Макс Сагал. Контакт (СИ) - Никсон Ник

Камень, отскочивший от воды. Странный треск.

Сагал швырнул с обрыва попавшийся под руку булыжник. Тот кубарем полетел вниз, оставив борозду в снегу. Следуя вокруг овала, Сагал методично бросал камни.

— Что вы делаете? — спросил Паша.

И действительно, что он делает? Какого результата эксперимента ждет? Что камни взлетят, вместо того чтобы упасть?

Тот камень у реки отскочил от порога! То-то и всего. Лошадь! Лошадь. Лош…

Все было не так, и Сагал это знал. Факты упрямо рушили его стройную версию о естественном происхождении аномалии и странном поведении камня. Но что за сила способна на такое?

Или кто…

Артист подошел к столбам с ленточками на краю обрыва, держа в руке топор. Размахнувшись, принялся рубить один из них. После нескольких ударов столб рухнул в обрыв.

Все уставились на него в недоумении.

Не обращая на остальных внимания, Артист тут же принялся за второй столб.

Никто не смел остановить его. Все понимали — это приказ капитана.

Второй столб, самый толстый, так легко не поддавался. Артисту потребовалось несколько минут упорного труда, чтобы заставить его хотя бы пошатнуться.

— Стой! — лесничий выскочил из неоткуда и бросился прямо под топор.

Артист в последний момент увел удар в сторону. Железный обух едва не размозжил лесничему голову.

— Придурок, я тебя чуть не зашиб, бля.

— Ты что! Ты зачем это… Да разве можно? Нельзя трогать! Нельзя ломать! Это святое, — Мандарханов стоял на коленях, голос его дрожал.

Артист повернулся в сторону командира.

— Товарищ капитан, — обратился лесничий. — Прикажите не рубить. Это памятник, нельзя трогать. По закону нельзя. По-человечески.

— Тебе помочь? — спросил Погребной Артиста.

Артист кивнул. Подняв лесничего за локоть, военный швырнул его в сторону, как нашкодившего ребенка.

Размах. Удар. Рухнул второй столб.

— Нельзя… это память народная… — причитал лесничий. По его щекам текли слезы. — Кто-нибудь, помогите… Прошу… Помешайте ему.

Погребной присел на корточки рядом с ним.

— Ты еще не понял — здесь война, а значит мы живем по законам военного времени. Захочу, сожгу твой дом дотла, а тебя пристрелю как предателя. А захочу, оставлю тебя в живых. Я решаю, что по закону, а что нет.

— Зачем?

Погребной посмотрел на последний оставшийся столб.

— Мешают обзору.

— Пожалуйста, оставьте хотя бы один.

— Тот, кто не умеет хранить ценности, лишается их, — он обернулся к Мандарханову. — Я тебе приказ отдал, бурят. Повтори его!

— Рас-то-пить дом.

— Выполнять, или расстреляю как дезертира.

Артист надломил основание последнего столба. Отбросив топор, ударил по нему ногой.

Хруст. Падение в бездну.

С Костей Квартовичем Макс впервые познакомился в институте, приехав на очередное занятие к профессору Смирному.

День клонился к концу. В коридорах сгустились сумерки, в кабинетах шуршали бумагами последние преподаватели. Профессор задерживался, и Макс решил еще раз попытаться справиться с домашним заданием. Десятки страниц формул и графиков, бесчисленное количество переписываний, поиск иных подходов, отчаяние, снова поиск. Приближаясь к решению вплотную, Макс вдруг осознавал, что чего-то не хватает. Последнего штриха, превращающего скупой набор формул в элегантное математическое панно.

Вне нобель-комнаты наваждение не покидало Макса, но при этом он чувствовал себя ослабленным, словно рыцарь, лишившийся доспехов перед поединком.

Задача вымотала его физически и морально. За сутки он дремал всего пару часов, ничего не ел и не мог думать ни о чем более. А ему еще столько предстоит… Если застрял на университетской задачке, о каком будущем великого ученого может идти речь? Как смотреть в глаза отцу? Или миру, ожидающему от него новых открытий? Как признаться себе, что не смог?

Нужно начать сначала. Выбросить из головы формулы и правила, мыслить нестандартно. Как Кеплер, как Эйнштейн…

Как отец.

