Сначала недоумевающие, люди вокруг уже начали вовсю ржать, чем ещё сильней смутили паренька.
Бедняга вертел головой между Саней, начавшим наглаживать ему волосы, и мной… я начал щипать и тыкать его в ухо.
— Д-да… Да отвалите вы!!! — не выдержал наконец малолетний гопник. — Что за чертовщина?! Не буду я никому ничё делать, отвалите!!!
…И отец тут же плавно опустил парня на землю. Подошёл к нему. И молвил самым проникновенным своим басом:
— Поздравляю тебя, о, отрок! Свершилось чудо новогоднее! — и, глядя на хлопающего глазами паренька, продолжил. — Ты, юноша, что уже готов был пойти путём греха, внял гласу совести и не поддался греху! За что и благословлён будешь свыше!
— А… А!‥ — разевал рот парень, мальчишка ещё — лет пятнадцать-шестнадцать ему. — А кто…
— А это неважно есть! — качнул головой отец. — Ступай же, отрок! А мне нужно ещё грех твой отсюдова прогнать!
Я аж заслушался, так солидно звучал… чего?! Кого там ещё прогнать?! Эй!
И я начал улепётывать от бати, ловко шлёпающего меня по заднице.
Не больно, но очень обидно, знаете ли!
Увы, улететь я мог ровно настолько, насколько хватало отцовского поля.
Всё с вами ясно, молодой человек! — думал я, уворачиваясь от шлепков хохочущего бати. — Вероломно пользуетесь тем, что беспомощный карапуз от вас никуда не денется!
Впрочем, вскоре батя отстал, став принимать благодарности от двух юных особ.
Стыдно, отец, стыдно! При живой-то жене!
А парнишка случившимся явно впечатлился — видать, совсем не ожидал встретить мага в толпе простонародья. Так и убрёл куда-то задумчиво, кинув двух дружков своих.
Ну, немудрено — всех приличных магов дворяне либо рожают, либо усыновляют. Откуда им тут взяться-то?
— Идём уже, вершитель справедливости! — догнала мама батю. — Очередь двигается, а мы почти в самом начале считай! Ой, скоро на нового Императора посмотрим!
* * *
Вся Красная Площадь от края до края была заполнена людьми.
Я тут раньше никогда не был, только по телеку видел во время всяких парадов и шествий. Так что теперь мог воочию полюбоваться краснокирпичными громадами старинных зданий вокруг.
С небес падал совсем лёгкий рассыпчатый снег, добавляя предновогоднему вечеру особой зимней атмосферы.
Атмосферы серой слякоти, которую месили тысячи и тысячи ног, да.
Но меня это не касается — рождённому летать незачем ползать! Вот я и летал над головами людей, то и дело радуя случайных встречных… собой.
Ну признайтесь, вы бы тоже обрадовались спикировавшему вам на голову чудесному малышу!
— Эй, ты чё творишь, мелкий?! — раздался мне вслед счастливый мужской крик.
— Поймаю — убью!!! — другой.
Ой, ну право, ну шутники! Весёлые у нас всё-таки люди… ай! Эй!!!
Мимо головы пролетел серый снежно-слякотный ком. Но я не обижаюсь! Ведь мужик приложил усилия — нагнулся в эту грязь, слепил снежок, порадовать меня хотел!
Надо его тоже порадовать! Оп!
С весёлым смехом я взлетел повыше, сжимая в ручках его меховую шапку. Он так весело начал скакать и орать, что сейчас нажалуется моим родителям, что стоящий тут же батя не выдержал:
— Ну нажалуйтесь! — хохотнул он. — Я родитель. И я видел, как вы, уважаемый, кинули в моего сына грязью просто за то, что он мимо пролетел!
Мужичок как-то очень быстро предпочёл потеряться. Даже про шапку забыл. Я, впрочем, будучи ребёнком добрым и воспитанным, потрудился отыскать его в толпе.
— Дейзи! — крикнул я, кидая шапку ему под ноги.
Ну и полетел по своим добрым делам. Сегодня я явно в ударе!
Но вскоре всё веселье прекратилось. Я приземлился бате на шею, а над площадью разнеслись звуки бравурной музыки.
Мужской военный хор, выстроенный вдоль стены Кремля, громогласно пропел гимн Российской Империи, толпа нестройно поддержала.
А следом на специально выстроенную роскошную сцену взошёл человек.
