальным приемным отцом уже был достаточно прозрачен. Дед был куда более определенным - от него, кстати, я узнал, что в дополнение к законной приставке "Тион", к своей фамилии, и титулу наследного принца, имеется еще и бесплатное приложение в виде политического брака с совершенно незнакомой принцессой, чуть ли не старше меня по возрасту. Но лично для меня все решила, тогда, встреча с самим Гарольдом Тионом.

   Высокий, плечистый - даже в своем семидесятилетнем возрасте сохранивший крепость и гордую осанку - человек, не сломленный жизненными обстоятельствами. Обильно побитые сединой золотистого цвета волосы обрамляли изрезанное морщинами властное лицо с живыми, пронзительно синими глазами. Голограммы никогда не дают истинного представления о человеке, в отличие от своих собственных глаз. Какая-то знакомая, кривоватая саркастическая улыбка, казалось навечно приклеившаяся к лицу. Пришло мгновенное узнавание: Великая Сила! - да я эту улыбку иногда у себя в зеркале вижу. Бывает так - увидишь человека, и уже чувствуешь к нему расположение, даже не будучи с ним знакомым. Так и у меня вышло с Гарольдом Тионом. Впрочем, как сказал он мне потом сам, только при нашей личной встрече он все и решил окончательно, по своему выбору наследника. Потом у нас с ним был долгий разговор, и я согласился. На все, что от меня хотели.

   "Жить захочешь, не так раскорячишься!" - вспомнилась мне фраза откуда-то из тех, чужих воспоминаний. - И я готов был воспользоваться любым подвернувшимся шансом. А доступ к ресурсам всего Тионского кластера это слишком жирный шанс, чтобы его упускать. И черт с ней, с женитьбой - от этого еще никто не умирал. Все юридические процедуры, связанные с усыновлением и помолвкой мы успели провести еще до начала войны. И даже кому надо приглашения на свадьбу, назначенную через три месяца - быстрее было "не прилично" - успели разослать до первых выстрелов. Что характерно, из республиканцев от приглашений потом не отказался никто. Ну, кроме, понятно, господина Канцлера - впрочем, после начала боевых действий это было само собой разумеющимся.

   И политические внутри тионские телодвижения, и приготовления к свадебным торжествам продвигались четко и по плану, не смотря на начало войны - Республика вроде как была далеко, а Конфедерация вот она, рядом. "Независимые" миры кластера дружно признали меня своим сюзереном, сохранив, тем самым, и видимость самостоятельности и "политическое лицо" - вот прямо после свадебной церемонии и присягнули. Но еще вернее их привязали к "новому порядку" деньги и военные заказы Конфедерации - но тут неплохо перепало и прочим мирам кластера. Джаминере, ставшая моей неофициальной "столицей", Корлакс, Лианна, Кларив - и еще куча других планет - все, у кого в кластере были хоть зачатки промышленного или даже аграрного производства, спешили урвать свой кусочек от колоссального денежного потока военных расходов Конфедерации. В проснувшемся от вековой спячки Тионском кластере резко возросла деловая активность. Вновь устанавливались деловые связи не только внутри самого кластера - в них вовлекались и окрестные планеты. Даже те, которые сами служили штаб-квартирами могущественных межзвездных корпораций, учредителей Конфедерации, вроде Фелуции и Марканы. Впрочем, ни Шу Май, ни Пассел Ардженте, ни Уот Тамбор, с нашим с ним раксусским проектом, не были против того, чтобы заработать еще и на тионском бизнесе. Паровой каток войны медленно, но верно набирал обороты - и топлива для работы ему требовалось все больше и больше.

   Еще из того веселого, что произошло на моей свадьбе: дядя впервые вывел в свет свою "новую ученицу, необычайно талантливую девочку". - Да, Их Сиятельство тот еще эпатажник! - Короче, Граф появился на приеме, состоявшемся после церемонии, вместе с Вентресс. А душка Асажж не придумала ничего лучше, чем повесить себе на пояс пару светошашек - было до жути забавно наблюдать, как джедаи, из охраны республиканской делегации, их разглядывая, чуть ли не писали кипятком. А особенно интересно было наблюдать за Энакином Скайуокером - тот вообще, то пялился на Вентресс, то на сенатора Амидалу, то - со злобой - на моего дядю. И еще, при этом, ухитрялся поддерживать разговор со своим наставником и другими республиканцами. И только черная перчатка, на его правой руке, заставляла сжиматься сердце от дурного предчувствия неизбежной грядущей беды.