Л 5 (СИ) - Малыгин Владимир

В ресторане просидели недолго. Чета Сикорских приглашение приняла, но от ужина отказалась, разговор вышел не то что короткий, но какой-то скомканный. То ли у Игоря настроение было ни к чёрту, то ли ещё по каким-либо причинам, но приехал он на встречу явно с камнем на душе. И не то, чтобы напоказ выставлял это своё нежелание общаться, наоборот, всячески скрывал поганый настрой за весёлой болтовнёй. Но всё равно заметно, что что-то не то на сердце у товарища, не первый день с ним знакомы. Да и супруга Игоря то и дело косилась в его сторону настороженно, периодически дотрагивалась пальцами до его нервно сжимающейся в кулак руки. И сразу же отдёргивала, словно обжигалась…

Так что не задалась наша встреча. Расспрашивать о причинах подобной нервозности не стал. Захочет, сам всё расскажет. Ну а не захочет, так зачем тогда вообще в душу человеку лезть? Правда, Игорь прекрасно отдавал себе отчёт в своём странном поведении. Потому что сразу после окончания нашего чисто символического ужина извинился и быстренько свернул встречу, практически силком утянув за собой и супругу. Попросил проводить их с женой до выхода и уже на улице ещё раз извинился уже перед Лизой персонально. Распрощался с нами у своей машины и намекнул напоследок, что очень желал бы завтра с утра меня на заводе лично видеть:

— Сможешь приехать завтра?

— Завтра… Завтра смогу. Если только пораньше с утра. Позже никак. Меня будут ждать в Царском Селе. Если только после этой поездки смогу к тебе подъехать… Или на следующее утро… Как лучше сделать?

—Лучше завтра с утра…

Однако… Придётся завтра обязательно ехать на завод. Очень насторожил меня Игорь своим странным сегодняшним поведением и этим не менее странным приглашением. Выходит, испорченное настроение у товарища связано с производственными делами? Да ну, вряд ли! Никогда Игорь не смешивал производственные проблемы с личными.

Проводил взглядом отъезжающую машину и тут же постарался выбросить из головы до завтра все эти предположения. Не хватало ещё и самому начать сейчас голову ломать, в гадания и предположения удариться, окончательно испортить вечер и себе, и Лизе. Встряхнулся и придержал супругу в вестибюле за локоток, перенаправил её от входа в ресторан к лестнице. За ужин мы, как приглашающая сторона, рассчитались, поэтому нечего попусту за столом сидеть. У нас в номере найдётся более подходящее занятие… Вещи, например, разобрать…

На завод приехал с утра пораньше. Думал опередить товарища, но не вышло — к моему приезду Игорь уже находился у себя в кабинете и действительно работал с бумагами, а не создавал вид, что шибко занят делами. Поднял голову, кивнул приветственно и показал рукой на стул напротив. Лицо отёкшее, усталое и глаза красные. То ли с недосыпу, то ли как раз от усталости.

— Хорошо, что пораньше приехал, а то я уже весь извёлся, полночи не спал, — Игорь отложил в сторону какие-то чертежи. — Второву вчера вечером позвонил, рассказал о твоём приезде. Он тоже обещал с утра подъехать. Ну а пока его ждём… Рассказывай, зачем тебе это нужно?

— Что именно? — удивился вопросу. И здесь какие-то непонятные делишки творятся!

— Вот это… — Игорь выдвинул ящик стола, достал распечатанный конверт и положил его перед собой. Посмотрел на него как на нечто противное и кончиком карандаша подтолкнул в мою сторону.

— А что это? — перевёл взгляд с конверта на Сикорского.

— А то ты не знаешь… — скривился мой товарищ.

— Можно посмотреть? — не спешу брать пакет в руки.

— Не смешно! — вновь скривился Сикорский.

Х-м. Беру конверт, достаю листочек. Текст, сразу видно, коротенький, на пару абзацев. Разворачиваю и вчитываюсь. Смысл прочитанного с первого раза не улавливаю, читаю ещё раз и ещё. Розыгрыш? Да не может быть! Тогда что? Поднимаю голову и медленно проговариваю:

— Я этого не мог написать. Это подлог. Обман. Кто-то хочет ввести тебя в заблуждение. Кому-то нужно внести разлад в нашу компанию.

