Понесло паленым, тлела обшивка стен, дымилась пробитая одежда белоглазого. И, все-таки, он продолжал нападать, хотя его движения отчасти напоминали механические судороги испорченной машины. Мы оба, капеллан и я, оказались свидетелями неописуемого зрелища — человек, которому по всем правилам полагалось сделаться покойником, продолжал жить и сопротивляться.
Конец агонии положил тот самый парень с длинной челкой, которого мы полчаса назад видели в гараже. Несомненно, он был замаскированным агентом тайной полиции. Наблюдатель вломился и действовал вполне профессионально — стрельнул белоглазому в голову. Мне кажется, в ход пошла разрывная пуля. Келлер, который уже в значительной степени пришел в себя, воспользовался заминкой и пустился бежать прочь. Старательный работник сыска выстрелил и ему вслед, потом выскочил в коридор и продолжал палить по Келлеру, но каждый раз мимо, мне кажется, что бывшего секретаря Оттона выручала хромота и происходивший от нее неровный и непредсказуемый бег. Обозленный агент понесся вслед за добычей, а Лу показал мне фонарь, извлеченный из складок резиновой кровати.
— Через несколько минут наблюдатель вернется. Отделаемся от прибора поскорее.
…Мы сделали то, что могли — нашли в ванной утилизатор и сунули священный фонарь в полузаросшее грязью отверстие. Потом отыскали угол почище и перевязали друг друга. Лу пострадал очень сильно, но, как бывает при его варианте трансмутации, держался бодро. Парень с челкой и впрямь вернулся, к тому же крайне раздосадованным — Келлера он упустил, фонаря не нашел, а потому напористо принялся за нас и для начала потребовал показать документы…
* * *
…Все это имело последствия, растянувшиеся примерно на месяц. Наши отношение с властями не улучшились, но и не испортились окончательно, а тайна уничтожения реликвии Разума так и осталась со мной.
Я долго размышлял, почему предчувствие чьей-то гибели оказалось ложным (оно не могло относиться к убитой агентом твари). Сомнения разрешились в тот самый день, когда меня, безо всякого предупреждения, в последний раз посетил Келлер. Я был дома и очень удивился.
— Я ненавижу вас, — без околичностей сказал он.
— Вы пришли сообщить мне об этом?
— Да. Не будь вы высокомерным мутантом, вы бы не полезли вершить справедливость в деле, которое вас не касается. Не будь вы, к тому же, растяпой, вы не притащили бы за собой агента.
— Ну и что?
Келлер махнул рукой.
— После этого мой контракт с нанимателями сорвался, а за небрежность в работе полагается наказание. В такие дела нельзя вмешиваться ради развлечения, а если уж вмешались, следовало довести работу до конца.
— Как?
— Убить меня, а не мяться.
Он, странно скривившись, положил на стол коробочку. Я не притронулся к ней.
— Откройте, — приказал он. — Это мне подбросили вчера.
Тогда я выполнил его желание и отковырнул плоскую крышку.
Внутри, на бархатной подушечке, бледное и округлое, как раковина, лежало женское ухо. Сережка в виде двух скрещенных стрел до сих пор еще оставалась в мочке. Я узнал эти украшение и вспомнил девушку из клуба, как будто сложились в правильном порядке фрагменты головоломки.
— Эта побрякушка принадлежала Кэт, — хрипло сказал Келлер и вытащил сережку. — Возьмите и считайте трофеем.
Он спрятал коробку с кусочком мертвой плоти, а блестящее украшение швырнул мне прямо в лицо.
— Ухо я похороню, — зачем-то пояснил он.
— Нужно заявить в полицию.
— Поздно, мутант недоделанный, — сказал мне бывший секретарь Оттона, употребив вместо «недоделанный» весьма неприличное слово. Он, сгорбившись, ушел, а мой дом проводил его молчанием.
Вот, собственно, и все. Серьгу я оставил на память. Мне очень жаль, хотя с годами и опытом способность жалеть притупляется. Одно время я верил, что несчастная девушка жива. В конце концов, последствия стресса можно вылечить, а отсеченные ткани легко реконструировать. Я многократно входил в транс, пытаясь отыскать ее в ментальном эфире Порт-Калинуса, запросил Систему, надеясь получить достоверные сведения о пропавших без вести иллирианках, потом уговорил своих влиятельных знакомых заняться этим делом. И все равно не нашел никаких следов.