Несколько минут Макс пристально смотрел в чистый лист. Вокруг него исчезали звуки, выстраивались стены и смыкались в тесную коробку.

В пустом коридоре появился мальчик лет десяти. Низкого роста, пухлощекий, кепка козырьком назад и скейтборд подмышкой. Мальчик зашел в приемную профессора Смирнова и через мгновение вышел.

— Не убегай никуда! — крикнула ему вслед секретарша.

Мальчик прошел мимо Макса, нагло заглядывая в его тетрадь.

— Чего делаешь?

Макс дал понять взглядом — не мешай. Уравнения полились на бумагу.

В этот раз у него получится.

Мальчик поставил скейт на бетонный пол и проехался по коридору. Звук, многократно отражаясь от стен, достиг ушей Макса с мощностью товарного поезда.

— Эй! — крикнул он. — Ты мешаешь!

— Что?

— Иди катайся в другое место.

— Не слышу.

— Я сказал…

Мальчик развернул скейтборд в обратную сторону и, ловко отталкиваясь от пола ногой, стал разгоняться. Пластиковые колеса и полувековой бетонный пол слились в адскую мелодию. Скорость доски возросла до опасного предела, но мальчика это совсем не волновало. Одно неверное движение, и он полетит кубарем. Череп его расколется об пол как грецкий орех.

— Тормози!

Мальчик эффектно надавил задним концом доски на гладкий пол, но это не произвело должного эффекта. Скейтборд не затормозил, а вместо этого зашатался из стороны в сторону. Колебания возросли до критических.

Макс выскочил наперерез, выставив руки в стороны, словно раскрыв объятия.

Столкновение. Листы с формулами разлетелись словно шляпы выпускников Гарварда.

Макс упал, мальчик перемахнул через него и по счастливой случайности врезался головой в его кожаный портфель.

— Боже ж мой, — Лидия Петровна, выскочив в коридор, тут же постарела лет на двадцать.

Мальчик засмеялся, да так противно, что Максу захотелось его добить.

— Прям как Марти. Как Марти летел!

— Костя, ты цел? Как твоя голова? Я же говорила, будь аккуратней. Ты же знаешь, дедушка говорил тебе не ездить по институту.

— Со мной все нормально, — Костя вскочил и побежал искать укатившуюся доску.

— Ой, слава богу, вы целы, ребята. А бывает вот так — головой об бордюр, и все. Ужас просто.

Макс собрал листы с пола и в этот момент его озарило. Не слушая причитаний секретарши, он уселся на лавку и начал писать.

Через минуту-другую подошел Костя. На этот раз мальчик выглядел спокойней, сквозь взгляд даже проступало чувство вины.

— Скейт сломался, — он продемонстрировал треснувшую по центру доску.

— Угу.

Костя уселся рядом. Заглянул в записи.

— Пришел зачет пересдавать?

— Я не студент.

— А кто?

— Ученый.

— Ученые старые. А ты молодой. Сколько тебе? Двадцать?

— Восемнадцать. Я самый молодой ученый.

— И что ты открыл?

— В смысле?

— Ну, открытие какое сделал?

— Никакого пока. Но сделаю.

— А-а.

Они помолчали.

— Упали мы лихо, да? Только у Марти доска не сломалась, как у меня.

В решении обрисовалось новое препятствие. Макс решил отвлечься, чтобы перезагрузить мозг.

— Кто такой Марти?

Костя сделал большие глаза.

— Марти Маквай, ты чего, не знаешь?

Макс повертел головой.

— «Назад в будущее». Ну, кино такое. Не смотрел, что ли?

— Не смотрю фильмы.

— Ну ты чего. Марти там на скейте ездит. Во второй части еще и летает на нем. Еще Док там, старик такой, построил машину времени. И Марти на ней улетел в прошлое. А там родители его молодые, ну, такого возраста, как он. Он с отцом подружился. А потом Биф за ним на тачке своей гнался. И Марти на скейте удирал… А Дока этого застрелили, но там был другой Док, молодой… Ну ты правда не смотрел?

— У меня нет времени на это, я ученый.

— Так и я буду ученым!

— Ты? — Макс скептически покосился на глуповатое лицо паренька.

— Я буду инопланетян изучать.

Макс хихикнул. Затем кивнул на свои записи.