Осколки недоброго века - Плетнёв Александр Владимирович

Токио вёл более последовательную политику, просто в силу более прямолинейной задачи. В какой-то момент молодой азиатский хищник, почуяв некую слабину «северного оппонента», лишь повышал требования. В итоге взяв курс на войну.

Теперь возвращалось… – обратным маятником пошёл откат.

Удручённый результатом первой встречи с российским императором, Мотоно составил вдумчивый доклад, шифровкой отправив в Токио.

Там обмусолили сложившееся положение, прислав ответ: «Отступать!» То есть не «бежать», а «прощупывать почву» для постепенных уступок.

Становилось очевидным, что русско-японская война в видимом политическом спектре сводилась к борьбе за обладание Корейским полуостровом. Довоенные планы Японии на Южную Маньчжурию и Китай, разумеется, уже не рассматривались. Однако даже оказавшись перед лицом военного поражения, самураи не оставляли попыток зацепиться за любой клочок былых притязаний. В этом отношении неофициальные потуги посланника Мотоно главную токийскую квартиру определённо устраивали – эдакий пока ни к чему не обязывающий зондаж перед генеральной встречей на высшем уровне.

Параллельно японский кабинет осуществлял всяческие дипломатические ходы, обращаясь к нейтральным странам на предмет посредничества в переговорах, а также выискивая любые пути для всяческого давления на Россию, «обидевшую маленькое островное государство» – именно таким эпитетом отличилась американская «New-York Times».

Надо сказать, что заинтересованные политические элиты великих держав держали нос по ветру, моментом уловив перевес чаши весов в противостоянии в русскую сторону, едва ли уже не списав Японию. Первыми отреагировали иностранные биржи – несмотря на всё ещё тлеющие революционные очаги по российским губерниям, курс рубля оказался более привязанным к событиям на Дальнем Востоке.

Кайзер Вильгельм прогремел с ободряющей речью за кузена Ники, почему-то больше упирая на «стоящих плечом к плечу германских ландскнехтов», снова загнув о «зарвавшихся китайцах, осмелившихся косо поглядеть…». Лояльная французская печать, и до того всеми силами доказывавшая бесполезность войны, сейчас и подавно продолжала в том же духе ратовать за скорейшее наступление мира. Касательно британской и американской стороны, что бы там от них ни ожидали, но и они – англосаксонские «таймсы» – в свою очередь заикнулись о необходимости положить войне конец почётным миром, России же – не злоупотреблять выгодами своего положения.

Президент САСШ в одном из интервью высказался весьма парадоксально: «Исход войны далеко не предрешён, но России я бы посоветовал отказаться от контрибуционных притязаний. Мир с обоюдной выгодой – лучший исход». Интервьюирующий «акула пера» не удержался от сарказма: «Какую обоюдность имеет в виду господин президент – Японии и САСШ или САСШ и Великобритании?»

Официальный Лондон, помимо всего прочего, уведомил, что находящиеся в настоящее время в китайских водах военные корабли Хоум Флита пока не будут отозваны в Европу, ввиду того, что положение на Дальнем Востоке и интересы Великобритании требуют присутствия там сильного флота.

Ещё был Токио. В последних «телодвижениях» российского императора договор с Германией Токио мало интересовал, а вот на встречу с королём Эдуардом стратеги микадо смотрели с тревогой. «Высокие» визиты на рейде Копенгагена уже внесли в политические отношения Англии и Японии ощутимое подозрение и прохладцу. Британцы и до этого не отличались доверительностью, сейчас же «ходили-улыбались» – дескать, «всё хорошо… делаем, что можем в рамках договора и международных правил».

Казалось бы, и действительно – Уайт-холл легко дал санкцию на «чилийскую махинацию» с двумя броненосцами… Впрочем, потребовав немедленных ответных фунтов (тех, которые стерлинги), едва корабли вышли из Портсмута.

Балтика вальсировала ветрами и температурами – вчера холодило морозцем, а сегодня за окном лил проливной дождь.