Ближе к весне я снова оказался на побережье и посетил магазин морских сувениров. Лавочник показал мне весь свой набор новинок, но интересной оказалась только одна.
Серьга в виде двух скрещивающихся стрелок была немного погнута, замочек сломан, но стиль и качество выдавали работу мастера.
— Откуда это?
Он удивился до такой степени, что попытался залезть в мою голову, но встретил жесткий отпор и отступился ни с чем.
— Откуда? — переспросил коллекционер в некотором раздражении. — Ну что за вопросы… Мой кибер выловил это на глубине, — уже успокоившись, равнодушно ответил он.
Глава 11. Возвращение Риордана
В заброшенном доме Северинов обосновался зимний холод. Мебель мародеры вывезли подчистую, исчезли даже крючки для полотенец. Уцелело только самое тяжелое — искореженный, но так и не вскрытый сейф и массивный дубовый стол отца. Изрезанный ножом, этот стол нес на себе короткое ругательство. Били стекла снаружи, били их и изнутри, поэтому осколки теперь лежали по обе стороны окон. Сквозняк нагнал в комнаты мелкого мусора. Мик устроился на ночь в разграбленной гобеленовой мастерской, не раздеваясь, прямо на полу, там было тоже пусто, но почище. Ближе к утру в дом вломились, не спрашивая согласия, но это были не мародеры. Равнодушный офицер-каленусиец курил и ждал, пока оператор водил детектором возле висков Северина. Судя по лицам, результат обескуражил их обоих. Гости ушли так же неожиданно, как и появились, видимо, сочтя Мика не опасным. Он уже не смог уснуть и до утра раздумывал, где теперь искать Риордана.
Уником толстяка-сострадателя не отзывался, не было уверенности, что магистр медицины находится в Порт-Иллири.
Оторванные от паркета досочки хорошо горели в камине. По словам соседей (робких, перепуганных и с признаками начальной трансмутации на несчастных лицах) гражданских авиарейсов на Арбел не было уже давно, едва ли не со времени таинственной гибели регента Линдера.
Новое утро сильно походило на предыдущее за одним только исключением — пошел обильный дождь, предвестник близкой весны. Мокли голые кусты в саду, мок затоптанный холмик, под которым покоилась овчарка Тэнку. Под окном скулила собака, но это была другая собака — с висячими ушами и клочковатой шкурой брошенного животного.
— Лотер?!
Это, и точно, был он. Северин сгреб пса и обнял его мокрую голову. Вероятно, животное проделало путь на юг с кем-то из беженцев и уже в городе набрело на извилистый след Северина.
Эта встреча была чудом, но теперь Мик не знал, чем кормить собаку. Днем они гуляли вместе по изменившемуся городу. Жалюзи на окнах запертых магазинов напоминали бельма. Университет остался почти целым, если не считать раскуроченных дверей. Все полезное из него вывезли. На площади Величия сизые голуби, нахохлившись, рядами сидели на статуях с отбитыми носами. Дворец, который принадлежал Линдеру, а до него и Оттону II, оказался уничтожен почти полностью. Мик смотрел на руины молча, поймав Лотера за ошейник. Он не знал, каким оружием это сделано, но каменные блоки распались в щебень, слои цемента словно испарились, грифоны, барельефы фронтона, теперь лежали на мостовой, они не просто сломались — детали сгладились так, как обкатывается кусок мыла от долгого употребления.
— Странное место, правда? — спросил кто-то из-за спины.
— А, это вы, Август.
— Я никогда не видел дворца Оттона в целом состоянии, хотя, если верить электронным изображениям, это крыло прежде смотрелось величественно. Когда наши солдаты вошли в Порт-Иллири, все уже развалилось. Заметили странность? Это не взрыв. Немного похоже на действие мины-дезинтегратора, с одной только разницей — дезинтегратор вызывает химическую реакцию, которая быстро размягчает конструкции, а тут они не потекли, а, скорее, рассыпались в порошок…