Игорь внимательно слушает и смотрит мне прямо в глаза, словно пытается за словами увидеть нечто недосказанное. А я продолжаю говорить, потому что и сам опешил от прочитанного, растерялся до такой степени, что даже не знаю, как реагировать на такое. И тяну время. Мне нужно все осмыслить и прийти в себя.

Как нельзя вовремя приезжает Второв, и я получаю так необходимую мне в этот момент передышку.

Николай Александрович хлопает за собой входной дверью, быстрыми стремительными шагами проносится по кабинету, плюхается на противоположное от меня кресло и всё это проделывает молча. Даже не здоровается с нами. Смотрит на меня, переводит взгляд на Сикорского:

— Что решили? Как договорились?

Я вообще теперь ничего не понимаю, перевожу ошалевший взгляд с одного на другого. Они что, вот ЭТО всерьёз восприняли? Так и держу злополучный листок бумаги в руке. Опускаю глаза, ещё раз прочитываю коротенький текст и аккуратно кладу лист на стол. Пора брать ситуацию под контроль. Потому что в отличие от своих товарищей и компаньонов, я точно знаю, что не писал этих слов.

— Доброе утро, Николай Александрович!

— Да какое оно доброе! — хмурится Второв. И не выдерживает, с ехидной, едва заметной усмешкой кривит бледные губы, выплёскивает на меня собственное раздражение. — А поведай-ка мне, Сергей Викторович, какая муха тебя укусила, что ты так срочно решил свою долю из компании забрать и с нами разбежаться? Или решил магаданским золотом лично заняться?

Если до этого момента я ещё собирался что-то нормально объяснить, как-то воздействовать на здравый смысл собеседников, то после упоминания о золоте у меня срывает планку:

— А ты, Николай Александрович, кроме как о золоте больше ни о чём думать не можешь?! По себе меня меряешь? Так зря! — перевожу взгляд на Игоря. С силой шмякаю ладонью о лакированную столешницу. Оба моих, смею надеяться, товарища вздрагивают от неожиданности. А я громко прихлопываю рукой злополучное письмо. — Дай чистый лист!

Сикорский достаёт из стола бумагу, пихает в мою сторону. Планирует вниз листок, скользит по лакированному дереву столешницы, сбивает чуть в сторону конверт. Тянусь за ручкой, одновременно резким жестом затыкаю собиравшегося что-то сказать Второва. Рука подрагивает от злости и перо с силой втыкается в чернильницу. Да и ладно! Корябаю на листе точно такой же короткий текст, царапая листок и разбрызгивая по сторонам мелкие фиолетовые капельки. Пофиг! — На, смотри! Сличай!

Толкаю оба листка Игорю и откидываюсь на спинку стула.

Мой, не хочу пока думать иначе, товарищ наклоняется над столом, сравнивает два одинаковых текста и явно над ними зависает.

Не выдерживает затянувшейся паузы Второв, вскакивает с места, склоняется над столом и тянется рукой к листочкам. Но не хватает их, отдёргивает пальцы в самый последний момент, словно обжигается. Шумно плюхается назад… Жалобно кряхтит под ним венское кресло, скрипит гнутыми ножками по деревянному полу. А Второв выдавливает:

— Ну?! Что там?

— Сам смотри, — отталкивает от себя листки Игорь. И поднимает голову, смотрит мне глаза в глаза. — Это как так?

— А вот так! — и из меня в этот момент словно выпускают весь воздух. Растекаюсь на стуле. Хорошо ещё, что стул со спинкой и есть какая-то подпорка для спины. Неужели засомневались? Э-эх!

Но и оставлять подобное недоверие просто так нельзя. Это сейчас я удивительно вовремя в столице оказался. А если бы нет? Если бы вот в такой подобный момент где-нибудь в Забайкальских или Европейских ебе… Г-м. Далеко находился? Тогда что? Всё?

Поэтому собираюсь с духом и выпрямляюсь на стуле. Ну, держитесь, дорогие компаньоны:

— Удостоверились? А вот скажи мне, друг мой разлюбезный, ты вот так легко любой бумажке якобы от меня верить будешь? А если какой-либо сволочи в голову придёт написать, что я, например, немецкий шпион? Ты тогда что? К жандармам побежишь? Погоди, — остановил жестом собравшегося что-то возразить Игоря. И развернулся к Второву. — А у тебя только золото на уме? Ты за его блеском вообще больше ничего и никого не видишь? Не ожидал я от вас подобного недоверия…