И российский монарх якобы нашёл «окно» в своём плотном царском графике для новой встречи с японским послом. Терпеливо выслушав соображения вежливого аристократа на предмет дальнейшего тихоокеанского сопроцветания двух империй, Романов – сегодня вымученная любезность – заговорил:

– На вас дурно повлиял пример Великобритании – далёкого острова, что владеет материками. Союз союзом, но это не значит, что вам непременно надо идти в фарватере британской политики. Столько усилий, положенных на алтарь храма Ясукуни-дзиндзя… Я правильно назвал?

Японец поспешил кивнуть.

– …Так вот, столько усилий, положенных на алтарь храма Ясукуни-дзиндзя, а я всего за одну встречу добился с Англией соглашений по многим спорным вопросам, включая колониальные. Для Альбиона вы инструмент. Длинный рычаг – рука с катаной на периферии их империи. Для нас же, в первую очередь, вы беспокойный сосед! Соседи часто ссорятся, так как трутся бок о бок, сталкиваются, что те дети в песочнице. Вообразите себе японо-шведскую войну…

Посол позволил себе натянутую улыбку – шутка принята, но вопросы решались слишком серьёзные, чтобы долго её хранить на лице:

– Ваше величество, у генералов, подданных Тэнно, своё мнение – они не смирятся с бесчестием и готовы умереть наряду с рядовыми солдатами на сопках Маньчжурии и перевалах Кореи. Но лично я не вижу большой разницы – сбросите ли вы дивизии Оямы в море или запрёте их на Корейском полуострове… В этом случае у Японии нет развития! Россия будет «нависать» над нами! В какую бы сторону мы ни стали двигаться, нам придётся всякий раз оглядываться – не ударите ли вы в спину?!

Император отошёл, раздвинул шторы, застыв, глядя на косые струи ливня… Тёмная фигура в квадрате окна, наверное, должна была подчёркивать – вот стою спиной. И?..

На самом деле хотел скрыть торжествующую улыбку – речи учтивого представителя Токио уж совсем напоминали извинительные оправдания всей японской агрессии. Намереваясь и сегодня продолжать играть «кнутом», давя на оппонента, Романов вдруг решил повременить, отложив до следующей встречи, сейчас и вовсе прервав. Потому, вернувшись к столу, незаметно нажал на кнопку электрического звонка в приёмной, снисходительно обронив:

– Зачем же умирать, отважные воины ещё понадобятся Японии. Мне вот мои генералы докладывают, что всё больше японских солдат спешат сдаться в плен, бросая оружие, – Николай слегка развёл руками – чёртов япошка даже не моргнул. – Так заведено – кто выигрывает, у того и пленных больше.

Отреагировав на скрытый сигнал, постучав в дверь, явился гвардейский офицер, протянув бювар, доложившись о поступлении срочных документов.

Деланно хмуря брови в прочтении, Николай, коротко извинившись, объявил, что он срочно необходим в другом месте. А попрощался так небрежно, будто собираясь завтра снова встретиться. Что было вполне и возможно.

На стыке морей

При всём желании «поводить» «Ретвизан» в отрядном маневрировании для лучшей сплаванности Рожественский держал подчинённые ему броненосцы в вялом дрейфе, стараясь в наименьшей степени «греть» небо демаскирующим дымовым выхлопом.

Выбранная по астрономическим ориентирам точка тактического выжидания находилась примерно в сорока двух милях от островов Гото. Именно оттуда (от берегов метрополии) могли появиться японские суда, включая каботажные и рыболовецкие. Но главное, там, за «тенью» разбросанных островков архипелага притаилась база флота Сасебо, где держал штаб, флаг, где зализывал свои раны и раны своих повреждённых кораблей Того. Именно потому миноносцы эскорта и «Новик», осуществляя дозорное прикрытие, ориентировались на восточные румбы.

Второй привязкой местоположения было условие поддержания устойчивой связи с Рейценштеном, то есть определённая дистанция по вектору на архипелаг Цусима. Посредством ретрансляции с «Аскольда» до антенн и приёмников телеграфной станции «Суворова» долетала сводка о состоянии дел крейсерских отрядов.