На краю Дикого Поля (СИ) - Ежов Сергей

  - Я не помню своего прошлого до момента, когда меня нашел князь Мерзликин. Мой спутник, человек величайшей учёности сделал предположение, что амнезия является следствием отравления. Меня отравил Скурдо-Осокин, литовский посол в Бухару, и при возможности я ему отплачу добром за добро. Око за око, как правильно сказано в священном писании.

  - Я знаю о произошедшем, читал бумаги опросов, беседовал с людьми, общавшимися с тобой. Только с отцом Петром поговорить не удалось, в связи с его безвременной кончиной.

   Ого! А отец Савл весьма откровенен, и непохоже, что от излишней простоты. Наличие хорошего образования он ненароком выдал не удивляясь словам вроде 'амнезии', которые я нарочито вставлял в речь.

  - И всё-таки, что ты думаешь о своей прежней родине?

  - Меня от прежней родины отвращают несколько вещей, среди которых грязь телесная и душевная стоят на первом месте.

  - Что ты имеешь в виду?

  - Люди Запада моются чрезвычайно редко. Более того, за частое мытьё вполне можно угодить на спрос, а далее на костёр. Помню когда я пришел в себя, то самому было противно от вони, которую я сам источал. Поэтому первым делом я умылся, а одежду постирал на первом же привале.

  - А что ты имеешь в виду говоря о грязи духовной?

  - Люди Запада крайне ограничены и нелюбопытны. Я имею в виду общую массу, а не отдельных выдающихся представителей. Для них мир существует в виде набора шаблонных схем, а что за их пределами, их не интересует. Они крайне завистливы и злобны: позавидовав красоте женщины или мужчины они пишут доносы, обвиняя в ведовстве. Умных они затравливают, а тех, с чьим мнением не согласны - убивают разными способами, и чаще всего доносами. Русь вовсе не рай земной, но здесь мне дана возможность творить без риска попасть на костёр по доносу завистника, и красивых людей здесь не выпалывают как сорняки.

  - Интересно, а я с этой точки не рассматривал вопрос. А что ты думаешь о союзе с мусульманами?

  - Я не богослов, и если мои мысли покажутся спорными, то просто поправь меня.

  - Так и будет. Говори без боязни.

  - Я думаю, что ислам для нас ближе чем католичество и секты, которые возникают в его среде.

  - Объясни свою мысль.

  - Видишь ли, отец Савл, насколько я знаю, православие и ислам выросли из одного корня, и Ветхий Завет у нас единый. Но на каком-то этапе ветвь разделилась на две, или скорее ствол дал новый отросток. Пророк мусульман не противился христианству, считая его родственной верой, и не стремился уничтожить его силой оружия. И Дева Мария, и Христос с его апостолами почитаются в исламе, правда, ниже чем их собственные святые. А с католиками у нас почти нет общего.

  - Но ведь у нас единая вера в Христа, святых апостолов... - подначил меня отец Савл.

  - Всё это верно и неверно. Даже алтарь у католиков расположен на западе, куда мы плюём при крещении. Но это пустяки. Главное в сути: католики постоянно объявляют крестовые походы против православия, в то время как ислам не замечен в стремлении кровью смыть с лица земли чужие конфессии.

  - Ты во многом прав. Но кое в чём твои мысли выглядят странными.

  - Возможно. Я не богослов, и о вере размышляю немного, полагаясь в этом вопросе на знающих людей вроде тебя, отец Савл. Каждый должен заниматься своим делом, а моё дело просто и понятно, так как я простой человек.

  - Ты почаще повторяй эти слова. - усмехнулся отец Савл -Авось сам же и поверишь в них.

  - А хочешь я расскажу тебе об очередной задумке? - решил я сменить скользкую тему.

  - Любопытно было бы услышать.

  - Мы, работники над паровиками, решили построить и подарить митрополиту Макарию паромобиль почти как царский.

  - Тщета всё это. Макарий не тщеславный человек, его не прельщают блестящие безделушки.

  - Но статус! Люди увидят, что у главы православной церкви есть экипаж, какого нет и долго не будет у римского папы.

  - Это всё внешняя мишура. Она нужна и важна для мирян и тех из деятелей церкви, кто мелок душой. Макарий не таков.

