– Че? – ошалело спросил Макар.
– На четырех конечностях. А бипедально – это на двух ногах, – легко расшифровал Даня.
Он созерцал двух своих пчел, симметрично ползающих у него по рукавам. Стоило одной из них начать вертеться или чистить усики, как то же самое повторяла и другая.
– Ладно… С джипом и пропастью вы меня быстро раскололи. Тогда вот вам еще загадка. Шныр вернулся после нырка. Разрядил шнеппер, почистил куртку, выпил кофе с конфетами. Причем одной конфетой слегка подавился. Но ничего ужасного. Просто пару раз кашлянул, и все. Потом надумал помыться. Разулся, разделся. Постучал подошвами ботинок друг о друга и ушел в душ. Вернулся – а в комнате одни скелеты. Почему?
– Конфеты, конфеты… Странно… Обычно после нырка аппетита нет, – забормотал Кирюша. – А с чего это он закашлялся?
Даня пожал плечами:
– Просто подавился человек, и все.
– Он на кого-то попал, когда кашлял? Инфекция с двушки? Нет, из болота?
– Вот уж не знаю. Думай сам. Идеально здоровых людей не бывает, – охотно пояснил Даня и приготовился уже прочитать лекцию о природе кашля, как вдруг…
– Ботинки он, конечно, с собой не брал? В душ их не потащил? – милым голосом циркулярной пилы, встретившей в дереве гвоздь, спросила Фреда.
Даня смахнул с рукава пчелу, и сразу же за ней взлетела и другая.
– Да. В душ он пошел в шлепках, – признал он.
– А скелеты лежали в непринужденных позах? Будто совсем не страдали? То есть кто-то с ноутбуком и так далее? – спросила Фреда, коварно поглядывая на Рину.
– Допустим… – неохотно признал Даня.
– Ну тогда ясно. В этих ботинках он нырял. Так? В подошве застрял камешек из Межгрядья. Может, мелкая закладка какая-то, которую он не заметил. А на подошве второго ботинка была слизь из болота. Камешек со слизью среагировали, оболочка закладки растворилась, и произошел скачок времени в отдельно взятой комнате… Лет так на сто-двести. Причем скачок мгновенный. Отсюда и скелеты!
– Ты знала? – уныло спросил Даня.
– Как? – удивилась Фреда. – Ты ведь это небось сегодня придумал…
– Вчера, – признал Даня. – Да, не могла знать… Я надеялся, все по ложному следу пойдут. Кашель там, конфеты…
Лара стояла и, уткнувшись в смартфон, с дикой скоростью строчила сообщения, ухитряясь поддерживать переписку сразу с двумя поклонниками.
– Эх! – вздохнула она. – Скелеты, фу! А я бы придумала, что время просто растянулось. Он такой возвращается из душа, а в комнате такие все переженились уже. Детишки у них, то-се. А сами они такие взрослые все, солидные, с пузиками.
– Пиши, не отвлекайся, пузико! А то телефон сломается! – раздраженно сказала Фреда.
– Почему сломается?
– Уж я-то тебя знаю! До плановой поломки телефона у тебя осталось от силы дня три… Потом будешь доставать всех своих мужичков, что тебе нужен новый.
Лара наморщила лоб, разглядывая смартфон. До сих пор она не просчитывала такой вариант, но теперь, когда Фреда так сказала, Лара, конечно, соблазнилась.
Разбухшая дверь душа, расположенная чуть дальше по коридору, всхлипнула. Кто-то толкнул ее изнутри, и появилась красная босая нога в шлепанце.
– Шныр из загадки! – ахнула Рина и уставилась на себя, точно ожидая увидеть скелет.
Из душа появился Кузепыч. Сердито посмотрел в их сторону, точно собираясь подойти и раздать поручения, но после развернулся и мрачно затопал к лестнице. И тут легкого на язык Кирюшу угораздило крикнуть ему: «С легким паром!» Кузепыч дернулся, словно ему вогнали между лопаток осиновый кол, остановился, повернулся и…
– Ой! – тихо сказал Кирюша. – Нас идут убивать!
Он запоздало заметил, что кроме шлепок на Кузепыче – прорезиненный плащ, причем совершенно мокрый. И капюшон плаща мокрый. Судя по этому плащу, пар Кузепыча не был таким уж легким. И вообще, говоря объективно, если он и валит откуда-то, то лишь из ушей.
– Бездельничаем, шныры? Поближе к делу, подальше от работы? Сознавайтесь: кто сорвал горячий кран да еще и сток мочалкой забил? Мне что, кафель ломом пробивать?! – заревел Кузепыч еще издали.