Стоящие по краям сцены четверо магов сотворили какие-то пасы руками — и, похоже, навели оптическое искажение. Мы все словно увидели происходящее на сцены крупным планом — ясно и чётко.
Будто перед взором каждого присутствующего появился свой собственный увеличивающий экран.
— СЛАВА ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, ИМПЕРАТОРУ И ВЛАСТЕЛИНУ ЗЕМЛИ РУССКОЙ — ПЕТРУ ЧЕТВЁРТОМУ, ПЕТРУ АЛЕКСЕЕВИЧУ РОМАНОВУ!!! УРА!!!
Звучный голос герольда разносился над площадью оглушительным эхом. Его слова подавляли, внушали почтительный трепет…
Даже безо всякого воздействия магией! Иначе Заклинание бы предупредило!
— УРА-А-А-А-А!!! — единым слитным кличем разнеслось над площадью и всеми ближайшими улицами.
Кричали все — стоящие отдельно и за оградой аристократы, толпы простых людей, мама и папа, Эмма и Адам. Даже Сашка что-то восторженно завопил, ни капли не испугавшись!
Ну и я покричал, чего уж. Не каждый день можно орать всё, что хочешь, чтоб тебе за это ничего не было!
А что до самого Петра… Ну… Он обычный.
Благодаря искажающей магии, мы все могли разглядеть нового властелина России во всех деталях. И он оказался… ну да. Обычным.
Стройный подтянутый юноша, довольно высокий, но не слишком. Русоволосый и сероглазый, гладко выбрит и одет в чёрный мундир военного типа.
Это давняя традиция — коронуют новых Императоров не в пышных мантиях, а в простом мундире младших офицерских чинов.
Мол, царь восходит на свой пост, дабы служить Родине. Ну-ну.
Это всё я ещё в роддоме в телеке видел. Тогда ведь как раз начиналась подготовка всех этих торжеств.
Что-то назначения младших офицеров-то за два года не готовят, наверное!
И вот, подойдя к краю сцены, явно окружённой сплошь надёжными и знатными, заговорил.
— Почтенные мои подданные! В этот благословлённый Богом торжественный миг, я…
И полился его голос музыкой. Без единой лишней паузы, без единого «эээ» и «ааа», без ошибок и оговорок.
Вот тут совсем молодой Император раскрылся — как минимум раскрылся как человек, способный хорошо озвучить зазубренный текст.
А ведь и это немногие могут! Я преподавал, уж я знаю!
Речь его, впрочем, сквозящая банальностями и славословиями всем подряд, длилась минут пять. А по окончанию, «с Богом, Законом и Народом Русским», Петру поднесли пурпурную подушечку.
И юноша поднял с неё тяжёлую золотую корону с шапкой, украшенной бриллиантами, и надел на русую голову.
Да уж. Такая корона точно порядочно давит на мозги. Я всегда предпочитал лёгкий зачарованный берет, или уютный капюшон.
— Ну что, сынок. — обняла меня мама, когда все положенные речи и крики окончились, и Пётр объявил, что готов говорить со своим подданными и благословить их. — Идём, пообщаемся с новым царём-батюшкой!
И мы пошли. К счастью, мы действительно успели занять место в очереди пораньше, так что ждать пришлось относительно недолго.
Часа полтора всего.
— Следующие! — огласил герольд. — Дмитрий и Софья Осинские с сыном Константином! Из разжалованных бывших дворян!
Ну что ж. Здравствуй, Твоё Величество!
Глава 27. Великий праздник. Часть 2
Для встречи с народом, Император сошёл с выстроенной для него сцены.
Это разумно. Многим было бы ужасно неловко что-то говорить правителю своей страны на виду у миллионов (Его обращение к народу, конечно, транслировалось).
Так что новоявленный Пётр Четвёртый расположился в окружённой силовыми полями зоне. Юноша деловито и статно восседал на мягком кресле за чайным столиком.
Мама с батей поклонились, приложив ладони к груди, кивнул и я. Мы встали по другую сторону столика.
Да уж! Общение общением — а иерархия соблюдается неукоснительно. Император сидит, подданные стоят.
Впрочем, предки Петра вообще не утруждали себя таким вот общением с людьми. Отец упоминал, что это блажь малолетнего царя, которому просто пошли навстречу. Что ж. Неплохой популистский приём.
— Какой милый малыш! — просто улыбнулся царевич… тьфу, нет, уже царь. При взгляде на этого юнца так и не скажешь, но… вот.