  - Значит он не примет наш дар?

  - Обязательно примет. Потому что это дар от чистых сердец. И даже будет использовать иногда. Что поделаешь, статус и престиж, к величайшему нашему сожалению, и церкви тоже надо поддерживать.

  - По одёжке встречают...

  - Да, это тоже верно. Но меня давно интересует, откуда в тебе, Александр, рождаются такие разные идеи?

  - Кто его знает? Иногда просто приснится, а иногда смотришь на вещь, и видишь какое-то свойство этой вещи, которое до сих пор никто не использовал.

  - Например твой летающий фонарик?

  - Ошибаешься, отец Савл. Летающие фонарики давным-давно делают и запускают в Китае.

  - Тогда что?

  -А вот приедем, я покажу тебе световые картинки. Придумал я их просто: увидел, как древесный листок, прилипший к стеклу и просвеченный Солнцем, как настоящий изобразился на листе бумаги, лежащий на столе.

  - И что это дало?

  - Я подумал: а если нарисовать на кусочках стекла разные рисунки, и сзади подсвечивать их лампой, то на стене появится изображение того, что изображено.

  - И получилось?

  - Сегодня я еду в гости к князю Гундорову, и повезу его супруге и внучкам прибор, который даст возможность смотреть такие картинки.

  - Позволишь ли ты и мне их посмотреть?

  - Как я могу что-то запретить святому человеку?

  - Святому не можешь, спору нет. А мне, многогрешному запросто, имеешь право. - засмеялся отец Савл.

   Фильмоскоп, который я назвал светоскопом, как и планировалось, произвёл фурор. Пушкинская 'Сказка о рыбаке и рыбке' вообще сильная вещь, а на неподготовленного человека, да ещё в такой неожиданной подаче подействовала сильнее удара обухом. Внучек князя я кооптировал себе в помощницы, и они стояли справа и слева от аппарата, одна вставляя, а другая вынимая стеклянные пластины с изображениями и надписями.

  Восторг был полный! Радмила Егоровна и сама страшно хотела поучаствовать, но статус хозяйки дома... С душевной мукой ещё молодая женщина осталась сидеть в своём кресле, и звучным своим голосом читала пояснительный текст.

  Фильмоскоп был простейший, даже без линз, да и света керосиновая лампа давала немного, поэтому изображение было не слишком отчётливым, но это на мой взгляд. Зрители же были довольны.

  Я вспоминал, как делался первый в этом мире диафильм: по памяти записал сказку, благо мама моя, однажды, в наказание за какое-то безобразие, заставила меня выучить наизусть сборник сказок Пушкина. Спасибо ей за это!

  Осталось разбить сказку на фрагменты и нарисовать иллюстрации к ним, и тут вступила в действие Феофила. Рисовать она никогда не училась, потому рисунки вышли... несколько простоваты. Зато от души. Чтобы краски не стёрлись, я зафиксировал их прозрачным лаком. В дальнейшем узнаю, можно ли покрывать рисунок слоем стекла, впрочем, не думаю, что это слишком трудно. Да и художников нужно привлечь получше, чем я с Феофилой.

  Отец Савл, как это мне ни показалось странным, оказался вполне довольным новым зрелищем, и похвалил меня и за идею и за воплощение.

  - Сказка у тебя очень получилась хорошая - сказал отец Савл, когда мы в кабриолете, под охраной пяти бойцов, возвращались ко мне домой - И как ты её сочинил?

  - Сказку эту написал Александр Сергеевич Пушкин, но где он живёт, ответить не могу, поскольку не помню.

  - Так у нас или в Литве?

  - Не помню. Всё может быть, может даже в Абиссинии, там тоже имеется небольшое словенское поселение. Да что там гадать? Сказка, она и есть сказка.

  - Тоже верно. Ещё какие сказки помнишь, да на стекле собираешься запечатлеть?

  - 'Сказку о золотом петушке', 'Сказку о царе Салтане', 'Сказку о попе и работнике его Балде' ... - я перечислил все известные мне пушкинские сказки, кроме, разумеется, 'Про царя Никиту', да ещё вспомнил десятка два других.