Рина опасливо, чтобы случайно ее не выдать, скосила глаза на Алису. Она знала, что если в ШНыре что-то где-то ломается, то обычно не обходится без Алисы.
– Кто это сделал, якорный пень?! – продолжал бушевать Кузепыч.
Алиса скромно разглядывала ножки теннисного стола, заканчивающиеся блестящими колесиками.
– Это не мы! Никто не виноват, что в этом ШНыре все разваливается! – произнесла Фреда хладнокровно. Она вообще никого не боялась.
Кузепыч уставился на Фреду и стал медленно раздуваться. В отдыхательном пятачке запахло близким атомным взрывом. Однако прежде чем взрыв прозвучал, рядом с Кузепычем неожиданно возник Макс. Он отвел Кузепыча за рукав на пару шагов и что-то прошептал. Кузепыч застыл. Потом, шевельнув бровями-щеточками, раздраженно произнес:
– А не пошел бы ты в буфет! Панику не разводи!
За отсутствием в ШНыре буфета Макс остался на месте и продолжал сеять панику. Шептал он горячо, заикался и, не доверяя языку, жестикулировал правой рукой. Осторожно придвинувшись, Рина смогла услышать их разговор:
– Кавалерия знает?.. На ком она ныряла?
– На Бы-Белом… Т-танце.
– Танец цел?
– Ран, вы-вы-вроде нет, но сильно вы-взмылен! Седло с-сбито.
– По кентавру отвечает? – спросил Кузепыч.
– Не о-о-о… молчит! – Макс перескочил на более легкое для него слово.
– Место выхода проверяли? Копытово?
– Ны-нет. Почему-то на зы-западе Москвы.
Круглый, похожий на детскую пятку подбородок Кузепыча вспыхнул:
– Что за ерунда! А точнее?
Показывая, как невелика точность, Макс широко провел по воздуху ладонью.
– Ясно… – сказал Кузепыч и, отодвинув Макса, шагнул к шнырам.
Шагнул – и застыл. По его круглому лицу бегали воинственные тени. Светлые короткие волосы торчали как щетина на новенькой зубной щетке.
– Пропала Наста! Белый вернулся с пустым седлом. Связи с ней нет, – сказал Кузепыч отрывисто.
Сашка сорвался с места:
– Чешем, да?
– Ясельный пень! – подтвердил Кузепыч. – Все в пегасню!.. Даня, Лена, поедете со мной на машине!.. Встречаемся у ворот через пять минут! Найдите кто-нибудь Витяру!.. Живее!
Так и не начавшись, ночь мгновенно перешла в трудовые шныровские будни. Даня, спотыкаясь, бросился искать Витяру, Сашка же с Риной и Фреда, наскоро одевшись, поспешили в пегасню. В воротах Меркурий чистил Митридата. Ноздри у Меркурия были забиты ватой, что расширяло нос и делало его похожим на льва. Видимо, подстраховался, если в воздухе опять пойдет кровь.
Штопочка выводила Зверя. На ней была неизменная телогрейка с торчащей ватой. Из-под солдатского ремня выглядывала ручка бича. Лицо ее казалось маленьким, красным и злым.
– Я тебе дам! Куда лезешь, бабку твою на колбасу! Убью! – страшным голосом заорала она на Зверя, начавшего поворачивать морду к Цезарю, которого быстро и деловито седлала Кавалерия.
Дождавшись, пока Штопочка отойдет подальше, Рина приблизилась к Кавалерии и остановилась сбоку. Директриса вопросительно вскинула на нее глаза. Ее косичка дернулась как кошачий хвост в тот момент, когда к кошке начинают приставать.
– Чего тебе?
– Почему Наста вышла из нырка так далеко?
– Думаю, пронесла с собой что-то, за чем ее не посылали! В болоте утомила пега, в Межмирье их начало болтать и проваливать. Воздух там дряблый, пег вымотан, крылья не держат… Вот их и выкинуло в Москве. По силам надо закладки брать, эльб вас всех побери! По силам! – срывающимся голосом крикнула Кавалерия и, ткнув Цезаря кулаком в бок, чтобы он выпустил воздух, затянула подпругу.
Рина еще не отошла, когда к Кавалерии подскочил толстенький Рузя и заявил, что тоже полетит на прочес.
– Нет уж! Мы ищем одного шныра, выпавшего из седла. А так будем искать двоих!.. Лучше займись Белым! – отрезала Кавалерия.
Рузя поплелся к Белому Танцу и страдающим лбом уткнулся ему в шею.
